А через полгода Лена подала на развод. Виктор ее не осуждал, конечно. Она говорила, что видела в нем черты сына, да и ясно было, что она частично винит его. Он ведь не успел тогда встретить его из школы, задержавшись на заказе, и предложил сыну дойти домой самому, дескать, ты уже взрослый.

И когда объявили мобилизацию, Витя, не думая пошел добровольцем. Он за полгода потерял все, и счел, что служба Родине сейчас – лучший способ распорядиться своей жизнью. Да, он не смог спасти Олега, но сколько еще детей, да и взрослых, он мог бы защитить! Адреналин боевых действий помог отвлечься от боли, но теперь, когда срок закончился, и Виктор вернулся домой, он снова оказался в вакууме. В старой квартире находиться он больше не мог, потому и снял «однушку» в старой «хрущевке» и предался затворничеству. Окружающий мир не причинит тебе боли, если ты из него выпадешь насовсем. Такие вот выходы в свет он совершал крайне редко, предпочитая доставку продуктов на дом – благо, деньгами государство его обеспечило, и можно было лежать перед телевизором, потихоньку ремонтировать убогую квартирку (лишь бы руки чем занять) и предаваться самобичеванию. Но вот, он выбрался наружу и уже пожалел об этом.

«Зря я все-таки покинул свою берлогу», – думал Виктор, пока кассир сканировал его покупки.

Быстро упаковав свой холостяцкий сухпай, он спешно вышел на улицу. Прохладный ветер обдал лицо. Витя сделал глубокий вдох, и ему немного полегчало. Когда бегавшая по телу волна напряжения сошла на нет, он направился домой. Только вот гулять вдоль проезжей части и видеть всех этих людей теперь совсем не хотелось, так что Витя свернул в ближайший двор. Но и там покоя ему найти не удалось: у школы, которая располагалась во дворе, несколько крепких лбов – старшеклассников толкали мальчика лет четырнадцати на вид и отвешивали ему оплеухи. Разница у них небольшая, конечно, но все-таки разница. К тому же, он один, а их целая толпа. Витя мысленно чертыхнулся и сплюнул. Мимо пройти он не мог, но и детей гонять сегодня – дело неблагодарное. Прибегут потом их оголтелые мамаши…

Но выбора не было. Пусть прибегают. Виктор осмотрелся: безучастные люди не желали вмешиваться, делая вид, что ничего не происходит.

– Эй, мелюзга! – рявкнул Витя командным голосом и быстрым шагом пошел на хулиганов. – А чего толпой на одного? Может, меня попинать попробуете? Или только слабых шпынять смелые?

Витя бросил на землю целлофановый пакет и показательно размял кулаки. Для устрашения, конечно. Не в его это правило, с детьми драться. Хулиганы переглянулись и мигом расступились от мальчика. Все-таки удачно Виктор вышел в майке, которая подчеркивала его спортивное телосложение, да и глубокий шрам около носа придавал образу брутальности. Пацаны-то, в общем, тоже не промахи, на турники явно ходят, могут и толпой задавить.

– Да мы… это… прикалываемся, дядь, – пробубнил один из них.

– Кыш отсюда, – сказал Витя не очень громко, но все равно звучало это резко, как раскат грома, – Чтобы на счет три я вас здесь не видел, ясно? Раз…

– Не кипятись, мужик, – заговорил второй. – Мы уходим.

Пацаны еще раз переглянулись, и этот самый второй (видимо, главный авторитет в их стае) махнул остальным рукой, пытаясь всем своим видом создать ощущение, что у него все под контролем, после чего они спешно убрались подальше.

Ничего у него не под контролем. Такие нападают только если уверены в своей победе. Виктору даже немного обидно думать, что их так отвратительно воспитали.

Мальчик, которого хулиганы успели повалить с ног, так и сидел на песке в остолбенении. Витя протянул ему руку, и пацан, секунду поколебавшись, все-таки принял помощь.

– За что это они тебя так?

Ребенок потупился в землю.

– Да так… – неуверенно пробубнил он. Кажется, тоже немного побаивался.

– Храбрость – это хорошо. Если она не граничит с глупостью. Ты аккуратней давай.

– Спасибо, что помогли, – сказал мальчик, не отрывая взгляда от земли, – Только я бы и сам справился.

