Макс улыбнулся, но ощущение того, что вся вода в окрестностях с ним что-то делает, только усилилось.

Только это по ощущениям уже не совсем вода. Он почувствовал, как на его локоть капает что-то обжигающе морозное, с пузырьками, вроде газировки из холодильника. Он отдернул руку, резко выдохнул и зажал лицо руками.

Откуда-то появилась легкость и вместе с тем привкус горечи на губах.

Эх, что делать! Мальчик попробовал коснуться лужи. Конечно же, он ткнул ладонью в снег.

Макс расхохотался. Он спит, или, точнее, валяется без сознания на школьном дворе. Ложка крепко его приложил. Ничего, сейчас ему кто-то догадается сунуть под нос противного нашатыря, он встанет, и одноклассники начнут его чествовать за то, что не сдал их штаб. И даже пригласят играть еще!

Счастье затопило его с головой, и Макс проснулся.

Теперь точно он знал, что к дождю все же можно привыкнуть.

Но сон, как оказалось, вовсе не намеревался покидать жизнь Макса. В зеркале мальчик себя видел, но вот в специально набранной в ванну воде отражение отсутствовало. Эйфория от того, что он не умалишенный, миновала, и теперь он всерьез размышлял рассказать о своей ситуации кому-то из взрослых. Пока кандидатов не имелось. Родители в командировке, неизвестно, как у них там настроение, и портить его своими бреднями ой как опрометчиво. Может, он действительно стукнулся головой, через денек сотрясение перестанет о себе давать знать и Макс вернется к нормальному бытовому ритму.

Но чем-то подобное развитие событий ему даже льстило.

Теперь, когда он, пусть и не самым лучшим методом потери сознания в луже, убедился, что вода и Макс действительно связаны, стоит, наконец, признаться себе. Он может телепортироваться. Как, куда, неясно. Один раз у него получилось, несколько дней назад, и с тех пор Макс ощущал себя совершенно по-другому, он чувствовал воду. Нет, суть не в каких-то клише, навязанных американскими фильмами.

Это вроде как чувство голода, если ты сыт, то его нет, но любой человек прекрасно осведомлен о том, что голод вскоре вернется. Так и мальчик чувствовал, что сможет снова осуществить телепортацию. Этот термин Макс взял из научно-фантастических сериалов, которые он любил смотреть. Кто мог предположить, что недавно свалившийся метеорит так повлияет на обычного школьника, живущего рядом с красивым Серебряным Бором?

И ведь даже обсудить случившееся было не с кем. Папа вечно занятой, в командировках своих. А мама хоть и выслушает, но наверняка лишь посмеётся в ответ. Можно, конечно, попробовать телепортироваться при них, показательно, так сказать. Да вот только есть пара «но». Во-первых, способности пока ушли и не думали возвращаться. А во-вторых, родители у Макса хоть и сравнительно молодые, и прогрессивные, но уже не очень здоровые и немного набожные.

Кристинка – наоборот, слишком мелкая, ей всего восемь. Она-то, может, и поверит, вот только потом всё родителям выдаст, а заодно и сверстникам растрезвонит. Девчонка добрая, но энергичная и проворная, язык у неё без костей.

Но с кем-то ведь надо поговорить! Всё-таки много сложностей возникает, когда твои лучшие друзья – книжки. Они расскажут больше и интересней любого друга, только вот слушать не умеют. Так что Максу оставалось лишь одно.

Он тихонько постучался в дверь сестры. Не дожидаясь ответа, заглянул за дверь: Кристина сидела на полу в куче игрушек и усаживала куклу в большой розовый домик.

– Эй! – возмущённо крикнула она на Макса. – А ну выйди!

– Чего это? Я же постучал! – запротестовал Макс.

– А я не сказала: «Войдите»!

– Кристин, ты чего?

– Вый-ди, – по слогам повторила сестра.

– Ладно, ладно.

Макс закрыл дверь и вздохнул. Ну вот, даже мелкая его выслушать не хочет.

– Войдите! – раздалось из-за двери.

У Макса отлегло, и он быстро открыл дверь и зашёл внутрь. Но едва он сделал шаг в комнату – в лицо брызнула струя воды. Кристина, заливаясь хохотом, стояла перед ним с водяным пистолетиком.

