Ника тут же протянула ладошку и аккуратно, но бесстрашно коснулась пальцами вытянутой морды с едва заметной белесой полоской посередине. Лана тихонько всхрапнула и дернулась вперед, прижимаясь к женской руке. Самойлова неожиданно и счастливо рассмеялась, прижимаясь торсом к деревянной дверце.

Не мешая девушке изучать мою вотчину, я принялся за работу. Появившегося было в конюшне Витьку Громова, одного из официальных смотрящих, я молча выгнал, махнув рукой. Сам справлюсь. Третий в данном случае для меня не запасной, а лишний.

Освободив лошадей от подпруги и седел, я взял кусок полотна, чтобы обтереть бока лошадей от пота. После - скребок и щетку. За этими незамысловатыми и привычными манипуляциями я украдкой, но внимательно поглядывал на Самойлову, откровенно любуясь и наслаждаясь видом.

Девушка подходила к каждой из коняшек и около каждой стояла, пристально оглядывая морду и бока животного. Качала головой, восхищенно шепталась, а некоторых даже смело гладила, безошибочно определяя тех, к кому можно было прикоснуться уже без моих подсказок. Лошади фыркали, ржали и иногда нервно переступали своими ногами. Вальяжно махали хвостами, отгоняя мух. Конечно, не все были столь дружелюбно настроены. Некоторые стояли к проходу между денниками задом и, лениво оглянувшись, возвращались к своими незамысловатым лошадиным делам и гипнотизированию пола или стены.

У конюшни, даже самой чистой и ухоженной, есть один весь ощутимый минус. Как ни ухаживай за стойлами, как ни вычищай навоз и грязь и как часто ни вымывай внутренние помещения, запах навоза витает здесь постоянно. И людей, не привыкших к такому амбре, обычно очень напрягает этот дух.

Самойлову же он не трогал. Слишком уж увлечена она была лошадьми. И даже на меня не обращала внимания. Я это упущение решил исправить.

- Ника! - позвал я, - Помоги мне, пожалуйста!

Вскинув голову, девушка недоуменно уставилась на меня. Я широко улыбнулся и сказал:

- На столе гребни лежат. Принеси.

Фыркнув, Самойлова взяла требуемое и подошла ко мне.

- Хочешь, сама попробуй, - я кивнул на вычищенный лошадок, - А я пока руки помою.

Ника с опаской оглянулась. На ее лице я четко прочитал чувство предвкушения и одновременно - настороженности. Оно и понятно. Здоровенная животина и лягнуть может - подумала она наверняка.

- Хвост не чеши. Я сам. А гриву можно. Не боись. Им понравится.

Неторопливо приводя себя в порядок, я снова смотрел на девушка. Водя гребнем по шелковистым волосам, она ласково ворковала и шепталась с довольно пофыркивающей кобылой. Мой же, чувствуя себя обделенным, сучил ногами и то и дело подсовывал свою морду под руку - дескать, а меня когда?

- Подожди немного, и тебя почешем, - пробормотала нежно девушка, трепля коня по макушке, - Дела так быстро не делаются. Немного же осталось.

Это она, конечно, загнула. Волосни у копытных много - за пять минут не управится. Но Самойлова с наслаждением возилась сначала с одним, потом - с другим животным, пока, довольная, не отступила на шаг, с удовольствием глядя на трясущих головами лошадей.

- Неплохо, - похвалил я девушку, подступая к ней, - Можешь к нам на работу устраиваться.

- Ой ли? Что, рук не хватает разве?

- Ну, для симпатичной девочки место-то найдется.

- Спасибо за лестное предложение, но… - Самойлова криво усмехнулась, - Боюсь, на вашем градообразующем предприятии все местные держаться. И я займу чье-либо место. Не, лучше я своим делом заниматься буду. Зачем мне мешать кому-то?

- А ты думаешь, народ сюда так и рвется? - тут уж усмехнулся и я.

- А разве нет? В поселках всегда работы не хватает. А тут такой клондайк!

- Так ведь молодым подавай работу чистенькую да не пыльную. Чтобы ручки не пачкать, а зарплата была ну просто космической. Кто не боится - давно сюда устроился. Еще и родственников подтянули. Оно и выгодно.

- Это почему?

- Друг дружке помогают. Заменяют. И в итоге везде поспевают.

- То есть вакантных мест нет? На такой-то огромной территории? - с сомнением уточнила Самойлова.