Эта упертость вперемешку с наглостью даже позабавила Витю и заставила улыбнуться. И тут он вдруг понял, что впервые после фронта улыбается и говорит кому-то больше нескольких слов подряд. В его сердце что-то отозвалось. Он вспомнил Олега, этот мальчик чем-то напоминал его, но ощущение пустоты и тревоги в этот раз не пришло.

– Тебя как зовут-то?

Мальчик поднял на него взгляд. Да, сегодняшние дети хорошо выучили, что от проявляющих к ним интерес незнакомцев лучше держаться подальше, и Виктор заметил в его взгляде легкое недоверие.

– Максим, – все же ответил он.

– А я Виктор, – он протянул Максу руку, и тот ее нехотя пожал.

А после Витя сказал то, чего сам от себя не ожидал:

– А хочешь, я тебя драться научу?

Во взгляде Максима промелькнул интерес, который сменился удивлением.

– Вы? Меня?

Виктору вдруг стало неловко. И правда, хрень какая-то получается. Подходит к мальчику какой-то незнакомый мужик, и вдруг предлагает уроки по самообороне. Да у него для этого отец должен быть. Ну или брат старший. Дедушка, учитель физкультуры, друг со двора – да кто угодно, но внезапный Витин порыв выглядит чем-то не очень здоровым. В полицию еще загребут.

– Да, извини, Максим, чушь спорол, – быстро отступил Виктор. – Ну, бывай.

Витя уже поднял с земли пакет и собрался уходить, когда мальчик после некоторых раздумий ответил:

– Макс.

– Что?

– Зовите меня Максом. Когда приступим?

Витя посмотрел на Макса, потом на пакет: «Эх, пельмени разморозятся».

Но когда кому-то нужна была помощь, он не мог пройти мимо. Вдруг мальчик снова нарвётся на хулиганов? Какие уж тут пельмени? Это качество часто создавало ему проблемы, но себя уже не переделать. Так воспитали.

– Давай сейчас.

Конечно, Макс не стал ни с того, ни с сего доверять незнакомцу. Но Витя ему помог, и кто знает, почему он все-таки предпочел принять его услуги учителя. Может, отец у него – миролюбивый хилячок (или наоборот, толстяк). А может, Максу просто неловко за таким к кому-то обращаться. И он явно сомневался в правильности своего решения, но все-таки принял помощь. А Витя по жизни человек такой: ну неспособен он пройти мимо или отказать! В каком-то смысле, это и потащило его в армию.

В качестве места для тренировки они выбрали парк возле набережной. Тихо, спокойно и красиво. Отошли подальше, туда, где деревья погуще, а людей поменьше. Зелень уже распустилась, а грязи было не так много. Красота, одним словом.

– Так, давай, левую ногу вперед.

Витя учил его простым ударам, блокам и уворотам. Сложнее всего Максу давался переход из обороны в нападение, но и тут он справился. Способный мальчик! Виктору даже показалось странным, что с ним раньше этим никто не занимался.

Так они тренировались часа два, Макс уже валился с ног, а Витя поймал себя на том, что стал много говорить и даже смеяться. Зияющая пустота в душе, кажется, наконец заполнилась. Да и пацан, кажется, наконец расслабился. Неплохой парень.

– Ну что, закончим на сегодня? – спросил Витя, когда обратил внимание на глубокое изнуренное дыхание мальчика.

– Нет, давай продолжать, – Макс уже давно перешел на ты.

– Уверен? – Виктор не хотел сходу его перегружать.

– Так точно.

Но все-таки настойчивость Макса его подкупала.

– Ну, тогда защищайся.

Витя начал наносить серию ударов – ненастоящих, конечно, в четверть силы. И не очень быстро. Макс стал закрываться, а вот его наставник немного увлекся. Удары стали быстрее, и в момент одного из них Максим исчез. Витя стал нервно оглядываться, пытаясь осознать, что же сейчас случилось.

– Ма… Макс?

Нет, это бред какой-то. Может, надо было все-таки сходить к психотерапевту? Не самый, знаете ли, удачный момент для того, чтобы начать сходить с ума! Витя ущипнул себя – да нет, вроде, не спит. Дети вот так спонтанно в воздухе не растворяются. О чём он вообще, да они вообще никогда не растворяются!