– Во что такое бредовое я верила?

– Что ты родилась двадцать три года назад. Представляешь? Взяла и родилась! Из ниоткуда! – тренера, очевидно, забавляли вещи, которые, если честно, до сих пор никаких сомнений не вызывали. – Или тебя бог создал? Ты же веришь, что жить начала двадцать три года назад! И вот эта потерянная память о том, что было раньше, чем двадцать три года назад, тебя не смущает, хотя там приличный срок, а месяц – это уже трагедия! Ничего страшного, переживёшь. Даже Маугли будешь помнить, правда, как страшного засранца.

Крапива не ответила, просто отвернулась. Я это её выражение лица знаю. Если оно у неё появилось, значит, она не согласна и точно сделает по-своему. Пока у неё всегда получалось. Я тоже решил высказаться.

– Ты, тренер, надеюсь, понимаешь, что после всего, что ты рассказал и показал, мы твоим советам вряд ли будем следовать. Ты же, скорее всего, организуешь, чтобы мы в разных городах жили. Чтобы мы не встретились никогда до тридцати лет. Не скажу, что этот месяц мне очень дорог в плане воспоминаний, но это мои воспоминания, и я понял одну важную для себя вещь. Мне очень не нравится, когда мне в голову засовывают что-то кроме пельменей. У меня голова, чтобы в неё есть, а не чтобы каждый умник или придурок туда всякую дрянь, указывающую, как мне жить и кем быть, закладывал. Я не знаю, как, тренер, но я этому помешаю. И найду способ, тренер, и твой, как ты говоришь, носитель подпортить и ещё на сущности твоей отыграюсь.

– Маугли решил показать зубки, – тренер уже не выглядел ни добрым, ни спокойным. – Ну, порычи, поугрожай. Ты заслужил всё, что с тобой произойдёт. Скажи спасибо, что я сегодня был с тобой достаточно откровенным. Но это всего-навсего моя прихоть. Надоедает, знаешь ли, притворяться. Выходной у меня сегодня. Сегодня я говорю правду. А завтра снова Иван Викторович выйдет на работу. Ты же получишь полный пакет новой памяти. Вернёшься и будешь жить жизнью обычного смертного. «Умрёшь – начнёшь опять сначала…» Потом ты будешь неинтересен. На тебя уже нашлась управа, раз ты здесь и при этом ничего не помнишь и ничего не можешь.

– Посмотрим, – спорить, когда ты привязан к стулу и ничего не можешь с этим сделать, казалось странным. Тем более разговор перешёл в непродуктивную стадию «ты пожалеешь – ты сам пожалеешь». Но я был бы не до конца я, если бы не попытался что-то высказать в ответ. – Ты допустил ошибку, тренер.

– Да неужели? Ну, намекни хотя бы, чтобы я на будущее учёл, – злыми и холодными глазами смотрел на меня человек, которого я ценил и уважал всю жизнь.

– Не скажу, – я сам понятия не имел, какую он допустил ошибку, но пусть ищет там, где ничего нет. Может, и правда допустит ошибку.

– Да и пожалуйста, – он посмотрел на часы, – через четыре-пять часов я больше ваши стрёмные рожи не увижу. У меня и другие дела есть. Хоть недельку без вас поживу – это же праздник просто.

Больше говорить было не о чём. Так-то, конечно, можно было задавать вопросы, попробовать разговорить, но эмоционально не хотелось никак общаться с этим человеком. Понятно, что он делал свою работу. Но сейчас это тоже враг, как Степанов, как Анатолий Фёдорович, как Николай и другие. Даже не просто враг, а предатель. Я попробовал расшевелить верёвки – ничего не получалось ни просто усилием мышц, ни под Восприятием. Скорость реакции и способность воспринимать без глаз тут помогли мало. Ну, узнал я, где узлы на верёвках, – помогало это не сильно.

– А кого мы ждём, Иван Викторович? – после затянувшейся паузы, которую тренер заполнял тем, что мыл кофейник и засыпал в него новую порцию кофе, спросила Крапива.

– Бригаду, которая отвезёт вас на базу, где с вами проделают все необходимые процедуры.

– А расскажите, что за база и сколько вас вообще на Земле? – продолжала вопросы девушка.

– Этого тебе знать не обязательно.

– А не боитесь, что мы в дороге сбежим?

– У них есть способы убеждения. Как, вы думаете, я вас усыпил? Есть оборудование, которое на ваши био-тела влияет особым образом. И как вы можете оценить, на ваших Рангах оно тоже прекрасно работает. Так что проблем с вами не будет. Но я всё равно посоветую вас транспортировать связанными.

– А покажите хоть, что это и как работает, раз уж вы нам тут тайны мироздания взялись открывать.

