Защита от драугра
От этой твари мало защиты, и некоторые меры были связаны с черной магией. Свидетельством этому является случай с несчастным Сигурдуром Джонсеном, который был сожжен как колдун в Пингвеллире, Исландия, в 1671 году. Столкнувшись с враждебным драугром, он отогнал его смесью из трав и собственной спермы. Это, как посчитали власти графства Исафджардарсисла, выходило далеко за рамки знаний обычного человека, и поэтому несчастный Сигурдур был признан виновным и казнен. Даже самые незначительные отношения с неумершими викингами могли иметь фатальные последствия.
Поскольку драугра и хаугбуи было трудно победить, существовал мудрый совет: профилактика гораздо лучше любого лекарства. Мертвых нужно было удерживать от вставания из могил и вторжения в дома с целью убийства жителей ради выпивания их крови или поедания плоти. Поэтому даже в христианской Скандинавии старые языческие обряды часто проводились на похоронах. Пару открытых железных ножниц нередко возлагали на грудь умершего, а мелкие кусочки соломы и прутьев клали под саван или в складки одежды. Большие пальцы ног также могли связать, чтобы ноги не отделялись друг от друга и труп не смог ходить. Для этой же цели в подошву стопы втыкали иглы, а когда гроб выносили из дома, носильщиков просили три раза поднять и опустить гроб и повернуть его в трех разных направлениях (как правило, вычерчивая форму креста), чтобы запутать «спящего внутри». После выноса гроба стулья, на которых он лежал (а иногда и все стулья), все банки и бутылки переворачивали вверх тормашками. Над могилой, пока опускали гроб, могли произносить некоторые заклинания, чтобы удержать умершего внутри.
Наиболее эффективным средством предотвращения возвращения Неумершего, как сообщают поверья, была «дверь для умершего». Хотя это поверье, вероятнее всего, возникло в Дании, оно вскоре распространилось по всему скандинавскому миру. В помещении делали еще один специальный вход, через который умершего заносили вперед ногами, затем вход закладывали, чтобы он не вернулся. Повсеместно считалось, что встающие из могил мертвые могли войти только тем путем, через который они покинули дом, и поэтому им не позволяли этого сделать. Как только гроб покидал дом, скорбящие группировались вокруг него так, чтобы помешать умершему получить четкое представление о том, каков был его путь.
Так как вся Скандинавия приняла христианство, понятие о мстительных призраках стало связываться с черной магией и колдовством. У скандинавов мертвые всегда были связаны с колдовством и шаманством, но теперь это приобрело гораздо более формальный тон. Считалось, например, что части мертвого человеческого тела могут быть использованы в ужасных и отвратительных заклинаниях. Так, черные маги могли носить брюки наброк, которые представляли собой кожу, снятую с нижней части мертвого мужского тела того, кто был казнен за какое-то преступление (лучше, если преступление было убийством). Как сообщают поверья, когда такие брюки носил колдун, в его мошонке скапливалось золото. Тем не менее только колдун с черной душой мог носить такую ужасную одежду. В 1656 году Джон Джонсон-младший был сожжен в Айсефджордуре в ходе исландских судебных разбирательств над колдунами за использование высушенных размолотых человеческих останков для подготовки фретрунир (руны, вызывающие сильный метаболизм), которые он затем использовал против местной девушки, которая ему не нравилась, и вызывал болезнь преподобного Джона Магнуссона. Кроме того, как говорится в преданиях, где-то в Исландии существовала знаменитая Черная школа, в которой использовали трупы для обучения волшебников отвратительной магии. Поэтому в скандинавском понимании мертвые и черная магия были тесно связаны.
