Подруги не торопились: любовались живописным видом, шутили на ходу, разглядывали птах, щебетавших в ветвях. Настя в лесу всегда наслаждалась каждым шагом, каждым мгновением.

Но по мере того, как поднималось солнце, туристов на тропе становилось всё больше.

Появление многочисленных компашек сопровождалось шумом, гвалтом, болтовнёй и смехом, а нередко выражениями, далёкими от литературного русского языка. Всё зависело от «кондиции», в которой находились отдыхающие. А многие были уже, мягко говоря, не совсем трезвы, несмотря на раннее утро.

Настя присела на поваленное бревно на обочине дороге, проводила хмурым взглядом обогнавшую их толпу старшеклассников, и недовольно выдала:

– Деградирует молодёжь!

– Тоже мне нашлась старушка – третий курс только впереди! – усмехнулась Олеся. – Но ты права, подруга – эти малолетние алкоголики мне всё удовольствие портят! Надоело слушать их маты трёхэтажные!

– Ничего, – хитро подмигнула Настя, – мы сейчас от них оторвёмся.

– Каким образом?

– Минут через пятнадцать будем у Святогорского ключа, а там есть одна тропинка, о которой мало кто знает, – хитро подмигнула Рыжая. – По ней только лесники ходят. Там тихо, спокойно. Вот туда и двинем, в стороне от толпы…

***

Святогорский ключ и вправду не заставил себя ждать.

Чуть выше по склону громоздились почти белые валуны, меж ними из земли бил родник. Вода, ледяная и абсолютно прозрачная, с весёлым журчанием устремлялась вниз по камням, вливалась в неглубокую траншею, пересекавшую дорогу, и продолжала свой путь, теряясь в лесу. Через канавку были перекинуты доски – хлипкое подобие мостика.

Олеся и Настя свернули к источнику, у которого уже набирала воду в походные фляжки парочка туристов – бородатый парень и симпатичная девушка. Рядом на земле валялись большие яркие рюкзаки.

Девчонки дождались, пока место у родника освободится. Нельзя же просто пройти мимо и нарушить традицию!

На дне источника поблёскивало множество монет различного достоинства...

Настя как-то читала, что по преданию лет триста назад в здешнем лесу жил святой старец Прокопий. Скромный отшельник молился Богу за весь белый свет, лечил болящих, попутно вразумляя заблудшие души. Местные жители его почитали. Но, как обычно, нашлись «добрые люди», кому не по нраву пришлись богоугодные дела старца.

Где-то здесь, у этого источника, принял тот мученическую смерть. Пролилась святая кровь Прокопия в чистую, как слеза ангела, воду родника. Но добрый старец, умирая, простил своих обидчиков. И земля, впитавшая кровь Прокопия, стала не проклятой, а святой.

С тех пор воды источника считались целебными. И всякий, проходящий мимо, не упускал случая напиться чудотворной водицы.

А нынешнее поколение придумало бросать в источник мелкие монеты, на которые загадывали самые заветные желания.

Девчонки тоже возможность не упустили – две монетки, сверкнув золотым рёбрышком, опустились на дно.

– Что загадала-то? На любовь, небось? – усмехнулась Олеся.

– А ты, можно подумать, что-то другое! – скорчила рожицу Настя.

– Ой, Рыжая! Проще надо к парням относиться… – покачала головой Леська. – Принцев мало, и их всех уже давно разобрали. Надо хватать то, что жизнь предлагает! А там уж… как пойдёт… Один надоест, другой найдётся.

Эту тему Олеся любила, а Настя ненавидела, и сейчас только покривилась в ответ:

– А зачем, Леся? Зачем тот, кто вообще не нужен? Вот, если душа не лежит… Зачем пытаться строить отношения, обречённые на провал? Как без любви-то?

– Да, любовь – она должна быть единственной и вечной, – глубокомысленно изрекла Олеся. И тут же фыркнула: – Только любимых надо менять периодически…

– Да иди ты! – беззлобно огрызнулась Настя.

– Но ведь я права! Али перевелись на Руси нормальные мужики? – зычно вопросила Олеся. – Да вот, хотя бы, Новогородцев! Настоящий мачо! Чем плох?

– Руся? – Настя пожала плечами. – Всем хорош! Только вот Ленку свою без ума любит, и это тоже хорошо. За это я его и уважаю. Мы просто друзья, Леся, ты же знаешь. А других таких, как он, я пока не видела…

– Могла бы его у Ленки отбить, – вкрадчиво промолвила Олеся. – За таких мальчиков стоит бороться!

