— Нет, ты не знаешь, что значит — хотеть, — вырывались из неё слова почти с рычанием. — Это я хочу. Мне не нужен секс — мне нужен ты.

Освободившись от одежды, мужчина подчинялся её игре, балансируя на грани желания быстро закончить слияние и оттянуть сладкое мучение. Птичка была раскалённой внутри, он с трудом сдерживал себя и ждал, когда она первой получит желаемое сладостное удовольствие. В огромном зале, принадлежащем «волкам», стало даже знойно, не хватало кислорода для того, чтобы наполнить ими сузившиеся лёгкие.

Она сильно и смело поднималась над ним и снова опускалась, подставляя мягкие груди под губы любимого. Кожа дивана под ними стала влажной, сильный запах её дотрагивался до обоняния.

— Не сейчас, — шептала она в каком-то беспамятстве, — подожди, Влад.

Губы стали сухими, не было времени их даже облизать.

Заломившись в острой вспышке наслаждения, она сжала ему плечи пальцами и громко, с чувством, застонала. Хорт вскоре ощутил то же самое, сильно стиснув в руках Птичку.

— Даже и не думай уходить, — прохрипел он. — Я не отпущу тебя отсюда.

Она глубоко поцеловала его, нежно поглаживая волосы мужчины.

— А как же твоя подружка? — спросила она.

— Никак, — коротко бросил он и быстро положил Птичку на диван, прижав тяжёлым телом. — В России мне намного милее.

— Почему? — спросила она, целуя ему веки, скулы, выразительные брови.

— Есть у меня тут старая знакомая, по которой я скучал всё время. И тосковал. С ней так хорошо!

— Как хорошо? — легко спросила она.

— Ни с кем так не хорошо, — ответил он, наслаждаясь полным обладанием хрупкой Птичкой.

Она закрыла глаза, ощущая его всего над собой и в себе, и от этого чувства сделалось горячо в душе. Она снова жила после долгих лет мёртвого холода. Любовь распустилась внутри, и теперь Птичку как будто преследовал дивный запах весенних цветов.

Ругательства на немецком языке всегда казались Хорту какой-то пародией на чувства, которые ими пытались показать. Тем более, изо рта молоденькой девушки.

Она быстро ходила перед ним по роскошному номеру гостиницы в одном белье и отчаянно пыталась докричаться до него. Плакала, яростно барабанила кулачками по его голой груди, но он только курил и печально наблюдал за её бессилием.

Они с Птичкой отсутствовали около сорока пяти минут, вернулись к столику с целой компанией, которую она умудрилась нацеплять, пока они поднимались на широкий балкон ложи. Они с Хортом сделали вид, что всё это время общались с «волками» или знакомыми Птички. Но Вита была далеко не дура.

Девушка надула губки и устроила ему сцену ревности здесь, в номере, когда они приехали из «Байк-центра». Хорт сделал мысленно перед ней реверанс, а ведь могла бы и при всех разъяриться, как кошка. Ему было неудобно больше всего перед своим другом, родным братом Виты. Крис мечтал, что Хорт свяжет жизнь с его младшей сестрёнкой.

Они начали встречаться позапрошлой весной, получалось, уже больше года. И это было как-то спонтанно и нерегулярно. Он постоянно в разъездах, в делах своего мотоклуба. С его стороны не было ничего серьёзного, да и она тоже — далеко не монашка уже в свои девятнадцать. Хорт не думал, что Крис настолько воспримет их с Витой связь, но друг и по совместительству вице-президент мотоклуба «Hard Motors» стал часто заговаривать о семье, о долге, о будущем. И всё это в контексте относительно его сестры. Хорт пропускал мимо ушей, но в последнее время это стало даже навязчиво. И Вита стала относиться к нему, как к своей собственности.

Вообще, он был очень разборчив в связях, если встречался с девушкой, у него больше никого не было в этот период, мужчина наслаждался только ею.

А здесь вдруг возникла Птичка. И это как будто всё перевернуло с ног на голову. Ему уже было абсолютно всё равно, как отреагирует Вита и узнает ли. Безразлично совсем.

Сейчас он лежал на постели, курил и думал, когда же Птичка успела так заполнить его душу, и пришёл к ошеломляющему выводу — она там была всегда.