– Очень смешно, – мрачно пробубнил Макс. – Дай сюда.

Макс взял из рук сестры пистолет.

– Откуда он у тебя?

Язык стал заплетаться. Он чувствует! Чувствует воду, как это было прежде!

– Я покопалась в твоих старых игрушках, – сказала Кристина. – Мама сказала, что ты не будешь против.

Сейчас Макс думал о том, что это шанс. Положить его на другой конец комнаты и сделать один короткий прыжок. Получится ли? Наверняка получится.

– Ты же не против? – спросила Кристина.

Один телепорт, и сестра всё узнает. Интересно, а если выстрелить и отправиться вслед за струёй – получится? А вот это уже не факт, но попробовать было бы можно.

– Макс?

Нет, начинать надо с простого. Обычный-то телепорт редко получается сделать, и без всяких финтов ушами. Но всё же Макса смущала эта идея. Он очень не хотел, чтобы Кристина рассказала родителям. Надо было как-то завуалировать свои мысли, но донести достаточно чётко, чтобы её совет был полезен. Конечно, таким образом можно было бы и с родителями поговорить, но папа всё равно ничего не поймёт, а мама решит, что Макс говорит о девочках.

– Макс! – взвизгнула Кристина.

– А? Что? Не, не. Не против. Бери, конечно. Только не стреляй больше в меня, ладно?

Макс положил пистолет на тумбочку и сел на диван.

Комната для восьмилетней девочки была слишком просторной и хорошо обставленной. Когда Макс был в её возрасте, у него была кушетка, а Кристине достался аж целый двуспальный диван, и не старый какой-нибудь, а совершенно новый, дорогой. После того, как отец получил серьёзное повышение по работе, они переехали в эту квартиру, и на обустройство родители денег не жалели. Как и на игрушки, компьютерные игры и прочее, прочее.

Но за все эти радости приходилось платить тем, что отца дети видели очень редко – вечно он был в командировках.

Сестра уже как ни в чём не бывало уселась играть со своими куклами.

– Кристин, – начал Макс. – Представь, что с тобой творилось бы что-то странное… И тебе хотелось бы сделать что-то… Что-то правильное, но ты не знала бы, стоит ли это делать… и…

Макс мысленно стукнул себя по лбу. Ну что он несёт?

– В общем, я хочу сказать, что со мной кое-что происходит. Не могу сказать, что, но…

– Мама говорит, это называется «половое созревание», – весело ответила сестра.

– Ты где это слов таких нахваталась? – возмутился Макс.

– Я же сказала, мама говорит.

– А. Ну да. Нет, я про другое. Я получил возможности, которые не каждому даются. Да и не знаю, даются ли кому-то вообще.

– Как наш папа?

– Ну да, типа того. И не знаю, имею ли право ими воспользоваться.

– Папа пользуется своими возможностями. Постоянно летает по стране, мы его редко видим. Зато мама говорит, что, если бы он этого не делал, мы бы не жили так хорошо.

– Да. Ты права.

И чего Макс взялся говорить с мелкой девчонкой? Она хорошая девочка, но ещё слишком многого не понимает, да и Макс не мог сказать прямо, что его терзает. Он чётко почувствовал, что этот разговор бесполезен, и вдруг, по какому-то совпадению (или проведению?) его прервала мама:

– Макс, Кристя, обед готов!

Где-то треть гостиной занимал длинный обеденный стол. Всё это очень нетипично для российской семьи – и общий стол, и слово «гостиная». Раньше в семье Макса всё было как у всех: питались все на кухне и по-отдельности, а гостиная называлась большой комнатой. Но то ли новая большая квартира тому виной, то ли книжки по сплочению семьи, которых мама в последнее время начиталась – теперь у них каждый день были обязательные семейные обеды и ужины. В гостиной, да. Хотя папа всё равно продолжал называть её большой комнатой.

На столе стояла большая кастрюля с борщом, тарелка котлет, сковорода с картошкой с грибами, чайники – заварочный и обычный, вазочка с конфетами. Кристина, едва зашла в гостиную, тут же потянулась за конфетами, но мама наставительно сказала:

– Сначала борщ. А конфеты к чаю.