— А ты не боишься за такие слова по морде получить? — неспеша направляясь в сторону своего оппонента, спросил я, выслушав очередную порцию оскорблений.

— От простолюдина что ли? — оглядываясь на ребят хохотнул Саша, но было видно, что парень стал нервничать. — Видели мы, как вы пытаетесь коробочки двигать на своих уроках. Очень устрашающе. — следом же к его смеху присоединились ещё несколько ребят, уже поглядывающих на меня свысока.

— Тогда тебе придётся прочувствовать на себе всю глубину своей неправоты.

На этих словах я подошёл вплотную к попытавшемуся встать Костромскому и прижимая его телекинезом к стулу, схватил левой рукой за шею, а правой стал жёстко и мощно бить по морде. Предварительно, конечно, пришлось окутать свои руки даром, чтобы не разбить их о защиту своего оппонента.

Несколько ребят вокруг, которые пытались вмешаться чтобы разнять драку, а если быть точнее, избиение, не смогли к нам приблизиться. Часть из них контролировал я сам, часть Максим и Алина, которая подошла сбоку, также заинтересовавшись дискуссией.

Уже через четыре удара, барьер Костромского утратил свою прочность и я едва успел «оголить» свои руки от защиты дара. И это очень хорошо, потому что последствия иначе, для его лица, могли быть очень плачевные. Да и убить можно было ненароком. А так, фингал под глазом, разбитый нос и отхлёстанные ладонью щёки — выживет.

— Зато впредь, ты будешь следить за своим языком. — отходя от ревущего пацана, бросил я.

Отводя Максима немного в сторону, я развернул его к себе лицом и заглядывая в глаза спросил:

— Ты знаешь, что будет, если ты ударишь аристократа? — отмечая полное недоумение товарища, я сплюнул и принялся всё объяснять. — Ты на меня не смотри! У меня никого нет. Круглый сирота! Они даже если захотят, то устанут ждать пока я выйду за пределы школы, чтобы попытаться отомстить. А вот у тебя там родители, да и сам ты каждый день за территорию выходишь. Так что я ценю твою дружбу и помощь, но в мои разборки с благородными даже не думай лезть. Мы договорились?

Максим был зол на меня за то, что я его сдержал несколькими минутами ранее. Это выражалось в надутых щеках и недовольном взгляде. Но мои слова все-таки дошли до его ушей, и друг смягчился.

Татьяна Васильевна вернулась в кабинет аккурат к тому моменту, когда я отходил от побитого Костромского с окровавленным кулаком.

— Обломов! Что здесь происходит!?

Забавнее всего было наблюдать за тётей Тоней и двумя другими охранниками Алины, вбежавшими в аудиторию на шум. Они полностью проигнорировали все вопросы от учительницы и вернулись на свои посты.

— Это не простой вопрос. — дипломатично ушёл я от ответа.

— Он меня изби-и-ил! — навзрыд разорался Саша, указывая пальцем в мою сторону.

— Ты с ума сошёл, Алексей? — глаза Татьяны Васильевны полезли на лоб.

По лицу женщины было видно, что она сильно напугана. И к моему удивлению, напугана она была именно за меня.

— Немедленно извинись перед ним… они… они же аристократы! Ты разве ничего не понимаешь? — начала шептать мне на ухо учительница, но увидев на моём лице полнейшее равнодушие к произошедшему и её словам, оглядела как умалишённого и добавила. — Тебя же убьют…

Кровотечение из носа у Костромского уже закончилось и вытерев тому лицо влажной салфеткой, Татьяна Васильевна не придумала ничего лучше, чем отвести нас обоих к директору.

— Дети, прошу вас посидеть тихо. — произнесла она для остального класса, после чего с надеждой взглянула на тётю Тоню — единственного взрослого человека среди оставшихся.

Правда, учитывая то, что произошло десять минут назад и то, что она даже не подумала вмешаться в минувшую ситуацию, вряд ли характеризовало тётю Тоню, как хорошего кандидата на эту роль. Оно и верно, у неё совсем другая работа и задача.

