— Если тряпку с лица снимешь, никто и не узнает: лица всё равно почти никто не видел за всю жизнь, — завороженно бормотал себе под нос опекун, восхитившись открывающимися перспективами.

— Ну. А если мы вдвоём пойдём, то тем более, — подтвердила Аль-Футаим. — На близнецов вообще никто не подумает, что одна из них принцесса Эмирата. Мы с ней этот план давно вынашивали, только до сегодняшнего дня покидать страну одновременно права не имели. И возможности.

— Он к тебе яйца тоже будет подкатывать! — хмуро пообещала менталистка, выходя на крыльцо. — Я понимаю, что горбатого могилой не исправить, потому говорю в лоб и сразу.

Правда так правда. Если решили ничего друг от друга не скрывать, то и не будем.

— В чём нуждаешься? Какую планируешь реконструкцию, сколько стоит? — принцесса мгновенно преобразилась в деловую женщину.

Знающие её отметили бы, что она сейчас напряглась и сердится.

— А тебе зачем? — озадачился Ржевский. — Ты меня извини, конечно. Я понимаю, что ты Мадине как сестра и даже ближе. Мне она тоже не чужой человек, но с чего я с тобой буду свои финансы обсуждать?

— Э-э-э? — Далия зависла.

Менталистка сплюнула в сторону и мысленно себя выругала за возникшее недоразумение:

— Дима! Она подумала, что ты у неё хочешь денег попросить! На ремонт этого всего! — Наджиб повела рукой вокруг. — Я сказала, ты к ней яйца подкатывать будешь. Она подумала — к её бабкам или влиянию.

— А? Что? — блондин стремительно скользнул в своё любимое амплуа.

— Я подумала, ты хочешь попросить у меня денег. — Аль-Футаим внимательно смотрела на собеседника, отслеживая его реакцию.

И, как обычно, выдавая на-гора свою знаменитую правду-матку, за которую её часто не любили все подряд.

— Дура ты, чё с тебя взять, — отмахнулся ибн-Иван, отвечая монарху плюс-минус равноценной монетой. — Прости, что резко. Но зато откровенно, от подданных, поди, не услышишь!

— Трудно с таким спорить, — озадачилась гостья. — Я, получается, ошиблась, да?

— С хренали мне у тебя денег просить? — опекун вздохнул. — Мы не друзья, не родственники. Ладно, тут я может и погорячился, через Мадину всё-таки связаны, как бы не чужие, но… Ты не понимаешь, что мужик у женщины ни просить, ни брать ничего не должен? Даже если камни с неба и кровь горлом?! КАКИЕ ДЕНЬГИ, ДАЛИЯ? ГУСАРЫ ДЕНЕГ НЕ БЕРУТ!

— Что же тогда он от меня планировал получить? — аль-Футаим вопросительно посмотрела на свою двойняшку и усердно зашевелила мозгами.

Самый простой ответ у гениальной принцессы, похоже, в голове отсутствовал на уровне прошивки.

Ржевский без затей набрал воздух, чтобы всё в деталях разъяснить без экивоков и таким образом устранить недопонимание.

— МОЛЧИ! — Наджиб опрометью слетела с крыльца и едва успела накрыть ладонью рот попечителя. — Тут видишь ли какое дело, — она обратилась к подруге и зарделась. — Для него не существует сословных различий. Титулы, троны, принадлежность к роду — это всё теряет любое значение для Ржевского, если самка кажется ему привлекательной внешне.

— Ух ты. — Аль-Футаим серьёзно и по-новому посмотрела на хозяина поместья. — Получается, его интерес ко мне — исключительно на ниве личной приязни? И никакого материального расчёта?

— Дура?! — оскорбился Ржевский искренне. — Или специально?! С бабой возможен только один расчёт! Как бы в кабаках за неделю больше недельного оклада не просаживать! Да на подарки ей! Только расчёт никогда не оправдывается, как многолетний семейный опыт говорит, — он сбавил громкость и шмыгнул носом.

— А ведь меня ещё никогда не хотели исключительно как красивую тёлку, — резко загрузилась такая же откровенная Далия, и не подумав оскорбляться. — Подкатов в Эмирате хватает лет с пятнадцати, в самых разных Дворцах, но…

— А как же ваша религия? — слегка оживился Дмитрий, безошибочным нюхом охотничьей собаки почуяв смутную перспективу.

