Мама выглядела чуть моложе своих лет, носила синий халат, а волосы собирала резинкой. На лице у неё была маска – Макс никогда не понимал, зачем женщины мажут себе на лицо эту непонятную фигню, но спросить как-то не решался.

Тут же в гостиную… простите, в большую комнату зашёл и папа: в строгой рубашке, с галстуком в одной и руке и с планшетом в другой. Он так и шёл, не отлипая от планшета.

– Саша, ты бы хоть переоделся, – сказала мама.

– Я только со встречи, и сейчас опять уеду, – ответил папа, параллельно что-то набирая на экране.

Все уселись за стол, и мама стала разливать борщ по тарелкам.

– Куда это ты уедешь? – спросила мама.

– Внезапная командировка нарисовалась, – сказал папа.

Он отложил планшет и стал с аппетитом есть. Макс ел с меньшим энтузиазмом, Кристина ковыряла борщ ложкой, а мама выпучила глаза на отца так, будто он сообщил что-то, что никак не укладывалось у неё в голове, хотя папины командировки были делом обычным.

– Саш, а ничего, что у меня самолёт в шесть утра?

– Отмени, – спокойно ответил папа.

– Да как я отменю самолёт, Саш? А путёвку? Я год к этому отпуску готовилась! Мы денег в него вбухали!

– А, то есть ты мне предлагаешь отменить работу?

Мама и папа переглянулись. Макс прекрасно помнил, как мама мечтала об этом отпуске, сколько нервов, сил и средств родители на это потратили. Неужели они оба уедут одновременно и оставят его, когда у него в жизни происходит такое?

– Вы что, оставите нас одних? – озвучила Кристина мысли Макса и насупилась.

– Никто не оставит вас одних, – сказала мама и посмотрела на папу. – Не оставим ведь?

– А это, Вик, уже к тебе вопрос, – ответил он с набитым ртом. – Я командировку отменить не могу.

За столом наступило гробовое молчание. Даже Кристина притихла. Только папа как ни в чём ни бывало гремел ложкой по тарелке.

– Пойду позвоню Алёне, – сказала мама и вышла из-за стола.

– С нами останется тётя Алёна? – спросила Кристина.

Но мама уже скрылась из комнаты, а папа лишь пожал плечами.

Мама была поздним ребёнком в своей семье, а её старшая сестра тётя Алёна уже больше походила на бабушку Алёну. Лучше всего у неё получалось громко смотреть телевизор и с головой уходить в вязание. Остаться с ней – всё равно что остаться одним.

– Я наелся, – сказал Максим и слез со стула.

– А как же второе? – спросил отец.

– Потом доем, – бросил Макс и ушёл в свою комнату.

– Потом не останется, – бросил папа вслед.

Комната Макса была обставлена примерно так же, как у Кристины. Только не было разбросанных повсюду игрушек, лишь пара экшн-фигурок богатырей стояла в книжном шкафу, а вот сами книги валялись где ни попадя.

Макс завалился на диван и закрыл глаза.

«Ну и ладно, без вас всех справлюсь! Тоже мне, семейка», – подумал он.

А в следующий миг в голове помутнело. Солнце ударило в глаза, а по телу побежал холодный и влажный апрельский воздух. Диван показался жёстким как асфальт.

Макс открыл глаза и увидел небо. Поднявшись, осознал, что находится у набережной. Он телепортировался помимо своей воли. За последние дни это случилось уже не впервые, и это очень пугало Макса. Апрель выдался тёплым, так-то можно и в футболке ходить, но Макс всё равно поёжился. Бросил взгляд на реку и поплёлся обратно домой.

А пока Макс шёл, он всё размышлял о том, что же с ним происходит.

То, что виновник здесь метеорит, Макс даже не сомневался. Интересно, кто-то еще получил какие-то способности? Мальчику хотелось, чтобы только он, как самый достойный. Он же не собирается использовать это во вред, наоборот, надо решить, как помогать людям! Макс не мог держать в себе такую жгучую тайну. Мысли прервал насмешливый оклик:

– Куда это ты собрался? За какую команду болеешь, ну-ка расскажи!