Черные маги
От этого восприятия был сделан небольшой шаг к представлению о том, что злобных мертвых могли поднимать из могил или контролировать черные маги. Этой властью, как считалось, обладали могущественные колдуны, некоторые из них, возможно, были служителями церкви! Одним из наиболее известных колдунов был епископ Готтскелк, Зло Холара (1497–1520), который, как сообщается, составил страшную колдовскую книгу — «Раудескайн» («Обтянутая красной кожей»), состоящую из многочисленных заклинаний для поднятия мертвых и направления их против живых. Многие из таких волшебников участвовали в создании магической «шестерки» (хотя не совсем ясно, была ли она вырезана из дерева или просто была руническим рисунком). Самым знаменитым и самым мощным из этой «шестерки» был Эйшджелмур («шлем, внушающий страх»), который мог превратить недавно захороненные трупы в драугров, нападающих на живых, пьющих их кровь и пожирающих их плоть. Эти оживленные тела, как сообщала древняя мудрость, заключали в себе демонов, которых волшебник вызывал из самой Преисподней.
Таким образом, мрачные вампиры рыскали в поисках добычи по скандинавской земле (особенно в Исландии, которая, как когда-то думали, изобиловала ведьмами и колдунами), входя в дома и убивая жителей по приказу злых волшебников и служителей церкви. Некоторые, как говорилось, контролировались хозяевами из печально известной Черной школы, которая располагалась среди замерзших пустошей Северной Исландии. Многие из этих упырей занимались тем, что сегодня можно назвать антиобщественным поведением, что делало их еще более страшными.
И даже больше. Во многих частях скандинавского мира считалось, что черные маги могли причинить вред тем, кого они не любили, с помощью процесса, известного как мундклемм или мундклем (написание варьируется), — похищение дыхания. В результате этого процесса неизбежно наступала смерть жертвы, чья жизненная сила была «выпита» колдуном, в большинстве случаев действующим на расстоянии до тех пор, пока силы не были полностью исчерпаны и сердце не останавливалось.
Ведьмы, часто в обличье кошки или полевки, сновали по сельской местности, пытаясь причинить зло своим соседям. Сегодня мы, вероятно, поставили бы умершим от козней ведьм диагноз той или иной формы сердечной недостаточности, но у древних скандинавов внезапная смерть точно считалась результатом колдовства. Если ведьмы могли совершить такое заклинание, люди были убеждены, что и встающие из могил мертвые смогут: в конце концов, они подчинялись черным магам. Таким образом, труп мог скрываться возле дома, вытягивая все «хорошее» из дома или создавая в нем болезни. Время от времени они осмеливались даже пробраться в дом, убивая его обитателей, поедая их плоть и выпивая их кровь.
Дьявол из Гьялта-Стад
Самым известным из всех этих восставших и пьющих кровь мертвых был дьявол из Гьялта-Стад. Упоминания об этом существе впервые появляются в письме на имя епископа Хелдорра Брынжойфсона, написанном шерифом Гансом Виумом осенью 1750-го. Как сообщается, драугр появился в образе лысого старика, завернутого в рваный саван, рыскающего по древнему кладбищу в Гьялта-Стад, а также около близлежащего дома. Хотя ничего не известно о точном происхождении этого призрака, он считался привидением старика со злым и неприятным характером, долгое время подозреваемого в колдовстве. Тварь нападала на людей, идущих мимо кладбища, часто причиняя им физический вред и проливая их кровь. Он также бросался камнями и неприлично ругался на охваченных ужасом зрителей, угрожая им самым ужасающим образом.
