— Капитан! Отставить неуставное обращение. Ты как разговариваешь с главнокомандующим-архиглеем? Лучше помоги подняться. Ой бля-я-а…

Он схватился за голову с мученическим выражением.

— Повторяю, если не понял. Тебя зашибло ударом копья. Лучше полежи.

— Ну уж нет. Мы победили? Хоть и без меня?

— С тобой, с тобой! — напрягшись, я всё же вздёрнул сына на ноги и придержал. Он навалился всем телом. — У нас пара раненых. И один контуженный — ты.

— Пленные? Сколько? Как лес шатается-то… Мы не в России, да. Там леса крепче делают, не качающиеся.

— Шестеро пленных. Четверо раненых. Один из уцелевших — важный. Говорит, что он родной брат пиратского командира.

— Папа… Найди мне самого крепкого нира, чтоб сделать мозгам дезинфекцию и просветление. Усади в самом просторном шалаше. А туда пусть приведут этого… Командирского.

Крепкие напитки крайне не рекомендуются при сотрясении мозга. Но сыну я не стал перечить. Только спросил:

— Остальные пленные?

— С ними всё просто. Пусть Фатеррих срочно созовёт походный трибунал из своей команды и решит их судьбу. Кораблей много, верёвки тоже, да и деревья с крепкими сучьями… Па! Ради пресвятого Моуи, найди нир. Мне нужно обезболивающее.

Он заметил, наконец, валяющееся в траве копьё. Загадочно-тёмное, чуть поблескивающее в отсветах костра. Здоровенное — как стрелецкий бердыш в Древней Руси.

— Была в старом ка-вэ-эне такая шутка: а тебе не приходило в голову… копьё? Отныне могу ответить утвердительно.

Расположились в шалаше, на куче тряпья, источающего аромат бомжа. Сын словно не замечал вонищу. Может, и правда не чувствовал, если что-то повредил во время нокаута.

Было тесно. Введённый пират с руками за спиной занял всё свободное пространство и подпирал башкой свод. Клай, четвёртый в шалаше, отступил к стенке.

Вёл бандит себя нагло. Объяснил: он ценный пленник, с ним надлежит обходиться бережнее, так как он родной брат самого главного морского волка, что привёл в Мармеррих «два раза по сто кораблей».

— Советуешь обменять тебя на мешок серебра? По твоему живому весу? — сын, снявший шлем и приложивший к голове бутыль с холодным ниром, был способен только на мрачные шутки.

— Не понимаешь, архиглей, чем грозит тебе наш приход. Освоимся в Мармеррихе и двинем в Номинорр. Два-три дня по реке — это не сравнить с нашим подвигом. Мы пересекли зимнее море и почти не теряли кораблей.

— Как тебя зовут, кстати?

— Холтес, сын Волтеса и Мориссы.

— Как собака… У нас, когда сравнивают породистых собак, всегда оглашают родословную. Значит так, чемпион пиратской породы. Тебя никак не смущает, что вас мы перебили без единой потери своих?

Пират горделиво вскинул голову.

— Всего сорок три морских героя. Не ждавших коварного удара в спину. В Мармеррихе вдесятеро больше! И хоть у тебя, глей, имеется знатное оружие, против такой силы ничего не сделаешь. Поэтому иди на поклон к брату, Хестесу, сыну Волтеса и Бориссы. За мою жизнь он подарит тебе куда более сносные условия капитуляции Номинорра. А мы двинемся дальше. К Дорторрну.

— Я бы пропустил их транзитом к Маерру. Пусть бы попрыгал королёныш. Но — нет. По пути вырежут половину гражданского населения. Холтес! Не будет сделки. Будет смерть.

Клай слишком буквально воспринял последние слова сына. Единым движением вырвал меч из ножен и срубил голову пирата.

— Поторопился! — упрекнул его Георгий. — Я намеревался кое-что выспросить. Пап! Если не оприходовали оставшихся, давай их по одному. А голову этого недоразумения не выбрасывайте на помойку. Авось пригодится как почтовый конверт для письма его брату.

Не пригодился. Сын пришёл к выводу, что вожак пиратов с собачьей родословной не заслуживает общения.

