И снова метроном. Секундами по темечку.

А ещё постоянное подталкивание под локоть от соседа, то справа, то слева…

Перерыв был ровно через четыре часа после начала тестирования. И на вторую часть тестирования после обеда добрая четверть абитуриентов не вернулась.

Но, как оказалось, после перерыва «бумажного» тестирования уже не планировалось. Нас перевели в другую аудиторию, где началась процедура, связанная с определением реакций организма, способностей вестибулярного аппарата каждого абитуриента и т. п. После «душегубки» казалось, что мы в рай попали! Сравнительно свежий воздух, хоть немного, но время на обдумывание, нет метронома, орущих мичманов. Всё размеренно, по-флотски чётко, последовательно. Так что этот этап профотбора для всех прошёл гораздо быстрее и легче.

На следующий день было индивидуальное собеседование с офицерами-психологами. Мне довелось общаться с довольно высоким капитаном 2 ранга. Вначале он опросил меня, откуда я прибыл, какая семья, кем работают родители, чем занимался в детстве, какие достижения были в учёбе, в спорте. Я старался кратко и чётко всё рассказывать. Но его не удовлетворили мои ответы, офицер мягко стал выпытывать подробности, как, что происходило в моей жизни, почему я поступал так, а не иначе, почему решил поступать в военно-морское училище, какие цели ставлю перед собой и т. д.

Нам заранее довели, что на индивидуальное собеседование отводится до пятнадцати минут, однако мы разговаривали уже более получаса, а кап-два всё не унимался. Примерно минут через сорок мы перешли непосредственно к теме о том, кем я вижу себя на флоте, на какой факультет собираюсь поступать, в какой класс хочу попасть – надводников или подводников. Выслушав мои ответы, основанные на прочитанных книгах о том, что подводники, как правило, невысокие, он меня удивил, заявив, что в современной лодке можно, фигурально выражаясь, в баскетбол играть. Поэтому мне с моим ростом совершенно спокойно можно записываться в класс подводников. И ещё добавил, что по итогам собеседования будет ходатайствовать о моём зачислении в училище.

Результаты профотбора и собеседования нам сообщили только на следующий день, просто огласив приказ об отчислении абитуриентов, не прошедших испытания.

Я прошёл.

В нашей учебной роте оставалось всё меньше и меньше ребят. Кого-то отчисляли по результатам экзаменов, кто-то сам отказывался от поступления, кого-то увезли в больницу с аппендицитом, кто-то слёг в санчасть с простудой. «Карандаш» срезался на физике и уехал домой, а Марат проходил середнячком каждый экзамен.

Словом, в роте нас оставалось порядка пятидесяти человек. Освободившиеся койки разбирали и выносили на склад, в помещении роты после каждого экзамена становилось просторнее и просторнее.

Наконец настал день прохождения приёмной комиссии, где нас должны были распределить по факультетам, специальностям и ротам.

Накануне, сидя в «чепке»[8], ребята активно обсуждали, на какой факультет лучше пойти учиться. Кто советовал факультет РЭБ[9], кто АСУ – МОАСУ[10], кого-то привлекала акустика, кто-то мечтал о БИУСах[11]. Аргументы приводились самые разнообразные.

Кого-то привлекала романтика дальних походов.

Кое-кто уже считал будущее денежное содержание.

Кто-то мечтал быть «моряком на берегу», таких ребят я вообще не понимал. Смысл поступать в военно-морское училище, чтобы служить на берегу?!

Мой земляк Марат Жанаев хотел попасть на БИУСы. Его привлекала возможность, сидя в боевом посту управлять артиллерийским, ракетным, торпедным и бомбовым оружием корабля. Он хотел служить на надводных кораблях, заходить в иностранные порты.

Товарищ по роте, Юра Марапулец, серьёзный парень, мечтавший стать подводником, активно советовал мне идти учиться на акустика. Мол, акустик – это глаза и уши командира лодки. Он обнаруживает цели, проводит их первичную классификацию, даёт оценку возможной угрозы для лодки. По данным акустика вводятся параметры стрельбы в торпедное оружие. Только акустик, когда лодка в подводном положении, имеет прямую связь с внешним миром. А, мол, мне, с музыкальным слухом, сам Бог велел становиться акустиком…

Уговорил.

