– Да как же не волноваться? Ты, вон, когда на фронт поехал, я себе места не находила!

– А кто же, если не я, будет страну защищать?

– Ты не подумай, сынок, я тобой горжусь! Но сердце матери – оно такое, ты же сам знаешь.

Конечно, мама волновалась. И хорошо, что не осуждала. У некоторых сослуживцев, по их рассказам, матери волосы на себе рвали, даже в военкоматы бегали и истерики закатывали. Всегда так было, женщинам сложно отпускать детей и мужей рисковать своей жизнью. Даже несмотря на то, что они их и защищают.

– Да, мам. Спасибо, что беспокоишься, – Виктор был искренне благодарен, но эту тему хотелось поскорее свернуть.

Мама грустно вздохнула.

– В общем, если что будет не так, обязательно звони.

– Да, мам. Хорошо.

– Ну давай, сына, приходи в себя и переставай хандрить.

– Да, мам. Пока.

Витя положил трубку и развалился на диване, уставившись в потолок. Вечерний выпуск новостей на фоне вещал что-то о безотходных ядерных реакторах.

«Если что будет не так… Да куда уж еще больше-то? Сейчас бы вернуться на фронт, а не вот это вот все. Там я хотя бы на своем месте».

Виктор лениво встал, разминая шею, и прошелся по маленькой темной комнате с «бабушкиным ремонтом». Повинуясь иррациональному желанию, достал из комода фотографию. С нее еще совсем молодой Витя улыбался во весь рот, обнимая Лену. А на руках у нее был маленький ребенок.

– Блин, – прошептал он и бросил фотографию обратно в ящик.

Что за дурацкая привычка делать себе больно, когда пытаешься от этой боли избавиться? Это как содрать свежую болячку: рана вновь вскрывается, и начинается кровотечение.

Он бросил взгляд на лежавшие рядом с фотографией ордена: «За заслуги перед Отечеством» и «За спасение погибавших». Маленькие кусочки металла как напоминание Виктору о том, кто он такой. Кем он был, какие подвиги совершил. Несмотря на них, жизнь будет продолжать его пинать. Ей, в целом, все равно, герой ты или нет. Обществу плевать. В очереди на кассу так же нахамят, гопники так же подойдут стрельнуть сигарету – ничего не меняет героизм в твоей жизни, кроме собственного осознания, душевного спокойствия и денег в кармане. Но Виктору этого было достаточно.

«Интересно, Лена же наверняка знает о том, где я был и что я совершил. Думает ли она об этом? Гордится ли мной своей молчаливой и тихой гордостью? Эх, во мне сейчас говорит какое-то жалкое тщеславие. Главное, что пока есть такие, как мы, страна в безопасности. Остальное не столь важно».

А дальше иррациональность уже стал проявлять организм, вспомнив о забытых пагубных привычках. Утолять внезапную потребность в табаке Витя совсем не хотел, да и надо было для этого идти в магазин. Так что он взял в зубы карандаш и вышел на ветхий неостекленный балкон, глубоко вдыхая весенний московский воздух. Пахло прелой листвой и долгожданным теплом. Была, конечно, еще вонь выхлопных газов, но жители мегаполисов к такому быстро принюхиваются.

Витя облокотился на балюстраду и вытащил изо рта карандаш. Он всегда любил весну, и внезапно хлынувший на него свежий (насколько это слово применимо к Москве) воздух даже немного оживил его. Еще и вид красивый, не под стать балкону. Строгино – его родной район, и сейчас Витя задумался, зачем же он вообще отсюда съезжал. Да, в Борисово тоже было классно, но здесь ничуть не хуже, только вот родные места всегда сердце ближе. Все-таки приятно было вернуться сюда, даже несмотря на обстоятельства, которые заставили это сделать.

«Надо бы прогуляться завтра. А то совсем я дома забаррикадировался. Хотя бы до магазина».

Витя снова вернулся мыслями к моменту, когда он наконец уловил долгожданный миг умиротворения. Небо разрезала яркая желтая стрела, озарившая вечернее небо. Витя в тот миг дернулся: ракета! Но тут же успокоился. Будьте прокляты, эти рефлексы! Ну какая нафиг ракета над Москвой, еще и такая? Совсем ведь не похоже. И траектория, и хвост этот… Что же это тогда, метеорит?

