Мне нужно снять с тебя мерки, тебе придется раздеться, – откладывает в стороны листы, привстает, берет сантиметровую ленту. Да запросто, после сегодняшнего дня для меня это раз плюнуть!

– Да, конечно, – снимаю с себя футболку, а затем и джинсы.

Туба начинает измерять меня со всех сторон, записывая результат в тетрадь, когда измеряет область груди, просит снять бюстгальтер, я выполняю все ее приказы. Закончив с мерками, она прикладывает ко мне ткани из гипюра и атласа, делает пометки в тетради, кружит по комнате, начинает снова рисовать.

– На сегодня это все, – сообщает через некоторое время.

Я быстро надеваю свою одежду, и мы спускаемся вниз к Имрану, он сидит на прежнем месте, смотрит телевизор, при виде нас привстает.

– Ну что, закончили?

– Да, котеночек, – обнимает его, – не буду задерживать вас, предлагая чай, идите, уже поздно.

«Интересно, когда это она поняла, что уже поздно?» – хмыкаю про себя.

Я прощаюсь с ней, и мы выходим.

– Ты привыкнешь к тому, что в мире моды все немного сумасшедшие, – заговорщически произносит Имран, когда подходим к его байку.

– Боюсь, что я уже начала привыкать, – тем же тоном отвечаю, надевая шлем, сажусь позади него.

Имран смеется, заводит мотоцикл, я обхватываю руками его за талию, мы рвемся с места. На этот раз я не испытываю страха, наслаждаюсь поездкой. Через какое-то время понимаю, что он везет меня в противоположную сторону от моего района. Мы движемся к восточной части города, моему взору открывается мост, который расстилается над проливом, соединяя две части города. Никогда не бывала тут в ночное время, днем он перегружен сотнями автомобилей и не впечатляет так, как сейчас, подсвеченный множеством огней и светодиодными лентами, которые отражаются на глади воды и переливаются, создавая особенную сказочную атмосферу. Имран заезжает на него, сбавляет скорость, когда мы оказываемся посередине моста, он тормозит и заглушает мотор, я отодвигаюсь от него, слезаю, снимаю шлем, жду, пока он сделает то же самое.

– Ты же не хочешь спать?

– Нет, но что мы тут делаем? – после выпитого кофе и адреналина, полученного от езды на мотоцикле, спать точно не хочется.

– Ждем рассвета, – улыбается, тянется к мотоциклу, открывает сзади крышку, достает оттуда фотоаппарат, – Я подумал, что мы не можем упустить эту возможность, осталось совсем немного, скоро начнется восход солнца, отсюда потрясающий вид.

Я подхожу к ограде смотрю вниз с высоты моста, вода колышется, от этого создается впечатление танцующих огней.

– Красиво, – шепчу, не отрывая взгляда.

Имран встает рядом, соглашается со мной, щелкает фотоаппаратом воду.

– Если упасть с такой высоты, наверное, можно умереть, – озвучиваю мысль.

– Этот мост излюбленное место самоубийц, те, кто хочет уйти из жизни красиво, приходят сюда.

Я замолкаю, заворожено смотрю вниз.

– Диана, – Имран поворачивается ко мне, – я извиняюсь за то, что произошло в агентстве, Харун не должен был так поступать.

– Вы всегда извиняетесь вместо брата? – не скрывая своего негодования, отвожу взгляд от воды, смотрю на него, – Это уже второй раз, когда вы просите прощения вместо него.

– Потому что ни кто не знает его так хорошо, как я, – произносит мягко, – Харун стратег и перфекционист, зачастую его дни расписаны по минутам, на месяцы вперед, к тому же он трудоголик. Иногда работает так, что может не спать несколько ночей подряд, а если что-то или кто-то мешает в достижении его цели, нарушает его порядок, то он не выбирает методов, чтобы устранить это.

– Хотите сказать, что я являюсь раздражителем для него?

