– При всем моем уважении, – пафосным тоном начал Андервуд. – Я мог заселиться в полночь.

– Не мог, – отрезала я, потягиваясь. – Я бы выкинула тебя отсюда и переломала все кости. А Тео бы помог найти и вправду все, – злобно выделила я.

– А ты с утра пораньше сама доброта, – съязвил Джейс, поднимаясь. – Цветешь и пахнешь, – с прищуром говорил он.

– Можешь привыкать, – выплюнула, морщась. – Я хотела спросить… Как мы будем продолжать заниматься? Если ты решил стать бедным, то мотоцикла у тебя быть не может.

– Будем считать, что я продал почку ради него.

– Тогда придется вырезать ее, – равнодушно бросила я, со стоном вставая на ноги. – Ты не понимаешь. Если ты бедный и получаешь деньги – ты будешь вкладывать их в недвижимость или что-то стабильное, позволяющее заработать…

– Именно поэтому бедные остаются бедными. Ты не понимаешь, – передразнил меня Джейс, скрещивая руки на груди. – Бедный – это не отсутствие денег, а диагноз. Вот ты не стараешься избавиться от него, а некоторые все пашут и надеются вытянуть тебя, – он кивнул в сторону душа.

Я спокойно открыла холодильник, меланхолично перебирая полупустые упаковки.

– Ошибаешься. Ты пришел в квартирку к будущему хирургу и адвокату. У обоих нет денег. А ты – мешок с органами, – я приподняла только что вскрытую банку пива.

– Хлещешь пиво с утра пораньше? – приподнял брови он, морщась.

– К сожалению, – жеманным тоном начала я. – Вино столетней выдержки закончилось только вчера, – я фыркнула, делая глоток. Я стараюсь не пить вообще, но после такого стресса это просто необходимо. Жаль только, что лучше я себя чувствовать не стала. Стало только паршивее. Из-за этого идиота я изменяю своим принципам. Со вздохом опускаю почти полную банку в раковину. Что я вообще творю, черт возьми?

– Банку махом высушила? – присвистнул Джейс.

– Я устала, – закатила глаза. – И чего ты до меня доебался? Иди ты…

– Лекса! – послышался голос, который я всегда рада слышать. Даже когда интонация звучит так угрожающе. – Что я тебе говорил?

– Много что, – пробурчала я, метнув быстрый взгляд на Тео. – Ванная моя теперь, – скользнула за дверь, выдирая из рук друга полотенце.

Я захлопнула дверь и облокотилась о нее, сползая чуть вниз. Тяжело мне придется, если каждый раз отвечать на его колкости и шпильки. Детский сад. Еще и на Тео огрызнулась. Я поморщилась, включая душ. В квартире все еще холодно, а воды горячей нет. Я хрипло втянула в себя воздух, проводя рукой по покрывшейся мурашками коже. Иногда мне и правда становится жалко себя. Паршивое чувство. И квартира паршивая. Иногда мне кажется, что стенки душа давят на меня.

Я оглядываю тело, покрытое синяками, ощупываю кости и мышцы. Я живая. Это главное. Разве можно мечтать о большем? Так говорила мама каждый раз, когда нас выселяли из дома, взятого в ипотеку за просрочки в пару дней, потому что мама работала посудомойкой, и ей частенько задерживали зарплату.

Но дело в том, что это бред. Слова, что я твердила себе, словно мантру, холодными ночами, когда во рту и крошки не было уже пару дней, рассыпались. Изничтожились.

Я хотела тепла и не бояться. Быть уверенной, что завтра я не окажусь выставленной из дома. А прямо сейчас я хотела залезть в теплую ванную или зарыться в кучу одеял, прячась от всего чертового мира.

Но мне в спину били холодные струи воды, а я продолжала бездумно водить подушечкой пальца по синяку. Я ведь специально пошла на юриста.

Чтобы выбраться из этой ямы. Из этого болота. Но после слов этого парня мне кажется, что я и вправду больная.

