Тем временем артисты раскланивались под несмолкающие аплодисменты публики. А Хусу хотелось снова и снова слушать эту музыку, даже если звукам так часто не хватало точности и гармонии. В его время, во всяком случае, такой какофонии не случалось. Но чего еще ждать от второсортного дирижера Винсента Людвига?

Хус видел, как Деллуччи лично поднялся на сцену и представил публике свой главный голос – Ренату в исполнении тридцатилетней Андреа Кривицки.

– Выдающийся талант эта дама, – раздался голос со стороны соседнего кресла. – Несомненно, это польские корни. Вы как считаете?

Кривицки появилась в Опере после его ухода.

– Без сомнения, у нее большое будущее, – подтвердил Хус.

– Мы с вами знакомы? – осведомился господин, который вначале смерил Хуса недоверчивым взглядом, потом спросил его мнения насчет певицы и вот теперь явно намеревался завязать светскую беседу.

– Вряд ли, я всего лишь обыкновенный зритель.

Хус и в самом деле ощущал себя таковым, потому что, в отличие от немногих избранных, давно не получал персональную контрамарку от дирекции. Теперь он был вынужден задействовать старые связи, чтобы покупать билеты по приемлемой для него цене.

– Вон там, в ложе, видите? – Хус вытянул руку, указывая на морщинистую диву в парике, сердитую, несмотря на то что занимала одно из лучших мест в зале. – Екатерина Сорокина – вот это голос, скажу я вам. Выступала в партии Ренаты в Большом театре в Москве и в Народной опере в Вене.

– Я знаю Екатерину Сорокину, но ее поезд давно ушел, – отвечал незнакомец.

– Что верно, то верно, – согласился Хус, напевая одну из самых мрачных арий «Огненного ангела».

Воскресенье, 22:30

Одного нельзя было отнять у начальника Арне: он не убирал бумаги со стола до тех пор, пока часы не пробьют конец рабочего дня. Именно в это позднее время Бернхард с нетерпением ожидал Арне в своем кабинете.

– И как он это воспринял? – осведомился шеф, имея в виду реакцию Винцера на известие о смерти супруги.

Арне рефлекторно пожал плечами, потому что и сам толком не знал, как нормальные люди ведут себя в таких случаях.

– Теперь он надеется, что мы найдем его дочь.

– Там тем более глухо. Вот уже полтора часа, как объявление о ее пропаже передают по всем новостным каналам. Наша пресс-служба опубликовала ее фотографию – с разрешения отца, разумеется. В настоящее время коллеги в очередной раз допрашивают продавщицу из магазина игрушек, которая, по нынешней информации, последняя видела Лилиану.

– А что кинологическая служба? Собакам удалось взять след?

Бернхард покачал головой:

– Кто знает, сколько людей успело за это время потоптаться возле мусорного контейнера, в котором обнаружили телефон убитой… Администрация торгового центра предоставила в наше распоряжение материалы камер наблюдения. Я поручил группе коллег как можно быстрее просмотреть записи и отметить все достойное внимания. Конечно, нас интересуют и подозрительные автомобили на подземной парковке.

Сам того не замечая, Арне занял место за столом шефа. На самом деле он всего-то хотел вкратце отчитаться за истекший день и исчезнуть в своей каморке.

– Ну хорошо, что будем делать дальше?

Бернхард потер руки. Он с большим удовольствием отстранил бы Арне от дела, но глаза мозолила одна деталь, недвусмысленно свидетельствующая в пользу незаменимости Арне именно в этом расследовании.

– Что с теми числами, которые нашли на теле жертвы? – спросил Бернхард.

– Это шифры, один или несколько.

Арне оставался загадочен. Он не стал рассказывать Бернхарду про алфавит beghilos из опасения лишиться своего единственного козыря. Конечно, Арне мог бы выторговать у шефа обещание оставить его руководителем следственной группы. Но Бернхард принадлежал к тому типу начальников, чьим обещаниям не стоит особенно верить.

– Не хочу обнадеживать, но думаю, что смогу с этим справиться, – сказал Штиллер. – Дай мне необходимую технику и немного времени.

