– Ну, что я говорил! – он схватил лопату, стал скрести концом перевернутого совка. – Свети сюда!

Фред поднес лампу – в ямке виднелся ржавый край железного щита. Сменив лопату на лом, Эдди поддел его и надавил сверху. Послышался скрежет, скрип, и слежавшийся антрацит стал пластами отваливаться с приподнятой крышки люка. Фред подоткнул рядом свой лом. Подняв густое облако угольной пыли, они опрокинули железный лист и уставились в отверзшуюся черную дыру.

Луч фонаря высветил ржавые ступени и громоздящиеся в ползущих контурах теней обломки тачек и битые кирпичи.

– Вроде сухо, – заметил Эдди.

– Мы на середине горы, а вода на самом нижнем уровне, – сказал Фред. – Вообще, там океанский прилив тоннели проветривает.

– Что? – не понял Эдди.

– Нижние водой заполняет, гонит воздух вверх, – Фред лег на живот, подсвечивая себе фонариком. – Где-то в скалах у них вентиляционные шахты, – прозвучал его голос, измененный акустикой подвала.

Удостоверившись, что лестница крепкая, мужчины спустились внутрь и застыли перед стеной из огромных глыб. Три другие, из красного кирпича, выглядели на ее фоне поделкой пигмеев. Глыбы были сложены удивительным образом – неизвестные мастера словно забавлялись, впихивая выступающий край одного блока в плавный вырез другого.

– Без раствора, – Фред провел пальцем по стыку камней, каждый из которых был с него ростом.

Эдди поднес лампу, стараясь обнаружить следы инструментов. Поверхность выглядела идеально гладкой, словно глыбы отливали в формах.

– Эти рептилоиды плавили камень дыханием, – покачал он головой.

– Чудеса, – Фред восторженно погладил стену.

– По крайней мере, здесь точно не входили, – Эдди достал спички, закурил. – А значит, все целехонько!

– И как мы эту стену сломаем? – посмотрел на него Фред. – Тут ни один лом не справится…

– Лом не справится, – Эдди присел над мешком, распуская веревку, – а вот это, ах да… – он отложил горящую сигарету и достал брикет, туго обернутый плотной парафиновой бумагой. – Сувенир с родной студии, – подкинул динамитную шашку на ладони.

– Такую красоту? – Фред развел руками.

– Угу, запалим бикфордов шнур и обождем наверху, – Эдди врезал ломом, высекая искры. – Ого, да это базальт! – он потер едва заметную царапину. – Ну-ка, давай, ковырни снизу!

Фред с досадой оглянулся на растрескавшиеся кирпичи в потеках высохших грунтовых вод.

– Закон подлости, – сказал он, вонзая кирку под нижнюю глыбу.

Китти на своем посту давно потеряла счет времени. Лошадь уже выслушала все истории о приютской жизни и теперь дремала, опустив голову.

– Ну, все! – она спрыгнула с повозки, полная решимости проведать друзей, как вдруг из мрака, где край барака сливался с горой, донесся звук, похожий на детский всхлип.

Вороны поспешно снялись с мест и стали разлетаться в разные стороны. Как только их всполошенный грай затих, девушка прислушалась. Фонаря ей не оставили, чтобы не привлекать внимание, но луна была яркой, и она пошла на звук, пристально всматриваясь в темноту. Когда стена зарослей придвинулась вплотную, Китти остановилась.

– Детка, – позвала она полушепотом, не до конца уверенная, что говорит с ребенком. – Эй, детка, где ты?

В сумраке подлеска, сгустившемся под кронами деревьев до чернильной мглы, зашуршало и послышался новый отчетливый всхлип.

– Деточка, с тобой все в порядке? – Китти наклонилась вперед, вглядываясь в смутные очертания ветвей, и ей показалось, что в чаще мелькнули и погасли два бледно-лиловых огонька. Тут же из темной глубины донеслось утробное ворчание, на человеческий голос совсем не похожее. По спине побежали мурашки, и в тот же миг земля под ногами вздрогнула, послышался приглушенный гул, а следом – лошадиное ржание и удаляющийся стук копыт. Обернувшись, она с ужасом увидела, что повозка уезжает – ей не пришло в голову привязать лошадь!