- Ну почему же нет? - усмехнулся я, - Как ты верно сказала - территория большая, работы здесь много. Но желающих все-таки меньше.

- Не понимаю, - девушка нахмурилась и недовольно покачала головой, - Если есть работа - почему не работать?

- А потому что желания нет. Все элементарно. Сама бы пошла навоз за лошадьми убирать? Или полы мыть и посуду?

- Конечно. Я ж рассказывала о своих подработках. Если бы другого варианта не было, хоть какая-то работа - уже в радость.

- У тебя - да. Но многие деревенские - они другие. На водку наскребли - и уже хорошо. А если подворье есть - так зачем вообще на чужого дядю работать?

Самойлова снова поморщилась.

- А у девчонок так и вообще другие приоритеты, - продолжил я хитро, - Замуж выйти. Гнездо свить, птенцов нарожать.

- Ну зачем же так обобщать? - фыркнула девушка, - Вот я, например, решила сначала карьеру сделать.

- Ты и образование получила, ведь так? А некоторым достаточно и девяти классов. А потом - все, свободный полет и охота за богатым женихом. Скажешь - не так?

Вот не пойму - чего Лев добивается? Зачем этот разговор? Зачем эти вопросы? И ведь чувствую - по пренебрежительному тону, по хитрой усмешке и взглядам - пытается меня вывести на эмоции. Спровоцировать.

Но… Зачем?

И ведь получается, черт дери! Прям чувствую, как закипаю, распаляясь нашим разговором. Хотя ничего такого, казалось, и не говорит… не оскорбляет и не обижает…

- Ничего плохого в желании женщины замуж выйти не вижу, - гордо заявляю я, - Это нормально. Это традиционно. Это, в конце концов, общепринято! Ну а если не получается с личной жизнью, так почему бы не искать, не пробовать другие варианты?

Это я в ответ на замечание лешего о том, как легкомысленные девицы, перебравшись в большой город, в буквальном смысле выходят на охоту за богатыми женихами, сказала. А ведь сама-то я отрицательно отношусь к таким вот кадрам. Не выношу таких вот кукух.

- И у тебя так? - спрашивает хитрый леший.

- Что - у меня? - не понимаю я.

- Ты тоже варианты пробуешь? А сейчас временное затишье?

- С чего вы взяли? - я искренне возмущаюсь.

- Да что-то не слышал, чтобы ты про жениха своего хоть что-то сказала. Да и в доме ты одна, не помогает никто. Логично предположить, что нет у тебя никого…

- А вот это вас не касается! - грубо обрываю бородача, - Потому и не говорю. Зачем? Хвастаться своим счастьем - неприлично!

Тут я, конечно, душой покривила. Хвастаться-то мне и правда нечем. Ну не Павликом же, в самом деле? Какая нормальная женщина будет рассказывать о богатом хахале, с котором у нее только лишь постельные отношения без чувств и эмоций? Может, кто-то и расскажет. И то - близкой подруге под коньячок, а не бородатому деревенскому аборигену.

- А я вот, что думаю… - говорит леший негромко и растянуто. А еще шаг вперед делает. Провокационный такой. А я со столом позади, на который гребень после расчесывания коняшек положила. - Нет у тебя никого. Или же в размолвке. Какой нормальный мужик свою женщину одну в глухомань отпустит?

- В глухомань, может, и нет, а в родную деревню - очень даже. Я ж здесь каждый дом, каждый пень знаю - каждое лето проводила у деда… Ой…

Это леший, уже привычно так, подошел совсем уж близко. Мужик возвышается надо мной на добрых две головы и ведь огромный - не пройти, не проехать. И дрожь берет такая, что вся расслабленность как рукой снимается.

Вот тут-то я и поняла, что повела себя очень самонадеянно и опрометчиво. Молодец, Самойлова. Расслабилась. Замоталась с уборкой, устала. Захотелось развеяться. И что в итоге получилось? Знала же, понимала, что не просто так зачастил бородач ко мне. Не спроста и прогулка эта, и обед.

А теперь последует и плата.

Ну не дура?

- Отойдите, пожалуйста, - я хмурюсь и делаю строгое-престрогое лицо. Даже руку поднимаю и упираюсь ладонью в широченную грудь. Совсем как тогда, поутру, когда Лев Маркович с гостинцами пришел, а я пироги делала.