Я не очень понимал план Крапивы, но вероятно он у неё был. Ну, даже если я смогу не подчиняться на сто процентов этому влиянию, то всё равно оно меня превращает в марионетку. Не самую послушную, но марионетку. Снова это испытывать мне не хотелось. Но Крапива не раз доказала, что голова у неё работает не хуже моей, а то и лучше. Поэтому я никакого протеста не высказывал, наоборот, постарался нарисовать на своей физиономии тщательно скрываемый интерес.

Викторович повёлся. Хотя я по-прежнему не понимал, какая нам с этого польза.

– Сейчас, кофе себе налью и покажу, – тренер снова наполнил кружку, сделал небольшой глоток, после чего обошёл нас, чтобы взять со стола такой же «фонарик», который использовали люди в сером, или как там правильно? Агенты, сука, Империи. Ох не нравится мне, что сейчас будет. Тренер же тем временем встал перед нами, включил «фонарик» и направил на нас фиолетовый свет.

– Крапивка, повернись к Маугли и скажи, что тебе с ним не понравилось. Скажи, что ты другому отдана и будешь век ему верна.

Крапива повернулась ко мне и с энтузиазмом заявила:

– Маугли, мне с тобой не понравилось! Я другому отдана и буду век ему верна! – после чего, оставив меня в удивлённом состоянии, повернулась обратно к тренеру. Удивление же вызвали не её слова и не интонация, это как раз было ожидаемо, а правый глаз, которым она моргнула, когда повернулась ко мне, не моргнув при этом левым. Когда человек моргает одним глазом, а другим не моргает, это называется подмигивание. А подмигивание означает, что человек на что-то намекает. А намекают люди, когда не хотят говорить какую-то мысль вслух при третьих лицах или просто не хотят говорить вслух. Значит, Крапива на что-то намекает, моргая мне тем глазом, который тренер в момент её моргания не видит. Ох, что-то мысли плетутся в голове совсем не быстро. Больше всего хочется сейчас помочь человеку с «фонариком». Или не больше всего? Не знаю. А на что был намёк? А зачем ему помогать, если он нас связал? Мысли текли медленно, но текли, и при этом подвергались анализу.

– Маугли, скажи девушке: «Ну и дура!» – дал задачу уже мне тренер.

Это легко! Я могу это сказать, но Крапива не дура. Как я могу ей сказать и то и другое? Я повернулся к девушке и сказал, постаравшись максимально скопировать интонацию тренера:

– Ну и дура! – при этом подмигнув ей левым глазом, который тренер из-за поворота моей головы не видел. Она должна понять, что не дура, но при этом я выполнил поручение.

Тренер выключил фонарик и молчал. Мы сидели и молчали. Тренер пил кофе и смотрел на нас. Мы с готовностью смотрели на него. Тренер спокойно допил кофе, потом достал из кармана наши телефоны и положил их рядом со своим сканером и стал что-то рассматривать на экране, потом удовлетворённо кивнув отнёс наши телефоны на стол, а сам стал залипать в своём айфоне, судя по моторике работы пальцев – в инстаграме. Прошло примерно полчаса. Нас отпустило.

Крапива наклонила голову и часто дышала. Я тоже только что почувствовал, что всё это время сердце будто из груди выпрыгивало.

– Так вот как это работает? – наконец сказала Крапива.

– Да. Я могу приказать тебе сделать всё, что захочу, и ты будешь стараться это сделать как можно более тщательно. К сожалению, эффект временный и спустя полчаса-час спадает. Также нельзя больше часа воздействовать. Возникают необратимые изменения в работе нервной и эндокринной систем. Но для рабочих задач более чем достаточно. В другом режиме можно просто погрузить человека в сон.

– А ты не боишься нам это рассказывать? – немного хриплым голосом спросил я.

– Опасаюсь, Маугли. Но именно поэтому я это и делаю! Ты знаешь, я это делаю далеко не в первый раз. Это немного щекочет мне нервы. Мне скучно. Вокруг очень простые люди, которые знают о себе так мало, что это делает их очень неинтересными собеседниками. Очень, знаешь ли, удручает, когда в разговоре с тобой человек с умным видом чуть ли не полностью цитирует прописанный в его голове сценарий, который я и так знаю наизусть. Я живу в сумасшедшем доме размером с планету. И только в такие моменты, как сегодня с вами, я могу спокойно поговорить, всё рассказать как есть. Ответить на ваши вопросы, ну и немножко позлорадствовать над вашей неспособностью что-то изменить. Всё-таки я значительную часть жизни работаю добрым персонажем. А я совсем недобрый, – это да, тренер сейчас выглядел каким угодно, но точно не добрым.