— Да, она. Ребята из редакции познакомили меня с ней, и помогли уговорить взяться.

— Что ж, очень недурно получилось. — он пролистал книгу. — Подпишете, Алексей?

— Уже. Там, на первой странице…

Он нашёл мой автограф.

— Признаться, я надеялся, что вы продолжите литературные упражнения. Я понимаю, времени, наверное, нет, но мой вам совет: не бросайте писать, ни в коем случае!

— И не собираюсь. — в двух словах я рассказал Командору о предложении И.О.О.

— Что ж, похоже, этот ваш Евгений Петрович неплохо разбирается в людях. Психолог и журналист, пишущий об освоении космоса — надеюсь, у вас получится, Алексей! Пообещайте, что пришлёте мне первую же вашу статью.

— Непременно, Владислав Петрович! Кстати, я и «Уральскому следопыту» уже очерк пообещал, о происшествии со «звёздным обручем». Сообщения-то в газетах были, но всё больше информационные заметки — а они просят от первого, так сказать лица.

— Вот как? — Крапивин покосился на меня заинтересованно. — Крайне любопытно было бы почитать…

— Почитаете. Надеюсь, к ноябрьскому номеру успею. — я порылся в сумке и извлёк оттуда свёрток размером с кулак. — Это тожевам. Так сказать, сувенир с Луны.

Зашуршала бумага, на свет появились два камня — оба с острыми гранями, не обкатанными ни водой, ни ветрами.

— Вот этот… — я подбросил на ладони тот, что побольше, светло-серый, со слегка ноздреватой поверхностью, будто изъеденной крошечными червячками. — Обломок породы «анорит», с повышенным содержанием гелия-3. Ради сбора таких вот камней на Луне сейчас строят обогатительную фабрику. Можно сказать — настоящий «лунный камень», только невесомости, как в «Незнайке на Луне» не создаёт. Сам, своими руками подобрал в Море Спокойствия.

— Спасибо! — он взял камень. — Удивительное ощущение — держать в руках кусочек Луны…

— Второй куда интереснее. — Я пододвинул к собеседнику маленький, размером с косточку от вишни, ничем не примечательный камушек красновато-бурого оттенка. — Вы ведь видели, наверное, фотографииолгой-хорхоев?

— Тех электрических тварей, что напали на станцию «Ловелл»? Видел, конечно. Такие, словно из отдельных колец, похожи на огромных дождевых червяков…

— Вот-вот, я о них и говорю. Когда мы поняли, что незваные гости все погибли, то оттащили их к станции, чтобы исследовать в лаборатории. Камешек этот, как и горсть точно таких же, я собственноручно наковырял ножом из щелей между сегментами их тел. Селенологи их изучили — и представьте себе, утверждают, что это не местная порода, не с Луны!

— Тогда откуда же, они взялись? — Командор озадаченно посмотрел на кумушек. — А-а-а, понимаю! С той планеты, откуда пришли те червяки?

— Вот именно. Химический состав, материал — всё другое, к лунному реголиту или обломкам скал вроде этого — я ткнул пальцем в кусок анорита, — не имеет никакого отношения, даже рядом не лежало!

— Но ведь это ведь где-то у другой звезды, верно?

Я кивнул.

— Несомненно. В Солнечной системе им взяться неоткуда, с этим все учёные согласны. Так что и камешек и сами олгой-хорхои — гости с далёких звёзд.

— Поразительно…— мой собеседник осторожно, двумя пальцами взял камешек и положил на ладонь, оставив обломок анорита сиротливо лежать на столе. — Поверить не могу…. Это же миллиарды километров от Земли!

Я усмехнулся.

— Гораздо больше, Владислав Петрович. До ближайшей соседки нашего Солнца, Проксимы Центавра — и то двести семьдесят тысяч астрономических единиц.

— Астрономическая единица — это сто пятьдесят миллионов километров, кажется? Видите, кое-что ещё помню…

Всё верно. Даже свет будет добираться туда больше четырёх лет, а вы — миллиарды! А олгой-хорхои притащили к нам этот камешек из краёв, гораздо более удалённых… как я думаю. Точно-то мы пока ничего не знаем.

Он сощурился.

— Признайтесь, Алексей — вы ведь рассчитываете однажды попасть туда?

— Когда-нибудь. — я помедлил. — Во всяком случае, очень-очень постараюсь.

— Какая громадина…

Голос Леднёва звучал в наушниках восторженным шёпотом.