– Отстань ты с этими глупостями! – дёрнулась Рыжая. – На чужой беде счастья не построишь. Хватит болтать! Идём!

– Ну и ходи, как дура, без мужика! – бросила в спину Олеся. Но уже через секунду Настю догнал её окрик: – Эй, не обижайся!

– Я не обижаюсь, – не оборачиваясь, пробурчала Настя.

Она, правда, не обижалась – просто на многие вещи с Лесей они смотрели слишком по-разному, несмотря на то, что были лучшими подругами.

– Я просто не хочу ни за кого бороться, – устало вздохнула Настя. – Это вообще-то мужчины должны сражаться, добиваться, совершать ради любви подвиги и безумства!

– Ну, милая моя, надо было тогда рождаться лет этак пятьсот назад! Найти себе рыцаря без страха и упрёка, а сейчас романтики не дождёшься! – заявила Олеся.

– Хуже всего, что ты права, – вздохнула Настя. – Весь мир под себя переделать нельзя.

– Кстати, ты уверена, что мы правильно идём? – Олеся приостановилась, поправляя рюкзак. – Как-то дико тут, никого нет… Мы не заблудимся?

– А кто хотел тишины? Вот, всё для тебя! – фыркнула Настя. – А, вообще, в лесу такими словами лучше не бросаться. Не боись! Мы давно эту тропу с Денисом нашли, я её хорошо знаю.

– Н-да, учитывая, что твоему брату после свадьбы не до походов, представляю, как ты её хорошо знаешь, – пробурчала Олеся, но послушно догнала и пошла рядом.

***

Олесю Настя знала меньше двух лет, но казалось, что они всю жизнь знакомы. Каждый день виделись: вместе учились, жили неподалёку, да и свободное время обычно проводили вместе. Рыжая даже представить не могла, что когда-нибудь жизнь разведёт их в разные стороны.

Олеся пришла уже на втором курсе из другого института. В Торговом яркая компанейская хохотушка сразу же произвела фурор.

Настя тоже попала под её обаяние. Едва Светлана Ивановна, преподаватель по экономической теории, представила группе новенькую – Олесю Петрушенко, как Рыжая решила, что хочет непременно с той подружиться.

Леся всегда держалась уверенно и раскованно, умела выгодно подчеркнуть свою и без того эффектную внешность.

Миловидное лицо, стройная фигура, каре оттенка «золотой блондин». В сочетании с тёмно-карими, прямо-таки цыганскими глазами светлые волосы смотрелись необычно. А уж Леськина улыбка могла растопить любое, даже самое чёрствое сердце.

К тому же она оставалась хронической оптимисткой, несмотря на все сложности в её жизни. А уж горюшка Петрушенко хлебнуть успела.

Детство своё Леся провела в глухой деревушке, где основной валютой и ценностью считался технический спирт. Устав от побоев и дебошей вечно пьяных предков, Олеся сбежала в город к тётке.

Кроме племянницы у тётки на попечении состояло три кошки, два пуделя и пекинес. За всей этой живностью приходилось присматривать Олесе, но после пьяных разборок, её это совершенно не напрягало. Да и энергия из этой девчонки била фонтаном.

Неудивительно, что и поклонники падали к её ногам штабелями.

Настя была полной противоположностью Леси – малообщительная, серьёзная. Некоторые её считали надменной.

На самом деле, Настя с детства была стеснительной, при всей своей незаурядной внешности – яркое огненное буйство кудрей, изумрудно-зелёные глаза с золотисто-ореховыми крапинками. Высокая и длинноногая, словно фотомодель, с истинно королевской осанкой. Её молочно-белой коже завидовали многие девчонки – ведь Настя на удивление была лишена веснушек, свойственных большинству рыжих, да и загорала вполне нормально, без ожогов.

Казалось бы, красотка!

Но, видно, слишком въелись в память привычные с детства насмешки. Уверенности в себе Анастасии всегда не хватало, но она умело это скрывала, просто ограничивая круг общения. А вот с Лесей сошлась моментально.

И теперь Настя, привыкшая к подруге, как к собственной тени, не могла даже представить, что когда учёба закончится, жизнь заставит их разойтись, так или иначе. Ведь будет работа, и новые люди, и знакомства, а потом собственные семьи, и всё уже станет по-другому…