Больная. Стою под ледяными струями воды и переживаю о каких-то эфемерных проблемах. Совсем расклеилась. Такое себе позволить могут только те, кому делать нечего.

Депрессия – болезнь богатых.

Еще одна цитата моей мамы. И с годами она кажется все более бессмысленной. Она пыталась убедить себя и нас, что наше положение – не так уж плачевно.

Я со злости пнула стенку кабины, тут же ухватившись за нее руками. Чем дольше я нахожусь в Клетке, тем труднее контролировать свою злость.

Я вытащила из небольшой коробочки хозяйственное мыло и с усердием потерла его, покрывая все руки воздушными пузыриками. Быстро потерла кожу головы.

Жесткая мочалка слегка царапала кожу, но я привыкла. Это согревает хоть немного.

Я насухо вытираюсь: если промокнет одежда, можно заболеть, а лекарство стоят дороже, чем почка. Именно поэтому Тео так часто дежурит. Благодаря ему наши аптечки забиты разными таблетками, одноразовыми пластмассовыми колбочками с сиропами и кучами разных бинтов, шприцов и прочего. Неоднократно я говорила, что за это может крупно влететь, но на бойцов из Клетки подобная лабуда не действует. Да и он слишком уж умный, чтобы быть пойманным.

– Опять занавеску уронила? – спросил Тео, как только я вышла из душа.

– Нет. Споткнулась.

– А звук такой, будто Йеллоустонский гейзер пробудился, – Джейс заглянул за мою спину, совершенно игнорируя мой озлобленный взгляд. – Вот это точно выглядит как пристанище Черепашек-ниндзя, – с отвращением заявил Андервуд, поправляя прическу.

– Мыться тебе придется либо здесь, либо в лужах.

Тео весьма красноречиво посмотрел на меня, вздыхая. Он подошел чуть поближе и сказал максимально тихо, надеясь, что услышу только я.

– Сегодня я собирался надеть эту толстовку.

Я слабо улыбнулась, ощупывая пальцами теплую ткань. Она пропахла его потом, но этот запах всяко лучше любых духов или дезодорантов.

– У вас и на шмотки денег нет? Только не говорите, что у вас две толстовки на двоих. И пара джинс. Тоже на двоих… Не знаю, кого это должно оскорблять больше, потому что… – продолжал болтать Джейс.

– Может хотя бы тут будешь вести себя не как говнюк? – устало закатила глаза я. – Не пора ли тебе в университет? Ты не слишком-то беспокоишься об учебе… И… На каком ты факультете вообще?

– На твоем.

Я закатила глаза, сжимая губы. Тео сдавленно фыркнул от смеха.

– Видимо, мне придется начать ходить на эти скучные лекции, раз денег на сессию больше нет, – будто бы обидчиво сказал Андервуд.

– Я серьезно спрашивала. Ты можешь перестать корчить из себя ебанного клоуна хотя бы… Ай… – я потерла плечо, которое так безжалостно ударил Тео только что. – Гребанный Капитан Америка.

Я отпрыгнула, прокричав коронное «ха». Запрыгнув на кровать, я высунула язык.

– «Гребанный» не считается, – со смехом повторила я, а Симмонс покачал головой.

Обычно он прыгал вслед за мной и избивал меня подушкой или щекотал. Но он стоял, приподняв брови, а взгляд скользнул в сторону Джейса. Я прикрыла глаза, вспоминая, что теперь нам следует держать себя в руках. Сжала губы, опускаясь на кровать, расправляя простынь, смятую мною в прыжке.

– Мне кажется, мы скоро опоздаем на пару, – проговорил Тео, подавая мне руку. – Повиси на линии сегодня, – он протянул телефон.

***

Крайне странно. Я привыкла к косым взглядам, но обычно их не так много. Обычно они просто скользят, а я плыву сквозь толпу, словно в густом киселе. Повсюду люди и их шепот. Сейчас я боролась с бурным потоком и летящими камнями.