- Никак нет, Светлана Аркадьевна. Я ж здесь не совсем чужачка, хотя да, давно не была. С домом все хорошо, три дня убиралась и то - не все сделала. Еще ремонт хочу небольшой, косметический, сделать.

- И что потом?

- Продам.

- Не собираешься оставаться?

- А что, надо?

- Конечно, нет! Даже не вздумай, Ника! Продавай халупу и сразу назад, домой. Поняла меня?

- Не боитесь. Деревенская жизнь не для меня. Не лишитесь своего ценного кадра, Светлана Аркадьевна.

- Вот и ладненько. Вот и хорошо, - голос женщины звучит довольно и почти радостно. - Андрей Викторович про тебя спрашивал. Голова дырявая, сам отпустил и сам забыл, представляешь?

- Легко, - усмехаюсь я, - Сейчас работы полно, да и с красавицей своей поссорился опять.

- Они уже помирились, - отвечает Светлана Аркадьевна с облегченным вздохом, - Слава богу.

- А с проектом моим что, а? Данка справляется?

- Нуу… Пока вроде ничего… Но, Ник, можно я тебе на почту договор скину? Как у тебя с интернетом?

- Нормально с интернетом. А что такое?

- Да… Лучше тебе посмотреть самой. Я, боюсь, не буду успевать. А ты, хотя бы дистанционно, но проконтролируешь, хорошо?

- Нет проблем, - хихикаю я. Приятно чувствовать себя незаменимой. Очень приятно. И в плане работы выгодно. Даже если что-то случится и мне придется поменять место работы, резюме у меня благодаря работе у Воронцова приличное. Оторвут с руками. Далеко не всегда бывало просто и легко. Были и склоки в нашем сугубо женском отделе, были и истерики по случаю дедлайнов. Но то, что я получила отличный опыт - факт точный и неоспоримый.

- Тогда спокойной ночи, девочка, - ласково говорит женщина, - Отдыхай. Здоровье береги. Если что - звони.

- Обязательно. Хорошего вечера, Светлана Аркадьевна.

Телефон молчит всего минуту. Потом снова поет, на этот раз рингтоном Паши.

Я хмурюсь. Почему-то не хочется ни слышать его, ни разговаривать. Сбросить? Поставить на беззвучку? Скандал он, конечно, не устроит. Да вот только как-то не по-человечески будет. Поэтому, подумав, отвечаю:

- Алло?

- Лапочка, привет, - ласково воркует в трубку мой мажорчик, - Ну, как ты там?

- Все хорошо, Паш. Как ты?

- Совру, если отвечу так же. Есть кое-какие моменты неприятные. Но не бери в голову. Разберусь.

- Как всегда, - хмыкаю я без энтузиазма. Но говорю привычно и на автомате. - Ты молодец, Паша. Моя помощь нужна?

- Какая там помощь, лапушка? Соскучился.

- За несколько дней? Ой, не могу…

- Рукоблудием, Ника, сыт не будешь. Мне, здоровому организму, регулярный секс нужен. А ты, что, не скучаешь совсем? Или уже нашла себе какого-нибудь сельского жиголо?

- Ага, даже целых двух, - говорю серьезно и сурово, - А может, и трех. В общем, гарем у меня тут. На четыреста мест.

- Твой репертуар, как всегда, на высоте, - буквально вижу, как Пашка морщиться. - А если серьезно? Встретила старую любовь и все такое?

- Паш, я по уши в уборке. Еще день-два - и надо ехать в райцентр за материалами для ремонта. На гарем времени попросту нет.

- Хорошо, если так.

- А ты приезжай! - иронично заявляю я, хотя прекрасно понимаю - такой селебрити, как Махловский, ни за что не рванет в провинцию, если там не будет комфортабельного особняка с дюжиной обслуживающего персонала. - Приедешь, поможешь обои поклеить, дрова наколоть. У моей соседки баня есть, старенькая, правда, но я тебя веником отхожу как надо.

- И как граф Толстой буду девок в этой самой бане девок щупать? - усмехается Паша.

- Одну так точно.

- Нее, Ник… Давай как-нибудь без меня, ладно? Только без обид!

Ага. Ну кто бы сомневался. Хотя... Так даже лучше.

Мы еще немного болтаем. Я даже традиционно кокетничаю, не без подколок и шуточек постельного характера. Но я быстро начинаю скучать, да и сон наваливается томным и вялым грузом. Поэтому, когда мы с Пашей прощаемся, я облегченно вздыхаю. С такими физическими нагрузками мне меньше всего хочется секса. С домом бы разобраться, пока холода не начнутся. Воронцов мне отпуска только две недели дал, из которых три дня уже прошли. Завтра будет четвертый. Недели на ремонт должно хватит. Если работать, конечно, оперативно.