Необходимость техники была, пожалуй, преувеличена, но Арне почуял возможность вывести оснащение своего кабинета на новый уровень и решил жать на все клавиши.

Шеф тут же насторожился.

– Ты уже что-то знаешь, ведь так?

– Армакуни говорит: «Жив теленок или мертв – корова рожает».

– Избавь меня от своей ялта-син! Завтра же утром попрошу техотдел установить у тебя современный компьютер. Это устроит?

Арне смотрел, как Бернхард разминает пальцами мягкий подлокотник кресла, массирует спину о дорогую кожаную обивку.

– Стул поудобней мне тоже не помешал бы.

– Думаю, это в наших силах.

– Хочу как у тебя.

– Такой? – Бернхард удивленно оглядел свое кресло. – Ну уж нет, такие полагаются только руководящим работникам. А тебе для начала справим модель попроще.

– Ну и, конечно, мне нужны помощники. Небольшой группы для начала будет достаточно. Люди, которые не задают глупых вопросов, не задерживаются на перекурах и, главное, не болтают. При этом трудятся как пчелы, доставляя мне следственный материал. Если тебе нужен живой образец, ориентируйся на меня. Сам я выбрал бы именно такого.

– Посмотрю, кого из коллег можно к тебе направить. Одного-двух человек… Но взамен я жду результатов. И чем скорее, тем лучше.

– Ты ведь знаешь, раз уж я взялся за дело, буду пахать день и ночь. Кроме того, дома у меня нет ни будильника, ни того, кто ждал бы меня к ужину. И это нам тоже на руку.

Бернхард с растерянным видом почесал лысеющую голову. Подобные намеки – о проблемах в личной жизни других – он старался пропускать мимо ушей. В ответ же на намеки противоположного характера никогда не упускал случая напомнить о своем гармоничном и счастливом браке.

– Это правда, что ты хотел отменить премьеру в Земперопер?

– Значит, и до тебя дошло?.. Это было бы разумно, как мне кажется, с учетом специфики обстоятельств.

– Впредь прошу согласовывать со мной подобные заявления. Как видишь, там ничего не произошло.

– Мне следовало бы спросить карты. К сожалению, колоды при мне не было.

– Земперопер – не то место, где можно что-либо отменить, не принимая в расчет последствия. Любое действие в отношении подобных учреждений мигом принимает политическую окраску и чревато скандалом в прессе. Национального масштаба. Понимаешь, о чем я?

Арне понимал, но ему ничего не оставалось, кроме как действовать на свой страх и риск. Не дожидаться же, когда Бернхард примет решение.

– Прости, я забыл, – Арне виновато вздохнул.

– Ты ведь и сам, наверное, понял, что труп в сточном канале не имеет никакого отношения к Земперопер. Ты знаешь, какой критике в масштабах страны подверглось в последнее время руководство театра. После премьеры должно было наступить затишье. Не в последнюю очередь из-за прекращения полицейских рейдов и демонстраций на Театральной площади. Министерство внутренних дел призывает к сдержанности. Нам ограничивают сверхурочные. Похоже, политики решили убрать полицию с линии огня. Иначе снова пойдут разговоры, будто мы держим город в своих железных тисках. И при этом они хотят жить в безопасности… В общем, мертвый ребенок – последнее, что нам сейчас нужно.

– Все верно.

– Что ты планируешь делать дальше?

– После того как взломаю код, ты имеешь в виду? – Арне выпятил живот, словно это он был здесь шефом. – Давай подумаем вместе. Полагаю, нужно будет связаться с людьми из оперной администрации.

Бернхард скривил рот, потому что в его планы входило скорее предотвращение контактов с администрацией театра. Но вместо того чтобы вступить в дискуссию, вытащил из стола и швырнул Арне увесистую папку.

– После твоего звонка и подтверждения убийства Анналены Винцер я провел небольшое расследование в наших информационных базах и наткнулся на это… смерть восьмилетней девочки.

– Восьмилетней девочки? – Арне открыл папку и прочитал имя: «Мануэла Хус»…

– Взгляни на дату. Она погибла ровно одиннадцать лет тому назад, день в день.