— Конечно, на твоей, — улыбнулась она и погладила его коленку, — Но и за Спара переживаю тоже. Представь, он бесполезные глаза получит? Столько стараний, и ради чего? Обидится потом, губы надует. А людям что про нас расскажет? Что мы ему какой-то хлам подсунули! Так и бояться перестанут, забудут, как уважать!

— Ваши шуточки, конечно, отдельный вид искусства, — с нотками яда ответил я. — Но чего мне ждать в башне? А глаза? Они сильно отличаться могут? И почему всё же именно глаза, а не глаз? Меня и мой родной устраивает.

Мария перестала заигрывать с мужем, из-за чего он бросил на меня недовольный взгляд. Повернулась ко мне и уперлась кулаком в щёку. Сидела она в штанах, скрестив ноги. Так что локоть у неё в коленку упирался. Люций также сидел, рядом с ней. Ну а я напротив.

Оглядела меня женщина с каким-то странным любопытством.

— Глаза выдаются две штуки, — ответила она, — Твой родной глаз обретет новые свойства. Это больно, но ты выдержишь. Выбитый глаз — отрастет. По крайней мере, я на это надеюсь. Совсем уж бесполезных глазок, думаю, там нет. А вот проблемные — да, могут попасться. Ты знаешь, что за свои я расплачиваюсь головной болью. А ведь условия могут быть куда хуже.

— Так… — протянул я, чуя, что недооценил уровень подставы. — Что значит, надеешься? Что значит, проблемные? Что значит, условия куда хуже?! — добавил я эмоций в голос.

По правде говоря, это путешествие длилось так долго, что новости я воспринял не так ярко, как решил показать. Но всё равно — какого хрена, а?

— Спар, ну что ты как маленький, — посмотрела на меня Мария, наклонив голову. — Ты думаешь, я знаю ещё десяток мест, где можно восстановить глаз? Освой ты способность восстановления до потери, были бы варианты, а так… — развела она руками. — Ничего лучше у меня нет. Бери, что дают. Такен, пока мы отсутствовали, все свои связи напряг, чтобы узнать, есть ли альтернатива сделки с нами. И, как видишь, — хмыкнула она. — Мы с тобой здесь, а значит, способа получше не нашлось. Даже у твоего любимого мастера.

— Если честно, — сказал я, успокаиваясь, — то до сих пор не понимаю, как так. Есть же множество уникальных способностей.

— Эх, молодежь, — Мария отставила кружку и потянулась, отчего ткань на её груди натянулась и очертила довольно привлекательные формы. — Знаешь, в чем беда всех целителей? Это не боевая способность. Ныряльщики же в первую очередь берут то, что повысит их шансы в бою. А целительские камни отдают кому-то другому. Не всегда… Есть те, кто и себе оставляет. Подлечиться после драки тоже полезно. Но это обычно один камень. Представь себе типичного легендарщика. Основной упор — на убойную мощь и защиту. Целительская способность — как приятный бонус. Если же кому-то другому отдали, то он обычно вовсе не ныряльщик. Получил один камень и работает пожизненно на того, кто ему его дал. Какова вероятность, что этому человеку попадется ещё один камень, чтобы развить способности целителя? Небольшая. Фиона — типичный случай. Не ныряльщица. В неё вложились другие. Запороли развитие. Сама она, ничего, кроме примитивных сил, использовать не умеет.

— Вы так негативно к ней относитесь, но сколько раз она нас на ноги ставила — не счесть.

— А глаз вернуть — не может, — веско возразила Гроза. — Друга твоего вылечить — тоже не могла. Энергетику тебе поправить — и это вне её сил. Вот тебе и ответ, почему Такен ничего не нашёл. Он тоже боевик. Мир волшебников ему не очень интересен был. Это я зашла дальше всех.

— Ладно, понял. Все посредственности, а ты — легенда.

На это Люций фыркнул и наклонил голову, пряча улыбку.

— Но что там с испытанием?

