Ее спутницы без лишних слов прибавили шаг, стараясь как можно скорее оказаться в тепле своего жилья.

Глава 5

Зима, меж тем, уверенно вступала в свои права. Всё крепче становились морозы, особенно в ночную пору. Снега навалило в этом году столько, что дворники только охали, расчищая широкими деревянными лопатами, обитыми по краю полосами жести, дороги и тротуары.

А Варенька с тревогой думала – как же там, в деревне бабушка? И слуг-то осталось всего ничего в последние годы – кухарка Анфиса, горничная Глаша да дворник, конюх да плотник в одном лице – дядька Ефим. Тоже не молодой уже, а работы в господской усадьбе немало. Остальных отпустила барыня Аграфена Марковна, потому что пользоваться трудом работников задаром не позволяла ей совесть – чай не крепостные они, а платить было нечем. Только эти трое верных слуг и остались, не желая оставлять пожилую женщину. Да и некуда было им идти – семьями своими так и не обзавелись, а к жизни в господском доме уже и привыкли.

А еще девушка с нетерпением подумывала о том, что совсем немного времени осталось до окончания курсов, когда получит она бумагу, подтверждающую, что девица Варвара Степановна Гурьева вправе работать учительницей. А большего ей и не надо! Вернется к своей «бабулечке», и опять заживут они вместе – пусть не богато, да зато бок о бок с родным человеком.

После того, единственного разговора в классе с князем Зарецким Варя на следующий же день опять появилась в доме Себастьяна Карловича. Профессор, и впрямь, простыл.

Все та же молчаливая немолодая служанка провела девушку в небольшую полутемную гостиную, где в кресле полулежал укрытый клетчатым пледом профессор. Варенька было кинулась к нему, начала расспрашивать, как тот себя чувствует, но старый ученый поднял морщинистую кисть, делая знак посетительнице не приближаться, а потом промолвил:

– Вот, Варвара Степановна! Угораздило меня хворобу где-то подцепить! Не иначе, как в Публичной библиотеке. Я там на днях был, так многие посетители кашляли. Видно, заразился! Так что вы, голубушка, не приближайтесь, оставайтесь там, в сторонке. Присядьте-ка вон в то кресло… Что, принесли рукопись?..

– Да, Себастьян Карлович, принесла! Простите, не знала я о том, что вы болеете! А то пришла бы раньше… Знакомый ваш, князь Зарецкий Сергей Игнатьевич, вчера только сообщил мне об этой напасти…

– А где ж вы встретились с ним, голубушка Варвара Степановна? – удивился старик.

– Так он сейчас преподает нам на курсах историю – взамен заболевшего профессора Ковалёва…

– Ковалёва? Как же, как же, знаю этого человека! Так, значит, князь, читает вам историю?

– Да, – тихо ответила девушка. – А я вот, яблочек вам принесла, Себастьян Карлович, угощайтесь, да поправляйтесь скорее!

– Спасибо вам, милая барышня! Я всегда знал, что у вас большое сердечко! – улыбнулся в седую аккуратную бородку старик. – Не обессудьте, голубушка, а только с этой хворостью ничего не написал я. Нет пока для вас работы! Простите!

– Да ничего, ничего, господь с вами, Себастьян Карлович! Я же все понимаю!

– Но за сделанную работу я вам, конечно, заплачу! – профессор потянулся к небольшому круглому столику на резных ножках, стоявшему рядом с креслом, и, взяв небольшой колокольчик, позвонил.

В приоткрытую дверь просунула голову в белом чепце служанка:

– Звали, барин?

– Пойди-ка в мой кабинет, Лукерья, да возьми во втором ящике стола мешочек с деньгами. Принеси его сюда! – распорядился ученый.

– Слушаюсь, барин! – поклонилась женщина и исчезла, чтобы через несколько минут вернуться с небольшим полотняным мешочком, в котором позвякивали монеты.

– Подай барышне, Лукерья! – сказал профессор, и служанка поднесла мешочек сидящей в кресле Вареньке, а потом все так же, молчаливой тенью, скользнула к двери и вышла, бесшумно прикрыв за собой высокую дверь.

– Благодарю Вас, Себастьян Карлович, – с благодарностью молвила девушка, пряча мешочек в неизменную сумочку. – Вы так помогаете мне!

