Просим Вас, дорогие читатели, НЕ использовать русифицированные обложки книг в таких социальных сетях, как: Тик Ток, Инстаграм, Твиттер, Фейсбук. Спасибо!

Переводчик: Алима

Жас

Забавно, о чем ты думаешь, когда умираешь. Например, интересно, какой торт ко дню рождения приготовила Эйнсли? Я надеялась на шоколадный, может быть, с малиновой начинкой… хотя, полагаю, это уже не важно. Или… было бы очень здорово, если бы я сейчас шла по пляжу, чувствуя, как океан щекочет пальцы ног, как волны разбиваются о берег. Наверняка какой-нибудь местный житель, выйдя на пробежку, обнаружит мое тело. Разве вы никогда не замечали этого? Бегуны всегда находят трупы. Я уже вижу заголовки:

Подросток Зарезан Насмерть в Тихом Горном Городке.

Это на время всколыхнет общество, но не успеешь оглянуться, как я останусь той бедной девочкой, которая умерла у кромки воды. Мурашки пробегают по моей коже, а тело пронизывает холодок. Черт, как же здесь холодно. Конечно, единственный раз, когда я действительно надела платье, припало на то время, когда я застряла в глуши.

Что меня действительно бесит, и, да, я имею полное право злиться, лежа здесь и истекая кровью — так это то, что я не могу перестать думать о том, что людям, ответственным за это, все сойдет с рук. Они закончат среднюю школу, поступят в колледж, в конце концов женятся и нарожают маленьких претенциозных детей, никогда не оглядываясь назад. Никогда не узнают, каково это — иметь последствия своих действий. Эти люди всегда будут жить в мире, где можно решить любую проблему, выйти сухими из воды за любой мерзкий поступок, разбрасываясь деньгами.

Мое тело погружается в землю, запах грязи и меди атакует мои чувства. Мне действительно нужно позвать на помощь, но двинуться — не вариант. Кричать тоже не вариант — я уже пробовала, и все, что я могу предъявить в качестве доказательства — пересохшее горло. Моя голова откидывается в сторону, глаза падают на гладкую поверхность озера, а пальцы на моей не сломанной руке трепещут над животом, безуспешно пытаясь остановить поток липкой крови.

Неотрывно глядя на полную луну, отражающуюся от поверхности озера, я осознаю иронию своей ситуации. Мне не чуждо насилие — большую часть своей жизни я провела в его окружении. Когда вы обнищали или жаждете очередной дозы наркотиков, вы удивитесь, на что способны люди, когда на них накатывает отчаяние. Вот почему мама учила меня быть бдительной, принимать меры предосторожности. Я принимала ее советы близко к сердцу и сумела прожить более семнадцати лет без происшествий.

Чертовски странно, что, когда я действительно стала жертвой насилия, это происходит в месте, пропитанном богатством.

Полагаю, это то, что я получаю за доверие к лжецу.

— Вот мы и приехали, — мой социальный работник, Давина, припарковала свой старый ржавый Ford Focus на стоянку.

Я смотрю через лобовое стекло на раскинувшийся передо мной особняк.

— Ого, ты не обманывала меня, когда говорила, что он богат, да?

Карие глаза Давины загораются весельем.

— Возможно, тебе стоит следить за выражениями в адрес своего отца, Жас.

— Не называй его так, — огрызаюсь я.

Она бросает на меня взгляд, полный сочувствия…

— Дорогая, я знаю, что это трудно, но…

Я насмехаюсь.

— Ты так думаешь?

Давина не обращает внимания на мое вмешательство.

— Жас, послушай. Я знаю, что ты скучаешь по маме. Любая девушка в твоей ситуации скучала бы. Но мне бы не хотелось, чтобы ты упустила такую возможность из-за того, что имеешь что-то против богатых людей.

— Я ничего не имею против богатых людей, — возразила я. — Я имею что-то против мужчины, который, очевидно, может позволить себе выплачивать алименты, но предпочитает делать вид, что его ребенка не существует.