Имран, запрокинув голову, гортанно смеется. Я же ничего смешного в этом не вижу, он ведь намекает именно на это? Разве нет? Увидев, что я не разделяю его веселья, прекращает смеяться, серьезным тоном продолжает:

– Скажем так, в тебе он видит угрозу, которая может разрушить его планы… Издательство было основано ещё нашим дедом, затем управление им перешло к нашему отцу, – делает паузу, размышляет о чем-то. – После его смерти оно оказалось на грани разорения, помимо долгов, в наследство нам ничего не досталось. Харун взвалил все на свои плечи в двадцать лет, ему пришлось заключить сделку с человеком, который готов был профинансировать издательство в обмен на пятьдесят процентов наших акций. За эти годы брат не только вывел издательство из кризиса, он расширил его, увеличив количество выпускаемых журналов, открыл модельное агентство, которое упрощает работу рекламного отдела, контракт с Тубой выведет один из журналов на мировой рынок… Наверное, ты думаешь, какого черта я рассказываю тебе об этом? – наклоняет голову, улыбается, – Просто я хочу, чтобы ты понимала ответственность, возложенную на тебя… Если «Style Wedding» станет настолько успешным, то есть вероятность, что мы сможем заключить сделку, которая позволит вернуть наши акции. Харун одержим этим проектом, а его успешность зависит и от тебя, ты одна из маленьких деталей в большом механизме, если не сможешь выполнить свою функцию, то вся система полетит… – заканчивает он.

Все это время я внимательно его слушаю, начинаю осознавать всю ответственность, становится страшно, обнимаю себя руками. Возможно, я недостаточно серьезно относилась к своей работе, для меня она ловушка, в которую я угодила, но для них возможность вернуть свое наследие.

– Я поняла, сделаю все возможное, чтобы не подвести – получается тихо.

– Отлично, а теперь посмотри на это, – он кладет руки на мои плечи и медленно разворачивает таким обозом, что я и вижу нежно-алые цвета, которые расстилаются по небу.

Первые, робкие лучи солнца показываются из-за горизонта, тонут в волнах, отражаются и умножаются от поверхности воды. Восторг и упоение наполняют меня, наблюдение за рассветом – это один из самых прекрасных мигов, которые можно прожить, это возвращает к истокам, к самой сути жизни. Мне бы хотелось навечно остаться в этом миге.

Любование рассветом настолько поглощает меня, что я не сразу замечаю, как Имран щелкает фотоаппаратом. Поворачиваюсь к нему и вижу, как объектив направлен на меня.

– Так не честно! – скрещиваю руки на груди, изображая обиду.

Он улыбается моей выходке, продолжает снимать.

– Мы тут не просто так, это наш первый фото урок, скажу честно, твои студийные фото ни куда не годятся, – перестает фотографировать, смотрит на экран камеры, – эти фото, другое дело, – показывает на камеру, – они восхитительны! Знаешь в чем разница между ними и снимками, сделанными в студии?

Я медленно мотаю головой, пожимаю плечами.

– Сейчас, ты была настоящей. Все твои эмоции были обнажены и отражались на лице, на съемках, когда фотограф просит тебя о той или иной эмоции, ты стараешься изобразить их, но у тебя это не получается, поэтому фотографии неестественные, на них ты скованная, потерянная. Ты должна научиться управлять эмоциями. Представь, что в твоей голове сундучок, если фотографу нужна твоя

улыбка, то вспомни что-то веселое, что заставляло тебя смеяться и тогда улыбка сама появится на твоем лице, если же ему нужно, чтобы ты была печальной, то ты должна представить то, что сильно огорчило тебя когда-то.

– У меня это плохо получается, я не умею, как другие модели мгновенно менять выражение лица, – откровенно признаюсь.

– Ты слишком стеснительная для модели, но нам нужно за короткий срок подготовить тебя для съемок коллекции Тубы и участия в дефиле. Теперь я сам буду с тобой работать. Я снимаю ее коллекцию, за это время ты должна привыкнуть ко мне и к камере, должна чувствовать себя уверенной, только тогда у нас все получится.

– Спасибо вам, Имран, мне очень жаль, что я создаю столько проблем.

Он хмыкает, убирает камеру в байк, подходит ко мне, встает рядом. Смотрит на небо, солнце ласково освещает его лицо.

– Нет никаких проблем, тебе от нас достается не меньше, не так ли? – заглядывает мне в лицо.