— Бойся других волшебников. Будет кто лезть — вали всех. Если надо, убивай. Аристократов лучше вырубай. Глаза получают все, кто дойдет до конца. Но сила, скажем так, размазывается. Поэтому убивать там — норма. Ну, или мешать, чтобы другие не добрались. Некоторые специально у самого выхода встают, чтобы всех дошедших перебить.

— То есть меня будут пытаться убить? А мне щадить аристократов?

— Да. Если не хочешь мести за убитых, лучше действовать аккуратно. Но это так. По возможности. Если что, вали всех, не бойся. Испытание ограничено по времени. Если вырубишь кого, волшебник просто не успеет.

— И что с ним станет?

— Да ничего… — пожала плечами Мария, отвела взгляд и тише добавила: — Их всех выкинет, а в качестве платы заберет глаз. У других волшебников по две попытки. У тебя — всего одна.

Несколько секунд я тупо смотрел на неё, осмысливая сказанное.

Вот же, вот же… Подстава!

Еще больше бесплатных книг на https://www.litmir.club/

На перекрестке мы задержались на три дня.

Помимо стандартных тренировок по исполнению контрактов с камнями, Мария заставляла меня отрабатывать знак снятия наваждения и медитировать. Последнее сводилось к следующему. Я садился возле разных проходов и пытался настраиваться на них. Возле «земного» прохода просидел дольше всего.

По сути, мне пришлось открывать новый способ ориентации в пространстве. Я обращался к обычным ощущениям — но они скорее путали, чем помогали. Надеялся на адаптацию, но эта способность вообще за другое отвечала. Чтобы она заработала, требовалось какое-то интенсивное воздействие на меня. Здесь ничего подобного не наблюдалось. За решением я обратился к прошлому опыту, когда прошёл испытание на этаже клайдов, впитал там много силы и начал «чувствовать» Колодец.

Свои мысли я и Грозе озвучил. Спросил, на что мне опираться.

— Ты правильно рассуждаешь, — сказала она. — Адаптация здесь способна помочь разве что косвенно, при условии, что ты уже развил чувствительность. Грубо говоря, попадая в ситуации, где умение чувствовать приравнивалось к выживанию, ты развивал нужные качества. Постоянные адаптивные качества, — уточнила она.

— Да, было такое на первом испытании.

Постоянно было. Не заметил противника — получил по щам. Оказался недостаточно ловок — попал под чужую атаку. Зачастую магического типа. Я всяких энергией через себя много пропустил, и длилось это около полугода. В первые месяцы не так «весело» было.

— К тому же немаловажный нюанс, Колодец, точнее, весь этот лабиринт между мирами, наполнен собственными энергиями. Которые сложно почувствовать, но они есть. Проще говоря, ты уже почти полтора года находишься в этой среде, адаптируясь к ней. Если это не поможет вернуть тебе способность чувствовать, — выделила она это слово интонацией. — То даже не знаю. Тогда ты бесполезен, — не преминула она пнуть меня. — Знак концентрации и медитации тебе в помощь, Спар.

Ну, хотя бы стало понятно общее направление.

Понятно, но не проще. Честно скажу, это было сложно.

Не физически, а скорее труднодоступно конкретно для меня. Что-то я чувствовал. Постоянно чувствовал. Целое море ощущений можно обнаружить, если задаться целью. Но выделить из этого то, что указывает на конкретное направление, — это задача была не из простых.

Но в итоге справился. Решение скрывалось в плоскости того, что у меня и правда чувствительность была наработана. Сейчас я воспринимал окружающий мир куда обширнее, чем на момент выхода из крепости. Поэтому и ощущений удалось обнаружить куда больше. А дальше я просто три дня набирался опыта, сравнивал различные проходы, как они ощущаются и чем отличаются. Заодно обнаружил, что при использовании знака концентрации и углубленной медитации восприятие расширяется ещё больше.

— А что ты хотел, — сказала Гроза, когда поделился наблюдением. — Восприятие — это такая же мышца, как и всё остальное. Оно тренируется. Поспрашивай у своего Такена, сколько он сам в жизни медитировал, пока не развил сверхвосприятие.

Вопрос был необязательным. Я припомнил, сколько в наших тренировках уделялось времени медитациям, и понял, что Мария права. Это отдельный, важный навык.