Я только-только успеваю переодеться в робу, когда дверь в прихожей скрипит. Слышу стук о косяк. Знакомый такой, грубый и совершенно нетактичный стук.

Опять бородач делает все наоборот.

- Доброе утро, - проносится низкий рык чудовища, - Как самочувствие?

Я выглядываю из спальни и совершенно не скрываю неприязненного взгляда. Да что он ко мне прицепился, а? Вот что ему надо?

В руках - очередная корзина. На этот раз - пластмассовая, ярко-синего цвета.

- Доброе, - хмуро и настороженно отзываюсь я, - Какими судьбами, Лев Маркович?

- Чаю нальешь?

Я удивленно вскидываю бровь.

- Зачем? - тупо спрашиваю я.

- А что, не заслужил? За спасение утопающих и все такое?

У меня, наверное, очень глупое выражение лица, потому что бородач неожиданно усмехается. Выглядит это жутко и угрожающе, поэтому вздрагиваю и хмурюсь.

- Чаю? Ну, может быть, чаю и заслужил. Только я не утопающая была. Сама выбралась, если вы забыли. Просто замерзла. Ладно. Проходите на кухню.

Что я, монстр какой-то неблагодарный? Чаем, пожалуй, можно и угостить.

- Только обувь снимите! - приказываю я, помня, как он вчера развазюкал грязь по паркету.

В ответ мне послышался тихий хмык. Но судя по шороху, мужик не только разулся, но и куртку снял.

Пока ставлю на плиту чайник и раскладываю на столе неприхотливый сервиз, чудовище заходит следом. Хочется забиться в какой-нибудь угол, потому что присутствие и близость мужчины в небольшой кухоньке ощущается остро и неприятно, но я сдерживаюсь от этого не совсем приличного и совершенного невзрослого поступка.

Так как с утра я уже успела замесить и настоять тесто, я начинаю раскладывать и раскатывать его. Лишь для того, чтобы не приближаться к своему горе-спасителю. Хотя, конечно, никакой он не горе. Просто жуткий и страшный. Не опасный, вроде. Но все равно - пугающий. И на хрена он опять приперся? Глаз, что ли, положил? И серьезно думает, что ему, такому чудовищу, обломиться? Во наивняк!

Хожу по кухне, старательно не обращая на него внимания. А тот уже разложил на столе свои гостинцы - симпатичные баночки с разноцветным наполнителем. Судя по всему - вареньем, джемом и медом. А еще плоскую бутылку с малиновой жидкостью. Настойкой, видимо. Краем глаза увидела еще кабачки и маленькие тыковки, оставленные в корзинке. Чтобы не отвлекать меня от дела, Лев Маркович уселся на стул и прислонился спиной к стене, вот только все равно мешался. Своим присутствием. Своей энергетикой. А еще запахом. Ярким таким, стойким и острым. Настоящим мужским запахом с примесью туалетной воды, на которую я еще вчера обратила внимание, когда кидала в стиралку его футболку. Дорогой аромат. Качественный. Совершенно не типичный для сельского жителя. Откуда у деревенщины может взяться Дольче? Я вспомнила, где могла слышать этот запах - этой туалетной водой пользовался один из директоров нашей компании, а упаковку я видела в его офисе. Он обливался ею на протяжении всего дня, так как страдал от излишнего веса и, как следствие, страшно потел. И пытался замаскировать вонь духами.

Но и от футболки, и от чудовища пахло едва-едва. И оттого - приятно и изысканно. Вот только этого мало, чтобы меня очаровать. По мне так главное - не быть таким страшилищем.

- Помочь чем? - спрашивает неожиданно мужик.

В ответ молча мотаю головой. Хватаю его вчерашние яблоки, уже вымытые, быстро чищу и нарезаю. В глубокой тарелке засыпаю сахаром, добавляю немного меда - того самого, принесенного бородачом, и начинаю шустро лепить пирожки. Вообще-то я планировала сделать их позже, и в печи. Но терпеть не могу сидеть без дела, особенно в присутствии неожиданных и потому совершенно нежеланных гостей. Вот и творю тут кулинарные изыски. От активной деятельности становится жарко - все-таки я уже переоделась для работы. Поэтому ухожу в прихожую, чтобы снять куртку и свитер и остаюсь в простой полинявшей футболке.