– Так ведь и вы помогаете мне, голубушка! Что бы я делал без вашего изумительного почерка? – по его губам скользнула лукавая полуулыбка, и мужчина добавил. – Вот и выходит, что мы оба оказываем друг другу необходимую услугу. Вы ведь здесь совсем одна, без родных, не так ли? – внезапно спросил он.

– Да, – с некоторой заминкой ответила Варя. – Бабушка в дальнем уезде живет. Я с ней уже почти два года не виделась… Только письма и шлем друг другу, – в голосе девушки послышалась тщательно скрываемая грусть.

– Понимаю, понимаю вас, голубушка, Варвара Степановна! – покивал седой головой старый ученый.

И вдруг снова требовательно зазвонил в колокольчик.

Лукерья пришла быстро, а хозяин вдруг произнес, обращаясь к служанке:

– А что, Лукерья, остался ли у нас еще тот капустный пирог, что ты испекла намедни?

– Остался, барин! Как не остаться! Вы ж всего кусочек вчера и изволили съесть.

– Так, замечательно! Просто великолепно! Отрежь-ка половину его да заверни в чистую тряпицу. Принеси сюда – гостье моей дадим с собой гостинец!

– Профессор! – с крайним смущением вскричала Варенька, но тот настойчиво повторил:

– Ты поняла, Лукерья?

– Поняла, барин, – спокойно отозвалась служанка и добавила. – Не извольте беспокоиться: все сделаю наилучшим образом!

Женщина вышла, а Варюша прижала прохладные ладони к загоревшимся щекам:

– Себастьян Карлович, ну, право же – зачем? Мне так неловко!

– А вы не смущайтесь, сударыня! – с притворным ворчанием произнес профессор. – Я ведь и сам был молодым! И так же, как вы, оказался когда-то в огромном чужом городе, где рассчитывать приходилось только на свои силы и способности. И не забыл еще, что случались дни, когда и горбушку ржаного купить было не на что. Считайте, что это я так отдаю долг хорошим людям, которые в свое время поддержали меня!

– Спасибо, Себастьян Карлович! – едва слышно произнесла девушка.

В гостиной показалась Лукерья с аккуратно завязанным узелком:

– Вот, барин! Все готово! И это… Там господин этот пришел – молодой, красивый! Ученик ваш! Пальто в прихожей снимает!

Варюша беззвучно ахнула и едва не вскочила с кресла, намереваясь бежать, но все-таки удержалась, только судорожно вцепилась пальчиками в узел с пирогом.

А в комнату уже стремительным шагом входил Сергей Игнатьевич Зарецкий, держа в руке какую-то яркую прямоугольную коробку:

– Учитель! Как вы? Как чувствуете себя? – громко спросил он.

И тут увидел вжавшуюся в кресло девушку:

– Сударыня? Варвара Степановна?! Вы тоже здесь?! Какой приятный сюрприз! – и улыбнулся уже знакомой Вареньке улыбкой.

– Здравствуйте, – прошелестела девушка, чувствуя, что предательский румянец опять выдал с головой ее смущение.

Однако молодой дворянин деликатно сделал вид, что ничего не заметил, а старый профессор тем временем ворчливо произнес:

– А что ж, Сергей Игнатьевич! Не вам одному посещать меня!

– Да разве ж я против, учитель?! – весело подхватил Зарецкий. – Наоборот, это очень удачно, что мадемуазель Гурьева здесь! А я вот пирожных принес! Прикажите служанке чай поставить!

– Что ж, пирожные – это хорошо! – этак хитренько посмотрел на Варю старый ученый. – Сейчас будем пить чай!

– Ах, нет, Себастьян Карлович! Никак не возможно! И так засиделась я у вас! Пора домой! Мне еще к завтрашним лекциям подготовиться надобно! – вскочила на ноги девушка, прижимая к груди сверток с пирогом. – Простите, господа! Я должна попрощаться!

– Оставайтесь, Варвара Степановна! – глядя на нее своими невероятными глазами, негромко произнес молодой князь. – Вы же знаете, как хороши пирожные в кондитерской мадам Марешаль.

– Простите, – пискнула она и, неловко поклонившись, выпалила, глядя на профессора. – Поправляйтесь, Себастьян Карлович! Я навещу вас через несколько дней!

– Спасибо, голубушка! А то оставались бы к чаю!

– Нет-нет, благодарю вас! Прощайте! – и она бросилась в прихожую, успев, однако, услышать задумчиво произнесенное князем: «Милая девушка!»