— Точно. — Дима кивнул, хотя знал, что колпак его шлема, непрозрачного со стороны затылка и закрытого спереди позолоченным забралом, даже не шелохнётся. — Метров сто в диаметре. Да в такую дырку от бублика весь «Лагранж» проскочит, и с пришвартованными кораблями в придачу!

«Звёздный обруч» (сейчас он действительно был похож на гимнастический обруч, неестественно тонкий по сравнению со сложенными из массивных сегментов «космических батутов») свободно висел в пространстве в полукилометре перед «крабами». Солнце светило прямо в глаза, но светофильтры шлемов справлялись со своей задачей, и Дима, как и прочие его спутники, могли насладиться фантасмагорическим зрелищем косматого светила в кольце «обруча». А ещё это походило на свободно висящий в пустоте глаз — с пылающим зрачком и чёрной радужкой, оконтуренной тончайшим серебряным ободком.

— А можно как-то отойти в сторону? Так деталей не различить, ни шиша ведь не видно вот так, против Солнца!— пожаловался Леднёв.

— Могу обогнуть эту штуковину и встать с обратной стороны. — отозвался Дима. — Тогда солнце будет светить нам в спину.

— Хорошо бы. Действуй, тогда, а я фотокамеру налажу, отснимем всю плёнку…

— «Чижик-один», это «Большому гнезду».— Дима отжал клавишу вызова на правом джойстике. — Намерен совершить маневр, чтобы занять позицию с противоположной стороны от «обруча».

— Принято, «Чижик-один». — зазвучал в наушниках голос Джанибекова.— Запрещаю подходить к объекту ближе, чем на триста метров. «Чижик-два сохраняйте позицию, ведите наблюдение.

— Принято, «Большое гнездо». — отозвался на общей частоте Гонтарев, пилотировавший второй «краб» — Слышь, Димон, смотри, не проскочи в это колечко, а то разыскивай тебя потом по всей Галактике!

— «Чижик-два», прекратить пачкотню в эфире! — строго окликнул балагура Джанибеков

— Дядя Вова сегодня суров. — хмыкнул Дима, отжав пальцем клавишу переговорника, к которому были подключены обе «Пустельги», его и Леднёва. — Нервничает дядя Вова, беспокоится о нас, грешных…

«Дядей Вовой» они называли капитана «Эндевора» — за глаза, разумеется.

— Он прав, не стоит без особой надобности приближаться к «обручу». — сказал Леднёв. — Кто его знает, в самом деле…

Дима подумал, что астрофизик ведёт себя странно. Ну, хорошо, капитан, он по должности своей перестраховщик, но Валерка-то! Разве не он рвался сюда, наплевав на все возможные неудобства и совсем не гипотетические опасности? И вот, пожалуйста: преодолеть такое расстояние и не решаться приблизиться на лишние двести метров! А ведь сделать это рано или поздно всё равно придётся — задача «Эндевора» не просто разыскать инопланетный артефакт и полюбоваться, как он сверкает на фоне Млечного Пути, а заарканить его и отбуксировать к «Лагранжу»…

— «Чижик-один», как слышите? — снова раздалось на частоте «Эндевора». — Вам старт через три секунды… две… одну… пошёл!

Дима тронул пальцами в неуклюжих перчатках джойстики. В спину толкнул импульс маневровых движков, «краб» дрогнул, и одновременно «звёздный обруч» поплыл в сторону так, что огненный зрачок стал медленно отползать к серебряному краю «радужки». Зрелище было завораживающее.

— Слушай, а сколько он весит? — спросил Дима.

— Обруч-то? Если предположить, что удельный вес тот же, что у двух других, то… пожалуй, тонн двадцать или тридцать. Но это неточно — взвешивали только гобийский артефакт а от него не так уж много осталось. К лунному же после происшествия с олгой-хорхоями даже приближаться запрещено, хотя учёные на «Ловелле» роют реголит от нетерпения и уже охрипли, доказывая, что никакого риска нет.

— А он есть?

— Кто ж его знает?

— Ну ладно, бог с ними, с червяками этими электрическими. — Дима бросил взгляд на экранчик курсографа и двумя короткими импульсами скорректировал траекторию буксира. — Но как мы эту хреновину назад потащим, если даже не знаем её массы? А если она не двадцать тонн весит, а все полсотни? Прикинь, сколько «Эндевору» придётся разгоняться с таким довеском на его малой тяге!