С 1252 г. в судах Инквизиции для раскрытия ереси было разрешено применять пытку. В 1256 г. право подвергать пленника пытке было предоставлено непосредственно самому инквизитору (до этого лица духовного звания не могли присутствовать при пытке и принимать в ней участие). Инквизицией был принят определенный порядок применения пытки, который, как правило, не исполнялся. По правилу пытка могла применяться только один раз, но в случае необходимости повторения пытки принималось решение о ее продолжении (а не о повторении). Всякое признание, добытое в застенке, потом должно было быть подтверждено. Обыкновенно пытка применялась до тех пор, пока обвиняемый не выражал желания сознаться; тогда его развязывали и вносили в соседнюю залу, где выслушивали его признания либо подтверждение признаний, сделанных в комнате пыток. Признание записывалось в протокол с отметкой, что оно сделано добровольно, без угроз и принуждения. Если обвиняемый отрекался от своего признания, то его можно было снова подвергнуть пытке (продолжить пытку) с целью «отречься от своего отречения», за исключением случаев, когда решали, что он уже был «достаточно» подвергнут пытке. Отречение от признаний рассматривалось в качестве клятвопреступления, свидетельствующего о том, что обвиняемый – нераскаявшийся еретик, которого следует выдать светским властям.

Столь подробное описание судопроизводства в судах инквизиции приведено в данной работе намеренно: суд инквизиции постепенно стал оказывать влияние и на светские суды, следствием чего стали изменение существовавшей процедуры судопроизводства, переход к новому виду розыскной формы процесса – процессу инквизиционному, во многом вобравшему в себя те правила и процедуры, которые были свойственны классической инквизиции. Судопроизводство по типу инквизиционного розыска появляется в России в эпоху правления Петра I. В период становления абсолютизма, сопровождавшийся многочисленными крестьянскими восстаниями, суд призван был стать быстрым и решительным орудием в руках государства для пресечения всякого рода попыток нарушить установленный порядок. В задачи судебных органов входило не столько установить истину, сколько предотвратить нарушения царской, государевой воли (общая превенция достигалась путем устрашения). Этой цели вполне соответствовало положение, позволяющее покарать пусть и невиновного, чем вообще никого не покарать.

Инквизиционный процесс как «политическая разновидность розыска»¹⁴ получил свое законодательное закрепление в Кратком изображении процессов или судебных тяжб (1715 г.)¹⁵. На обвиняемого возлагалась обязанность доказать свою невиновность: «невиновность свою основательным доказыванием оправдать и учиненное доношение правдою опровергнуть». В числе доказательств Краткое изображение процессов называет своевольное признание, которое определяется следующим образом: «когда кто признает, чем он виновен есть, тогда далняго доказу не требует, понеже собственное признание есть лутчее свидетельство всего света»¹⁶. При наличии полного признания обвинения суд обязан был вынести приговор без исследования вопроса о том, соответствует ли такое признание действительности или нет. Вместе с тем в Кратком изображении процессов перечисляются условия, которым должно было отвечать собственное признание, чтобы оно могло быть положено в основу приговора. К таким условиям относятся: 1) полнота и безоговорочность признания («чтоб признаное в действе всеконечно было»); 2) добровольность («чтоб оное признание вольное было»); 3) признание должно быть сделано перед судом («вне суда учиненное признание не имеет за действительно признано быть»); 4) чтобы обвиняемым были изложены обстоятельства дела, подтверждающие достоверность сделанного признания («чтоб притом доказать такие обстоятельства, которые б могли быть достоверны, и о правде б не сумневатца»).

В целях получения признания обвиняемого Краткое изображение процессов (ч. 2 гл. 6) разрешало использовать допрос с пристрастием (допрос с угрозой применения пытки, предшествующий ее применению), а также пытку. Основания и правила проведения пытки получили при Петре I законодательное закрепление. Достаточным основанием для проведения пытки обвиняемого, не признающего своей вины, являлось наличие у суда «совершенного подозрения», например свидетельских показаний знатного человека о том, что он видел обвиняемого в момент совершения преступления, либо показаний двух свидетелей, которые хотя и не видели самого преступления, но видели обвиняемого в месте его совершения. Степень тяжести применяемой пытки была отдана на усмотрение суда («на разсуждение судейское»): чем более тяжкое преступление, тем более жестокие способы пытки могли быть использованы. Кроме того, определяя степень тяжести пытки, суд должен был принимать во внимание и качества личности подозреваемого: «твердых, бесстыдных и худых людей» пытать следовало жестче, чем тех, кто «деликатного тела и честные суть люди»¹⁷. По групповым делам пытать предписывалось сначала тех, от кого суд «мнит скорее уведать правду», либо, если подозрение падало на отца и сына или мужа и жену, то пытать следовало сначала сына или жену. Ниже приводится описание пытки, изложенное в работе проф. В. Линовского¹⁸.

…С пытаемого снимали рубаху и руки его связывали назад подле кости веревкой, обшитой войлоком; после подымали вверх. Орудие пытки уподоблялось виселице; ноги преступника связывали ремнем, палач вступал ему в ноги на ремень своею ногою и тем его стягивал, так что руки становились прямо противу головы его, выйдя из суставов. Палач бил сзади по спине кнутом изредка, ударяя в час тридцатью или сорока ударами, и как ударит по которому месту по спине, и на спине станет так слово в слово, будто бы большой ремень вырезан ножом, чуть не до костей. Кнут был из ремня плетеный, толстый; на конце ввязан ремень толстый шириною в палец, а длиною был в пять локтей. Кроме этого способа пытки существовал еще другой, в котором жгли огнем, для чего связывали руки и ноги и вкладывали между рук и ног бревна, а после того подымали на огонь, а иным, разжегши железные клещи накрасно, ломали ребра.

В работе П. Кошеля приводится «обряд, как обвиняемый пытается»¹⁹.

…Если пытается человек, обвиняемый во многих и тяжких злодействах, и на дыбе он не винится в них, то, вправив ему кости в суставы, пытают его еще иначе:

1. В тисках, сделанных из трех толстых железных полос, с винтами. Между полосами кладут большие пальцы пытаемого, от рук – на среднюю полосу, а от ног – на нижнюю. После этого палач начинает медленно поворачивать винты и вертит их до тех пор, пока пытаемый не повинится или пока винты больше вертеться не перестанут. Тиски надо применять с разбором и умением, потому что после них редко кто выживает.

2. Голову обвиняемого обвертывают веревкой, делают узел с петлей, продевают в нее палку и крутят веревку, пока пытаемый не станет без слов.

3. На голове обвиняемого выстригают на темени волосы до голого тела и на это место с некоторой высоты льют холодную воду по каплям. Пытку прекращают, когда пытаемый начнет кричать истошным голосом и глаза у него выкатываются. После этой пытки многие сходят с ума, почему и ее надо применять с осторожностью.

4. Если почему-либо нельзя первыми тремя пытками пытать, а человек на простой дыбе не винится, надо для обнаружения истины, когда он висит на дыбе, класть между ног на ремень, которым они связаны, бревно. На бревно становится палач или его помощник, и тогда боли бывают много сильнее. Таких упорных злодеев надо через короткое время снимать с хомута, вправлять им кости в суставы, а потом опять поднимать на дыбу. При этом винятся многие, ранее очень упорствующие.