«Ешкин кот, только б в атмосфере сгорел! Нда, зачастили они в Россию. Недавно же, вроде, только Челябинск был».

Витя убрал карандаш за ухо, завороженно наблюдая, как исчезает внезапная звезда. Не похоже, чтобы он упал где-то поблизости, может, даже за чертой города, но все-таки он заволновался за людей. Хотя, может грохнулся где-то рядом, в Серебряном Бору, например. Еще кто знает, насколько он большой и разрушительный, этот метеорит. Но ударной волны, сметающий с лица Земли все живое пока не следовало. Значит, беспокоиться было особо не о чем.

«Надеюсь, не на город полетел. Надо бы потом новости посмотреть».

В его возрасте, конечно, чаще читают новости в Интернете, но Витя в последнее время предпочитал телевизор. В сети слишком много ядовитых комментаторов и спорных источников, а вот телевизор давал ему самую важную информацию без обилия мнений всяких «экспертов» и назойливой рекламы ножей.

Еще несколько секунд полюбовавшись видом, он ушел обратно на диван. Только балкон закрывать не стал.

Это была одна из тех редких ночей, когда Виктору не снились кошмары. Один его сослуживец написал в общем чате, что так быть не должно. Дескать, кошмары только детям снятся, а для взрослого это отклонение, и Вите срочно надо обратиться к психотерапевту, ну или психиатру. Но ему эта идея очень не нравилась: неужели он даст кому-то рыться в своей голове? Ну уж нет! Лучше стойко перенести ужасы, которые приходят по ночам. Витя даже видел в этом некоторую психотерапию. Он был уверен, что однажды проживет свои страхи, встретившись с ними лицом к лицу, и избавится от них.

Сложно сказать, что пришло ему на помощь сегодня. Может, это все свежий воздух, который сочился из приоткрытой двери балкона и разгонял затхлый запах пятидесятилетней мебели, которую хозяйка квартиры почему-то упорно не хотела менять? Так или иначе, проснулся Витя более бодрым, чем обычно. Приятный сквозняк с утра напомнил ему о порыве сходить в магазин самостоятельно. Так что Витя быстро, по-армейски, оделся во все чистое и свежее и отправился в ближайший супермаркет.

Виктор уже совсем отвык от одиночества. Из родительского дома он сразу ушел под венец, и когда у них с женой родился сын, казалось, что жизнь его идет по сценарию красивого фильма. Все его сверстники, которых так же угораздило рано жениться и обзавестись детьми, жаловались на вечные ссоры, ипотеку, сварливых тещ и бесконечные детские крики. У Вити же все стало складываться как-то само собой. Образования он не получил, но рукастый и смекалистый молодой человек в Москве никогда не пропадет. Жена-юрист тоже очень неплохо зарабатывала, и они смогли позволить себе снять новенькую «двушку» в Борисово, поближе к родственникам жены. Да и ребенок оказался невероятно спокойным и очень способным мальчиком. В общем, кино, не иначе.

Но в любом фильме в какой-то момент все начинает идти не так.

Витя сложил в корзину пельмени, несколько брикетов быстрой лапши с пачкой сосисок и отправился на кассу. Проходя мимо витрины с крепким алкоголем, он на миг остановился, но подавил порыв взять бутылку.

«Нет, это не выход. Станет только хуже. Раз бросил, значит, бросил», – подумал он и двинулся дальше.

– Пакетик нужен?

– Да, пожалуйста.

Мягкий приятный голос девушки впереди на миг вырвал Виктора из задумчивой отстраненности и заставил обратить на нее внимание. Очень милая, лет двадцати пяти, с длинными, до поясницы, вьющимися каштановыми волосами. У Вити сперло дыхание, а на лбу проступил холодный пот.

Такие же волосы были у Лены. Раньше он часто замечал ее черты в других девушках, или черты маленького Олега в детях. Сейчас, после участия в боевых действиях, это стало происходить реже, но вот, это чувство снова вернулось.

Олегу было девять, когда он попал под тот злосчастный автобус, возвращаясь из школы в своих новых модных наушниках. Громкая музыка и радость от полученной пятерки за контрольную притупили его внимание, и он бежал домой со всех ног, не оглядываясь по сторонам. Водитель просто не успел затормозить.