Из допросов остальной братии выяснилось очень много интересного. Как и предполагалось, пираты захватили царский дворец, стену, склады, верфи, но только часть жилых домов вроде того, где Георгий ломал кровлю в прошлый визит. Судовладельцы и прочая братия заперлись и не отпирали, подобно трусливому викингу. Узкие улочки не позволяли протащить таран нужной длины — шагов в десять, тем более требовалось ещё место для размаха. Конечно, любые бронированные створки можно проколупать, дай время. Или просто вынудить обитателей к сдаче из-за голода и отсутствия воды. Не сразу. Поэтому морская братва в первую очередь уничтожала запасы нира, они в порту большие — хватит минимум на неделю. Хестес, тем не менее, организовал охрану царского дворца, стен, ворот, кораблей, а также патрулирование улиц посменно. Отбыв вахту, «морские герои» снова ударялись в пьянство и блуд.

Пока закончили с пленными, посветлело. Посоветовавшись со мной и Клаем, сын решил ждать наступления следующей ночи. А пока пригнать струммы поближе и отдыхать перед боем. В его ушибленной голове наверняка уже зрел план, но он не торопился делиться соображениями.

— Что делать с телами пиратов? — деловито осведомился Фатеррих ближе к полудню.

Георгий уже принял «обезболивающего», поэтому смотрел на речного купца с долей неприязни. Не можете без меня хотя бы такой простой вопрос решить?

— У меня на Родине случай был, лет двести тому назад. Восстание декабристов, провалившееся. Зима холодная выдалась. Река в городе, где они бузили, замёрзла. Так знаешь, как поступили с трупами? Пробили дырки и всех спустили под лёд. На следующий год раки выросли — огромные, вкусные. Подобных давно никто не пробовал. Радовались горожане.

— Понятно, — кивнул Фатеррих. — Сбросить в реку.

— Только кармашки набейте им камнями. Не то разбухнут, всплывут и унесутся далеко в море.

— Да, архиглей! — оскалился однорукий. — На корм морским рыбам хватит тех, кто глушит нир в Мармеррихе. Доберусь до них…

— Скоро, Фатеррих. Надеюсь, твоя семья уцелеет. Моуи не допустит беды.

Речник не стал возражать, но вряд ли разделял оптимизм.

Оккупация — штука жестокая.

Понеслось.

Фаттерих показал место, где вряд ли бы просочилась армия. Но одиночки — запросто. Послал матроса, тот шустро залез на стену, не выше трёх человеческих ростов, и скинул верёвку.

Шторм уже бушевал конкретный. Мы с Логром особо не скрывались. Он обернулся верёвкой, я без труда затянул его наверх. Спустившись со стены, свернули направо и без затей выкосили наряд, охранявший ворота. Смешанная команда из людей Номинорра, стражей Клая и матросов Фаттериха хлынула внутрь.

Воевать там было особо не с кем. Пираты бродили мелкими группами, мы тоже разделились.

Всё происходило скучно, буднично. Не интересно. Я отстреливал самых трезвых-борзых, остальных приходовали два десятка шедших со мной мечников. Убегать пираты пытались очень редко и безуспешно. Мои трезвые ребята нагоняли сдриснувшего в несколько шагов и рубили мечом горизонтально ниже жопы, под кожаным доспехом. С перебитыми мышцами бедра спринтер тотчас терял спортивную форму, а через пару секунд и жизнь.

Многие кричали, их вопли терялись, переплетаясь с воем штормового ветра.

Он помог, но лучше бы прилетел неделей раньше и размазал флот «морских героев» о скалы.

К середине ночи улицы опустели. Нормальные люди ночью спят, ненормальные, как правило, тоже. Я соединил свой отряд с отрядом отца и повёл к дворцу.

Уверен, царь мёртв. Не вижу причины пиратам оставлять его в живых. А вот обитательницы дворца вряд ли убиты. Хоть некоторые предпочли бы смерть, чем дарить сексуальные утехи десяткам пиратов, воображающих себя победителями и вообще крутыми мужиками.

Крутость укоротим.

Дворец мне был с большего знаком благодаря водопроводной экскурсии. Новые владельцы, кстати говоря, водопровод сломали. Без цели, скорее всего. Из дурного вандализма.

На нашей стороне ещё работал эффект внезапности. Мы шли и убивали каждого мужского пола. Дворцовых лакеев воинство Хестеса зачистило до нас.

С главнюком мне потолковать не удалось. Фатеррих показал мне на труп с дыркой в груди, увенчанный толстой цепью, на ней — медальон с массивным серебряным изображением корабля, знак пиратского главенства. Главарь валялся со спущенными штанами и вываленным наружу хозяйством. Трахался или облегчался он в момент гибели — теперь не спросишь.