— Кто сказал, что он притворяется? — возражает она. — Он утверждает, что действительно не знал о твоем существовании, пока твоя мать не обратилась к нему незадолго до своей смерти.

Я качаю головой.

— Я в это не верю. Когда бы я ни спрашивала маму о нем, она всегда была такой загадочной. Она говорила, что он не был хорошим человеком, что нам было лучше без него, и это все, что мне нужно было знать. Какого черта она пошла к нему спустя почти восемнадцать лет? Почему он сразу не попросил о встрече со мной, когда она якобы сообщила ему, что у него есть ребенок?

— Жас, я не могу говорить за твою маму, но могу тебя заверить, что мы его проверили, — Давина вздохнула. — Он добропорядочный гражданин и успешный бизнесмен. Даже филантроп. Он не колебался ни секунды, когда мы с ним связались. Чарльз Каллахан предлагает дать вам лучшую жизнь, чем та, которую вы когда-либо знали. У вас будут возможности, которых никогда не было. Если ты не заботишься о себе, подумай о своей сестре и о том, насколько ты можешь улучшить ее жизнь, имея доступ к таким ресурсам, как эти.

— То, что мы были бедны, не означает, что у нас была плохая жизнь. Я всегда чувствовала, что все будет хорошо, пока мы есть друг у друга.

Она показывает жестом на огромный дом перед нами.

— Я знаю, дорогая, и я уважаю это. Твоя мама была рок-звездой, которая извлекла максимум пользы из дерьмовой ситуации. Но ее больше нет, и мы с тобой обе знаем, что твоя сестра сейчас не в самом лучшем положении.

Черт возьми. Она права. У нас с моей семилетней сестрой, Белль, разные отцы. Ее отец то появлялся, то исчезал из ее жизни с самого рождения. Он, похоже, был заинтересован в том, чтобы быть родителем, только когда ему это было удобно. Он согласился взять полную опеку над Белль, когда с ним связался штат, хотя с их ограниченным финансированием они практически бросили ее на него.

Может, у него и нет судимости, но этот человек не может удержаться на работе, чтобы спасти свою жизнь, и он ярый алкоголик. Давина знает, что я хочу бороться хотя бы за частичную опеку, когда стану совершеннолетней, чтобы иметь возможность влиять на ее воспитание.

Проблема в том, что в реальности ни один судья не отдаст ребенка восемнадцатилетнему подростку, у которого нет ни дома, ни работы. Кроме того, мне нужно будет учесть непомерные юридические расходы. Чего бы это ни стоило, сколько бы времени это ни заняло, я собираюсь сделать это. Я знаю без сомнения, что моя мама хотела бы этого.

Я ненадолго зажмуриваю глаза, чтобы сдержать слезы. Боже, неужели эта всепоглощающая печаль никогда не исчезнет? Прошел всего месяц с тех пор, как умерла моя мама, но мне также больно, если не хуже, чем тогда, когда тот полицейский появился у моей двери. У меня на груди постоянная тяжесть, из-за которой трудно дышать.

Давина похлопывает меня по плечу.

— Я знаю, что придется привыкать, но со временем все будет хорошо. Мы не так давно знаем друг друга, но я знаю, что ты сильная и умная. Только на этих двух вещах можно далеко продвинуться в жизни, — Давина кивает в сторону входной двери. — А теперь иди. Они ждут тебя.

— Почему он не смог забрать меня из детского дома? Ты же знаешь, что это не принесет ему никаких плюсов?

— Милая, мы это уже проходили. Твой отец уехал из города по делам, но он должен вернуться сегодня вечером. Управляющая домом здесь, чтобы поприветствовать тебя от его имени, — как по команде, двойные деревянные двери открываются, и на крытое крыльцо выходит женщина в черном платье с собранными в строгий пучок волосами. — А вот и она.

Управляющая домом. Именно так. И вообще, чем черт возьми, занимается управляющая домом? Я выхожу из машины, доставая с заднего сиденья свою спортивную сумку. Прежде чем закрыть дверь, я наклоняюсь, чтобы попрощаться.