«Зато как обрадовалась Граю! – утешила себя Рыжая. – Ах, Граю! Славный Воробышек…»

Девочка уже успела искупаться до Насти. Под чётким руководством Вириян первая отправилась в баню. Заботливая хозяюшка отмыла замарашку теперь уже по-настоящему и одежду подыскала подходящую. В доме швеи нашлись и вещи, и умелые руки, чтоб за пять минут подогнать платье по фигуре девочки.

И теперь Граю восседала за столом, словно маленькая принцесса. Её окружали люди, в которых она уже не чаяла души, и малышка слегка терялась, не зная, к кому же её маленькое сердечко тянется больше. Она то взбиралась на колени к Вириян, обнимая хозяйку за шею, то ласковым котёнком льнула к Эливерту, то улыбалась светлой улыбкой Насте и Наиру.

Когда Дэини вернулась в дом, чувствуя себя после водных процедур, по меньшей мере, Афродитой, народившейся из пены морской, Граю уже задремала. Уставшая от событий и эмоций девчушка прикорнула в кресле возле Эливерта, тонкими ручонками обвив его сильное плечо. И вид её сонной счастливой мордашки умилял до слёз.

Вириян попыталась увести её в комнату и уложить в кровать, но Граю только пробурчала невнятно сквозь дрёму:

– Нет, я с вами хочу… Я совсем не буду спать. А то дядь Эливерт уедет, а я…

Окончание фразы никто так и не услышал – девочка вновь уснула.

А Ворон шепнул негромко:

– Пусть... Раз она так хочет. Я отнесу её потом.

И Граю оставили в покое, и вновь потекли рекой приглушенные разговоры. И Настя думала, что век бы сидела вот так, слушала и говорила, говорила и слушала, за этим большим, щедрым столом, где было так уютно и спокойно.

Весь дом Вириян был таким светлым, тёплым, что его не хотелось покидать. Видно было, что хозяйка вкладывала в его обустройство душу. Всюду взгляд натыкался на разные приятные сердцу мелкие безделушки: подсвечники в виде двух целующихся голубков, кружевные салфеточки, букет высушенных осенних листьев, статуэтка пузатого белого котёнка…

А в большой комнате, рядом с гостиной – ткани, бисер, золотая тесьма и кружева – пёстрая яркая картина жизни человека, создающего своими руками из обычных кусков материи настоящие шедевры. Несколько ещё незавершённых образцов красовались на деревянных манекенах.

Особенно понравилось Насте одна работа…

Она просто дар речи потеряла при виде этого платья – шитое золотом, оно горело в лучах бьющего в окно солнца, словно перья сказочной жар-птицы.

Нашлась в этом идеальном доме идеальной хозяйки и идеальная кухня с широким столом, где отыскалось бы место любому. И как по мановению волшебной палочки на этом столе, покрытом кружевной, как узор инея на стёклах, скатертью тотчас появились различные яства.

Отведав эти блюда, Настя поняла, что способность создавать великолепные платья не единственный талант, дарованный эрре Вириян.

Настя смотрела на хозяйку дома всё с большим восхищением, с грустью думая, что она, наверное, никогда не сможет стать такой же.

И всё-таки чего-то не хватало в этом удивительном, созданном для счастья доме…

Анастасия долго не могла понять чего. Она смотрела по сторонам, улыбаясь неожиданно обретённому умиротворению, а потом её осенило!

Этот дом был полной чашей – полной чашей нерастраченного тепла и любви, но ему было некому отдавать свои сокровища.

Эта уютная кухня была просто создана для того, чтобы по вечерам за столом собиралась многочисленная дружная семья. И все бы рассказывали, что узнали за прошедший день, улыбались и добродушно спорили, и дети (не меньше дюжины) беспечно баловались, а взрослые бранили бы их беззлобно, почти ласково, призывая к порядку.

А по утрам этот дом просыпался бы вместе с его обитателями, и ярко трещал бы огонь в очаге. И собака у ворот приветственно лаяла, завидев хозяина. И старушка на крылечке вязала носочки внукам. А Вириян готовила свои кулинарные изыски, поджидая разбежавшихся по делам домочадцев…

И этой семейной идиллии не было бы конца. Так и должно было быть, но…

Настя хорошо запомнила грустную сказочку, рассказанную Эливертом в «Свином окороке». Никогда не переступит Давмир порог этого дома, упокоилась навсегда его мать-старушка. Никогда не очнётся уже этот благословенный дом от сковавшего его ледяного панциря скорби.