У детей и подростков сейчас в моде всякие антистресс-игрушки: то спиннеры были, теперь появились симпл-димплы и прочие поп-иты. Виктору в его тридцать три такое, конечно, не помогало. А от разрушительных привычек, благодаря которым, к сожалению, часто расслабляются в его возрасте, он отказался уже давно. В общем, в качестве борьбы со стрессом он выбрал старый батин способ: бесцельное щелканье каналов на телевизоре.

Политические обозреватели сменялись татуированными вдоль и поперек рэперами и ворчливыми тетками, которые постоянно пытались кого-то поженить, и, как правило, все это больше попахивало каким-то фрик – шоу, нежели передачами о любви и семье. Люди орали друг на друга и смеялись, а Витя пролетал сквозь всю эту суету, бесцельно щелкая одну и ту же кнопку древнего пульта. Иногда он останавливался, заметив какой-то старый советский фильм, знакомый с детства. Конечно, в пятнадцатый раз «а при нем задача» уже не смешило, но дарило давно ушедшее чувство уюта и дома. Все остальное время Вите казалось, что дома у него больше нет, и квартира эта тоже чужая. Ведь дом – это не жилплощадь. Дом – это люди и эмоциональные связи, которых он лишился.

Хотя квартира, в общем-то, и была чужой. Пятидесятилетняя суетливая тетка, типичная зазнавшаяся хабалка, сдавала старую «однушку», доставшуюся в наследство от матери. Казалось, что все здесь было как минимум одного возраста с прошлой владелицей, из дивана даже местами торчали пружины. Зато квартирка оказалась, в целом, очень удобной: и район неплохой – Строгино, все в пешей доступности, дешево, да и вообще, въехать в нее Виктору оказалось проще простого. Стоило только сказать, что он ветеран специальной военной операции, как хозяйка, поверхностно судившая людей только по их социальному положению, сразу преисполнилась уважения. А когда Виктор добавил, что не курит и не пьет, ключи моментально оказались в его руке.

Он, в общем-то, мог позволить себе и хорошую квартиру, денег было достаточно, но в нынешнем моральном опустошении он просто не мог заставить себя устроиться на работу. Надо было взять перерыв от всего, немного подумать и пережить все травмы, которых в последнее время на голову несчастного солдата свалилось немало. Поэтому он просто включил режим тотальной экономии, чтобы сидеть и ничего не делать можно было подольше.

Даже самые сильные люди надламываются. Хотя Виктору было сложно принять, что он проявляет слабость, но сил на борьбу уже не оставалось. И он смирился со своим состоянием. Надо только переждать, и они обязательно вернутся.

Будто услышав его недавние мысли про эмоциональные связи, по телефону позвонила мама. Виктор очень любил свою мать, раньше он часто ее навещал, но сейчас не было желания говорить вообще ни с кем. Он закрылся от всего мира, но мир все старательно пытался прорваться внутрь его уютного кокона. Немного покрутив телефон в руках, он решил взять трубку. Это же все-таки мама.

– Да, мам. Привет, – Виктор старательно пытался изобразить свой прежний тон, будто ему не хочется орать и рыдать.

– Витенька, привет, ну ты как?

– Да все хорошо, мам. Потихоньку, – ответил он и бесшумно вздохнул.

В последнее время он стал весьма немногословен. Даже с родителями. Кажется, только на фронте Виктор смог найти братьев по духу, с которыми можно было свободно поговорить. Но теперь он лишился и общения с ними.

– Ты все винишь себя за то, что случилось? – озабоченно спросила мама.

– Да никогда я себя не винил, – отмахнулся Виктор в ответ.

– Ох, Витя, Витя. Ты можешь врать себе, но мать не обманешь. Матери все чувствуют!

Виктор предпочел промолчать в ответ. Очередного спора с мамой касательно ее интуиции сейчас только и не хватало. Пусть дальше верит в свои сверхъестественные способности ментальной связи с сыном, все равно ее не переубедить.

«– Мы с папой очень волнуемся за тебя», – произнесла она тоном жалобным и наставительным одновременно. И как у нее это получается?

– Я в порядке, мам. Честно. Не парься.

Виктор продолжал говорить рублеными фразами, делая широкие паузы. Так он бессознательно выставлял стену между собой и собеседником. Коротко. Холодно. По делу.