В соответствии со скандинавским законом того времени светская власть могла участвовать в этом вопросе, поэтому шериф имел отношение к этому делу. Считалось, что светские власти могут заставить труп отвечать и рассказать о себе перед законом, хотя понятно, что такие требования редко выполнялись. Однако шериф Виум, казалось, проявлял особый интерес к призраку, и его письмо дает представление об отношении исландцев в XVIII веке к разгуливающим (и часто пьющим кровь) мертвым. Он пишет:
О дьяволе из Гьялта-Стад достаточно громко говорили в прошедший зимний период, хотя его никто не видел. Я вместе с другими имел несчастье слышать, как он разговаривал в течение почти двух дней, во время которых он обращался ко мне и министру, г-ну Гриму, с подобными словами: «Око не видит, ухо не слышит». Как только мы подошли к передней стене дома, за дверью стал слышен металлический голос: «Итак, Ганс из Эирара пришел и желает поговорить со мной, идиот». По сравнению с другими именами, которые он давал мне, это могло рассматриваться лестным. Когда я поинтересовался, кто он, он обратился ко мне с такими словами, отвечая ожесточенным голосом: «Сначала меня звали Люцифер, но потом назвали дьяволом и врагом». Он бросил в нас камни, куски дерева и другие вещи и разбил два окна в комнате министра. Он говорил так близко от нас, что казалось, что он находится как раз на нашей стороне. Там находилась старуха по имени Опия, которую он назвал своей женой и «небесной благословенной душой» и попросил сэра Грима поженить их, также были различные другие замечания подобного рода, о которых я не буду рассказывать.
Мне не очень нравится писать о выходках, которые были позорными и постыдными с точки зрения театральной игры. Он повторил «Отче наш» три раза, ответил на вопросы о катехизисе и Библии, сказал, что дьявол проводил службу в аду, и рассказал, какие тексты и псалмы были у него по различным поводам. Он попросил нас предоставить ему некоторые продукты питания, которые у нас имелись, чай и т. д. Я спросил парня, хорош ли бог. Он сказал: «Да!» Правдивый ли он? Он ответил: «Ни в одном из его слов можно не сомневаться». Сэр Грим спросил его, красив ли дьявол. Он ответил: «Он выглядит гораздо лучше вас, вы, уродливые рыла!» Я спросил его, ладят ли дьяволы между собой. Он ответил рыдающим голосом: «Больно знать, что они никогда не обретут покой!» Я попросил его сказать мне что-нибудь по-немецки и сказал ему: «Lass uns Teusc redre (дословно)». Но он ответил так, будто бы неправильно меня понял.
Когда мы легли спать вечером, он яростно крикнул: «Этой ночью я утащу вас в ад, и вы не должны подниматься с постели, если уже легли!» Вечером он пожелал жене министра доброй ночи, министр и я продолжали разговаривать с ним ночью, среди прочего мы его спросили, какая погода была на улице. Он ответил: «Холодно, дует северный ветер». Мы спросили, холодно ли ему. Он ответил: «Я думаю, мне и жарко и холодно». Я спросил его, насколько громко он мог бы крикнуть. Он сказал: «Так громко, что снесет крышу дома и вы все умрете!» Я попросил его попробовать. Он ответил: «Ты думаешь, я пришел забавлять тебя, идиот?» Я попросил его показать нам, на что это похоже. Он сказал, что сделает это, и издал три крика, последний из которых был настолько пугающим, что я никогда не слышал ничего хуже и сомневаюсь, что когда-либо услышу. Ближе к рассвету, после того как он прощался с нами обычными любезностями, мы заснули.
На следующее утро он пришел снова и начал будить людей, называя каждого из них по имени, не забывая назвать некоторые клички и спрашивая, проснулся ли такой-то и такой-то. Когда он увидел, что все проснулись, он сказал, что теперь собирается поиграть с дверью, и при этом неожиданно сбросил дверь с петель и отшвырнул ее далеко на пол. Самым странным было то, что, когда он что-то бросал, это сразу же падало, а затем возвращалось на свое место.
Накануне вечером он дважды требовал гневным голосом, чтобы я вышел к нему в темноте, заявив, что он разорвет меня на клочки. Я вышел и попросил его действовать, но ничего не произошло. Когда я вернулся на свое место и спросил его, почему он не выполнил свое обещание, он сказал: «У меня нет на это приказов от моего господина». (Джон Арнесон. Исландский фольклор и сказки, том 9, стр. 309.)