Такой прекрасный, такой уютный, но такой неживой, словно ослепший, онемевший, глухой – дом, в котором живёт пустота.

Но сегодня он стал другим. Незваные гости явились сюда яркой толпой: Эливерт – разноцветная мозаика чувств, жестов, слов, тёплый лучик солнца по имени Граю, светлый, как сияние дня, Наир из Лэрианора и Анастасия – горящее пламя рыжих кудрей. Они явились и пробудили ото сна утопавший в тумане забвения дом Вириян, наполнив его светом, движением, звуками, улыбками… Наполнив его жизнью!

Наверное, потому и не любила Вириян приездов Эливерта, что он приносил жизнь в её башню одиночества, а её разбитое горем сердце жаждало лишь тишины и забвения, и любая радость казалась ей насмешкой над вдовьим трауром. Она стыдилась собственного желания хоть на миг вернуться в прошлое, где было место счастью. И уж тем более, она не допускала даже мысли о том, что имеет право на счастья в будущем.

Но сегодня она улыбалась искренне, и даже глаза сияли радостью. В этот сказочный вечер всё стало на свои места. Да, пусть только на один короткий вечер, но недостающая часть вернулась под крышу этого дома.

Казалось, что за столом собрались не просто друзья, а настоящая семья. И пусть это был только мираж, навеянный летней жарой, но на какое-то время этот дом перестал быть одиноким. Жизнь вернулась в него.

И Насте хотелось верить, что и после их отъезда дыхание жизни и любви не покинет эту усадьбу и останется здесь вместе с малышкой Граю.

«Теперь они будут семьёй – Вириян и наш Воробышек. Эл был прав – мы сделали счастливыми сразу двух людей.

***

Усадьба, раскинувшаяся вокруг дома Вириян, и вовсе казалась раем.

Дневная жара отступила, проложив под сенью деревьев глубокие синие тени. И жар катившегося к горизонту светила сменился приятным мягким теплом.

Воздух, пронизанный ароматами цветов, листвы и фруктов, кружил голову, наполнял мечтательной негой, которая доступна лишь ясными летними вечерами.

Романова сидела в резной беседке, оплетённой вьющимися лианами с цветами, напоминавшими кисти черёмухи, слушала щебет вечерних птичек и любовалась окрестностями.

Псина, привязанная у ворот, перестала лаять и обращать внимание на гостей хозяйки. Растянулась в тенёчке, тяжело дыша и высунув язык.

Настя попивала ягодный морс и не думала почти ни о чём, просто наслаждаясь минутой беспечной тишины.

Собака звякнула цепью, поспешно вскочила и завиляла хвостом.

Романова, не оборачиваясь, поняла, что во двор вышел Эливерт. Ворон потрепал пса за уши, потом уселся рядом с Рыжей, откинулся вальяжно, поигрывая кубком вина.

– Что? Уложил?

– Ага, – кивнул Эл, – отнёс в комнату. Даже не проснулась, пигалица. Спит как младенец.

Анастасия улыбнулась, вновь поглядела по сторонам.

– Как здорово! Знаешь, я всегда хотела жить в таком доме – большом, светлом, чтобы было много цветов, и тенистый сад, полный загадочных уголков, и большой камин…

– Угу, – кивнул Эливерт.

– Что? – хмыкнула Настя. – Неужто и ты тоже?

– А что такого? По-твоему, у меня никогда не возникает нормальных человеческих желаний?

– По-моему – никогда, – насмешливо согласилась девушка.

– Нет, Рыжая, ты не права. Мне нравится здесь… Очень нравится.

– Да… даже уезжать не хочется, – согласилась Настя.

– Не хочется, – вздохнул Эливерт, поднимаясь, – но надо. Как говорится, пора и честь знать! Вечереет уже, а нужно ещё до наступления темноты добраться до постоялого двора, а то опять придётся в чистом поле ночевать. А там анафирэду… Пойду за Наиром.

– Иди!

Настя насупилась угрюмо – мысль о том, что придётся оставить уютное гнёздышко Вириян и вновь плестись по пыльным дорогам Кирлии, сегодня вызвала у неё лишь раздражение и досаду.