На комиссию заходили не по алфавиту, а по результатам сдачи экзаменов. Моя фамилия была в первой трети списка.

Всех предупредили о порядке прохождения комиссии.

Войти на середину аудитории. Доложиться: «Товарищ контр-адмирал! Абитуриент такой-то для прохождения приёмной комиссии прибыл!». Заткнуться. Отвечать только на поставленные вопросы без лирических отступлений. Спросить разрешения, выйти без разговоров.

С приближением моей очереди я всё больше волновался. Многие знакомые ребята выходили с комиссии разочарованными, их зачислили не на ту специальность, куда бы им хотелось. Особый конкурс якобы был на факультет АСУ-МОАСУ и РЭБ. На гидроакустику вообще зачислили всего несколько человек.

Наконец выкрикнули мою фамилию.

Захожу в аудиторию. Стол, поставленный широкой буквой «П». За ним сидит много офицеров, в центре стола место начальника училища контр-адмирал Попеко. Лиц я в тот момент не видел. У меня перед глазами были только адмиральские звёзды и в ушах могучий бас начальника училища.

Докладываю. Отвечаю на вопрос о результатах сдачи экзаменов. Так точно, мечтаю стать подводником-акустиком.

Голос справа от меня:

– Есть предложение зачислить на четвёртый факультет.

Адмиральский бас:

– Нужны биусники! Третий факультет. Свободен.

Как третий?! Да я уже два дня практически считал себя акустиком! Как так-то?! Видно начальник училища заметил моё замешательство. Бас недовольно:

– Что ещё?!

– Товарищ контр-адмирал! Разрешите доложить? У меня есть данные для гидроакустики! Хороший слух! Закончил музыкальную школу!

Голос справа от меня (настойчиво):

– Есть предложение зачислить на четвёртый факультет!

Пауза…

Бас:

– Четвёртый факультет! – и со смешком, – будет поднимать самодеятельность.

– Есть! Разрешите идти? Есть! – Вышел.

Так я стал курсантом. Это была моя третья «морская» победа!

К слову, из пятерых моих школьных одноклассников в военные училища поступили только двое, Саня Давыдов и я. Только Саня поступил в училище штурманов в моём родном городе, а я – в лучшее из военно-морских училищ страны!

Марат Жанаев попал на третий факультет, как и хотел. Правда, после окончания училища мы с ним ни разу не виделись…

Юра Марапулец учился в моей роте, только во втором взводе. После окончания училища и распределения он уехал служить на ТОФ во Владивосток. Сейчас изредка по праздникам поздравляем друг друга по телефону.

А Ашот узнав о моём зачислении на четвёртый факультет расстроился… После зачисления и распределения по ротам и взводам нам назначили других старшин, уже со своих факультетов. И с Ашотом Акоповым я больше ни разу в жизни не виделся.

Кто знает, возможно, не будь в нашей роте такого старшины, и меня постигла бы участь многих парней, отчисленных по результатам экзаменов, по болезни, по профнепригодности. Мне судьба улыбнулась, хотя тогда я ещё не осознавал этого факта. Впереди ждала учёба и настоящее море!

Май 2021 года

Первый курс…

Остались позади вступительные экзамены, кмб[12] на Красной горке, физзарядки под горизонтальным ленинградским дождём, учебные стрельбы на полигоне, где огневой рубеж представлял собой одну сплошную лужу, постоянно сырая холодная роба и не просыхающие прогары[13]. Присяга, первое увольнение, ставшее единственным до ноябрьских праздников…

В нашем училище первый курс селился не в «системе», как называли училище курсанты старших курсов, а в отдельном учебном батальоне. ОУБ стоял на краю Петродворца, окна нашего класса, расположенного на четвёртом этаже, выходили на объездное шоссе. Мимо наших окон на полигон частенько проходили строем колонны курсантов высшего военного командного училища им. Кирова. Мы сидели в тепле, пили тайком заваренный в банке горячий чай и смотрели, как они на пронизывающем ветру нередко под проливным дождём, шлёпали по лужам в плащ-палатках, с вещмешками, в касках, с автоматами и пулемётами. И это было здорово, потому что именно в такие моменты каждый из нас мог оценить прелесть поступления в военно-морское, а не в пехотное училище.