— Да как и везде. Кто-то строго соблюдает и живёт по канону всю жизнь. Кто-то только вид делает, и то, на людях. А наедине может и вашей водки выпить, и после этого… А кто-то даже вида не делает, — Далия аль-Футаим тоже никогда не врала.

— Хм. А ты к какому типу из этих трёх относишься? — вид у Ржевского был простодушный-простодушный.

Мадина открыла было рот и даже заикнулась, но резко передумала и прикусила язык.

— Ты далеко не так прост, как стараешься казаться. — Принцесса быстрее чем за секунду продемонстрировала, что трон заняла по праву и не зря. — Дмитрий, твоё наивное лицо местами убедительно, да. Только оно прямо противоречит кое-каким слухам, распространяющимся сейчас у нас дома, — Аль-Футаим снисходительно улыбнулась, наклонив голову к плечу.

— Это каким же? Заинтриговала. — Дмитрий бросил валять дурака и стремительно превратился в неглупого блондина, выглядящего старше своих лет.

— Слух простой. Говорят, что ты меня трахаешь.

— Ух ты. — Ржевский в первый момент загорелся вполне определённым энтузиазмом, потом резко успокоился и задумался. — Хорошо бы, грех спорить, но чего нет того нет. А на какой почве у меня такая популярность в ваших землях? Погоди, не говори, сам соображу… Японцы. Полиция, когда я с вашими гвардейцами первый раз дрался.

— Мхм, — Далия кивнула.

— Но причём тут мой ум?! С чего это только на этом основании моё глупое лицо не может быть правдой?!

— Потому что меня там и близко не было, там была она, — тычок пальцем в Мадину. — Она, как и вся её семья, Канон соблюдают практически без всяких скидок. Что такой слух пойдёт, она просчитала на месте — работа такая.

— И?

— И если никак не пресекла (слух-то ширится), то уж дураком тот, кто рядом с ней тогда находился, быть по определению не может! — завершила сложную конструкцию подруга.

— Дим, Далька хитрая. Может даже, хитрее тебя: она всю жизнь всем и всегда в лоб резала правду. И ей до сих пор ничего за это не было.

— Странная стратегия для принцессы, — задумчиво заметил Ржевский. — Особенно в ваших краях, насколько я успел понять.

— Ну. А ларчик просто открывается. Она приняла, что промолчать не сможет, если что-то очень хочется сказать. Особенно правду.

— И?

— И не молчит! Говорит, что думает, а иногда даже быстрее, чем успеет подумать! Вот все и считают, что она простая, как свежий медяк.

— А она умеет думать? — Ибн-Иван переводил взгляд с менталистки на Аль-Футаим и обратно.

— Ещё как, — серьёзно кивнула Далия. — Только последние годы научилась всё-таки язык за зубами придерживать: теперь только половину правды в лоб режу, вторую исхитряюсь недоговорить. Иногда.

— Давай тогда без расшаркиваний отвечу. Деньги мне твои без надобности. Да, сейчас я на мели — но на погулять всем вместе уж как-нибудь наскребу. А чужих финансов не возьму в принципе, не говоря уже, у бабы. Особенно у такой, как ты.

— Занятно слышать, — аль-Футаим с интересом смотрела на собеседника. — Много кто натянуть хотел, но никто — как женщину. В основном — как мешок с деньгами.

— Гусары денег не берут, — спокойно повторил попечитель. — Это двойной харам, если по вашему.

— АЙ! — Далия неожиданно подпрыгнула на месте и схватилась за причёску. — Жжёт, ссссс…

За секунду она расстегнула и вытащила из уха серьгу.

— Какой-то амулет? — Из вежливости поинтересовался Ржевский, едва мазнув взглядом по драгоценности.

— Да. Мыслесвязь с мамой. Надёжная, старая, но последнее время…

— ДАЙ СЮДА. — Ибн-Иван взял серьгу у принцессы и забормотал под нос. — Золота четырнадцать карат из двадцати четырёх… сплав с платиной?.. а нет, с палладием… алмаз почти каратник, классный камень… Держи! — он вернул амулет и пояснил. — Там, мне кажется, на нижней стороне камня магоскрипт прописан тот же, что и на золотой основе. Но одно из креплений камня разболталось, если точно — этот крапан, — он ткул пальцем в серьгу. — Камень начинает гулять, совмещение скриптов нарушается. Поэтому и жжёт — магический резерв же в камне. У тебя ещё связь сбоит в эти моменты, правильно?