Пока учитель вытирала нос Саше и договаривалась с классом, я попросил Алину не идти очередной раз за мной и не вмешиваться в это дело. Привыкать выбираться из своих передряг только за счёт дружбы с ней, я себе запретил. Подруга пусть и нехотя, но ответила согласием.

Ведя нас за руку по коридорам школы, Татьяна Васильевна пыталась рассказать историю о том, что все люди должны жить дружно, не устраивать скандалов и драк, а напротив, друг другу помогать. Но глядя на злую морду шедшего сбоку пацанёнка, я понимал, что он воспринимает услышанное, как всего лишь пустой звук. Не было в глазах этого Костромского доброты и милосердия, только желание мести. Впрочем, я выглядел не иначе.

Что-то шепнув уже знакомой мне секретарше, учитель присела рядом с нами, и принялась нервно набивать пальцами по коленям. Буквально через пару минут нас пригласили в кабинет директора.

С прошлого раза тут ничего не изменилось: тот же стол, кресло и телевизор на пол стены, на котором уже стояла на паузе запись произошедшего в нашем классе.

— Не кажется ли вам, Обломов, что вы слишком частый гость моего кабинета? — оглядывая меня с ног до головы, произнесла Виктория Павловна.

— Всего-лишь раз в месяц. — не сдержавшись бросил я, чем заслужил строгие взгляды присутствующих в кабинете женщин.

Не дождавшись от меня виноватого взгляда или хоть капли раскаяния на глазах, директриса критично оглядела лицо моего недавнего оппонента. Коротко качнув головой, она нажала на пульте кнопку и видео на экране запустилось.

— Давайте посмотрим, что же у вас там произошло.

Наблюдали за происходящим мы все с каменными лицами. Ввиду шума в классе, наш диалог на видеозаписи был едва слышен и приходилось неслабо напрягать слух.

— То есть драка произошла из-за того, что господин Костромской нелестно отозвался о твоём телефоне? — удивлённо подняла брови Виктория Павловна, переводя взгляд на меня.

Подобная интерпретация увиденного была настолько абсурдна, что рот от удивления приоткрылся не только у занявшей стул напротив нас Татьяны Васильевны, но и у самого Саши. Правда последний через секунду уже плохо скрывал довольную улыбку. Я же не стал вестись на эту провокацию, лишь вдохнул полную грудь и уперевшись взглядом в директрису, спокойно ответил:

— Драка произошла из-за того, что господин Костромской публично, в неприсущей для аристократа манере, грубо отозвался о моей покойной бабушке, а также попытался выставить меня вором и попрошайкой. Про дальнейшие оскорбления я и вовсе молчу.

— Александр? Как вы можете прокомментировать слова Обломова? — перевела на него взгляд директриса.

Костромской замялся, а довольная улыбка пропала с его лица. Парень начал судорожно собирать все мозги в кучу, старательно соображая что ответить. В конечном итоге, после откровенно большой паузы Саша ответил:

— Никак. Буду советоваться с отцом. — на этом он отвёл взгляд в сторону окна и замолчал.

По сути, учитывая его возраст и умственные способности, это был самый гениальный и выгодный для него ответ. Особенно ввиду того, к чему пыталась склонить Виктория Павловна нас следом.

— Быть может, вы хотели бы закрыть этот конфликт и жить в мире дальше? Вам ещё много лет учиться вместе. — говоря эти слова, директриса не смотрела на меня вообще.

Было очевидно, что решение сейчас принадлежит исключительно этому мелкому говнюку. И как бы это было не удивительно, парень сумел проявить настойчивость, как мантру повторив свою прошлую фразу:

— Сначала буду советоваться с отцом.

— Хорошо. Вы в своём праве. — кивнула директор школы. — Я же обязана вам напомнить, что в школе драки запрещены, как и оскорбления личности. Вам будет озвучено дисциплинарное наказание вашим классным руководителем позже. На этом всё.

Дождавшись, пока мы начнём выходить из кабинета, Виктория Павловна внезапно меня остановила.

— На тебя сегодня есть ещё одна жалоба. — суровый взгляд этой женщины не сулил мне ничего хорошего, но страха или на худой конец раскаяния в моих глазах ей увидеть так и не удалось.

— Иду на рекорд. — тихо буркнул я себе под нос, но директриса всё услышала.