— Я уеду, Хорт. Я вижу, что у нас ничего нет, — отчаянно заламывала руки Вита. — И зачем я, дурочка, потратила на тебя целый год!

Жалость возникла у него в душе, которую несложно было задавить, вспомнив взгляд Птички, когда она садилась уже при прощании в такси. Она оставила свой байк на стоянке «Байк-центра», потому что слишком много выпила в этот вечер, как и все они.

— Вита, ты как всегда преувеличиваешь. Мы с Птичкой встретились, пообщались, между нами ничего нет.

— Хорт, посмотри мне в глаза, зачем ты врёшь? — яростно прошипела девушка.

Мужчина на миг засомневался, потом пожал одним плечом. Ему откровенно надоела эта драма. Он никогда не был влюблён в Виту, она нравилась ему, может быть, но не более. Даже к своей бывшей жене у него было больше чувств, чем к этой красавице. Хотя они расстались не очень мирно.

— Ладно, — хрипло произнёс он, — давай спать. Уже утро, и голова болит.

Решительно затушив сигарету, он выключил свет с помощью пульта на тумбочке и сделал вид, что засыпает.

Девушка начала в темноте плакать, и Хорт устало вздохнул. Она была неискренна сама с собой, ведь не любила его тоже, просто внушила себе, что может быть влюблена.

А всё оттого, что он был президент мотоклуба, имел власть и вес среди друзей, ему доверяли, к нему шли, и вокруг постоянно крутились женщины, которые хотели бы познакомиться поближе. Их он различал по взгляду и уже успел устать от таких. Вита была, по сути, одной из них. Хорт для неё был трофеем. Тогда как и брат, и она сама культивировали в своём сознании другую мысль.

В конце концов, в комнате всё утихло, а утром он встал другим человеком.

— Не вижу причин врать тебе, Вита, — сказал он. — Но дальше мы не поедем вместе.

Хорт имел в виду не поездку на мотоцикле, хотя и это укладывалось в контекст.

Девушка зло стала собирать вещи, мужчина не стал наблюдать за этим, зашёл к Крису, и они вместе поехали кататься по Москве. Нужно было подготовить друга, с ним Хорт не хотел ссориться.

Кафе на Смотровой, притулившееся над крутым склоном, выходило террасой и на саму Смотровую площадку, и на реку. Пыль покрывала все столики, поминутно вытираемые официантами. Клубы её носились в жарком летнем дне и висели в воздухе.

Даже в будний день здесь стояли припаркованные мотоциклы, что уже говорило об этом месте. Байкеры облюбовали его, когда Хорт ещё ходил с соской во рту тридцать с лишним лет назад.

Расположившись после поездки за тяжёлым столом кафетерия, мужчины некоторое время молчали, слышен был только гул города. К ним подошла невысокая полненькая официантка и приняла заказ — кофе. Оба мужчины никогда не пили за рулём — это было правилом всего их клуба. На байкерских встречах и вечеринках пиво лилось рекой, но тогда ведь все ставили байки на прикол и никуда не ехали.

— Когда мы снимаемся с места? — спросил Крис по-русски. Всегда, когда они приезжали в Россию, друг разговаривал с Хортом на его родном языке из уважения к нему.

— Вита едет домой, отправь её самолётом. Или хочешь, давай я это сделаю, — тихо сказал Хорт, крутя в руках гладкую зажигалку.

Крис пристально посмотрел на друга и несколько минут не отводил этого взгляда.

— Это Птичка? — спросил он. — Она любит тебя.

Движения Хорта замедлились.

— Я попал на неё, Крис. Ещё десять лет назад. Теперь снова. Скорее всего, ничего не будет, как и тогда, но сопротивляться бесполезно. Это должно пройти само, как заразная болезнь.

Досаду друга было заметно по едва видной дёргающейся жилке под скулой и на виске.

— Вита влюбилась в тебя…

— Крис, Крис, ты же знаешь свою сестру лучше меня, это просто блажь, и всё. Лучше сейчас закончить, чем потом, понимаешь? Иначе будет только тяжелее. Она себе всё придумала.

Для Хорта не было хуже вот таких минут. Он сейчас тысячу раз пожалел о том, что вообще когда-то обратил внимание на эффектную сестрёнку Кристиана.