Китти бросилась вдогонку, но испуганное животное неслось так быстро, что угнаться за ним не было никакой возможности. Пробежав больше полумили и совсем выбившись из сил, она остановилась, подавленно наблюдая, как их единственный транспорт, подскакивая на ухабах, удаляется в сторону города.

Несколько минут бедняжка стояла, отдуваясь и проклиная себя за глупость – ну, откуда в такой глуши взяться малышу! И что теперь делать? Как сказать Эдди, что не справилась с таким пустяковым делом – просто сторожить лошадь…

Слезы сами выступили на глазах, и Китти часто-часто заморгала: вот и все, первое наиважнейшее семейное дело провалено по ее вине. А она еще ни разу не видела, как Эдди сердится, – он всегда был весел и приветлив, от чего на душе стало еще хуже. Ах, хоть бы они там ничего не нашли, тогда бы и телега не понадобилась!

Но признаваться все равно было нужно, а Китти с приюта знала, что это лучше делать сразу. Вытерев слезы рукавом плаща, она нащупала в кармане зеркальце и, мысленно пожелав себе удачи, зашагала обратно.

«Китти и Эдди – хорошие друзья, Китти и Эдди, им ссориться нельзя!» – сам по себе переиначился стишок.

В пылу погони она не заметила, как далеко убежала, это стало ясно лишь сейчас, когда пришлось идти в гору. Деревья в свете луны отбрасывали кривые шевелящиеся тени, и сиюминутная робость перед ними выгодно заслоняла стыд предстоящего объяснения.

У барака Китти прислушалась – вокруг стояла тишина, только струны внутри дрожали, напоминая о ее вине. Да, все так, но, прежде чем поднимать шум, мужчинам следовало их с лошадью предупредить.

В бараке было темнее, чем под лунным небом, и пришлось дать глазам привыкнуть. В дальнем углу полоскалось тусклое пятно мутно-желтого света, и она медленно пошла к нему. В ноздри проник запах гари с химической примесью, тут же вызвавший чих. В стропилах заметались летучие мыши, а одна стукнула ее крылом по макушке.

«Так тебе, дурехе, и надо!» – подумала Китти, с каждым шагом все явственнее ощущая теплые дуновения из люка.

Эти дуновения напомнили ей о ласковых лучах, словно солнце, переместившись на ночь под землю, посылало ей оттуда свой привет. Эта мысль ее ободрила.

«Китти и Эдди – отличные друзья, Китти плюс Эдди – получится семья!» – выскочил откуда-то новый утешительный куплетик.

Присев на корточки, Китти заглянула в люк. Внизу на полу стояла керосиновая лампа: язычок огня плясал в стеклянной колбе, освещая опаленную брешь в стене. Мужчины явно ушли вглубь горы, что было ей на руку – не надо признаваться сразу и появляется возможность загладить вину новым делом.

Крепко держась за металлические перекладины, она спустилась в подвал.

«Китти и Эдди – отличная семья!»

Да, и надо будет сразу сказать, что лошадь убежала не по ее вине, просто животное оказалось слишком нервное. И еще Китти было приятно думать, что Эдди оставил лампу специально для нее.

Из пролома веяло сильнее, и волосы сдуло со лба, едва сунула туда голову. Воздух здесь был теплее и суше, и, выставив перед собой лампу, она решительно полезла внутрь.

Тоннель оказался просторным даже для подводы. Свод и стены были гладкими, а под толстым слоем пыли блеснул черный лак обсидиана. Отряхнув пальцы, Китти двинулась вперед, считая шаги и прислушиваясь к тишине лабиринта.

Через сто шагов коридор раздвоился. Она мысленно выговорила мужчинам, не оставившим указателя, и, постояв в нерешительности, выбрала правую галерею, откуда веяло сильнее. Вскоре последовало новое разветвление, и проходов стало три. Все они расходились в разные стороны, и Китти пошла по центральному, продолжая считать шаги. Коридор сделал один поворот, другой, и вдали появились отблески тусклого света. Свет шел из-за угла, и, насколько она помнила план инженера Шуфельта, за таким прямым углом могла находиться одна из комнат с пластинами. Голосов друзей слышно не было, сама же их звать поостереглась – вдруг в подземелье есть кто-то еще. Когда до поворота осталось несколько шагов, она поставила лампу на пол и, освободив руки, осторожно заглянула за угол.