– Фи, Маруся! – отмахнулась от подруги светловолосая и сероглазая Евлалия. – То, что ты говоришь – моветон! Тут надо действовать тоньше, изящнее!

– Девочки, девочки! Не ссорьтесь! – положила руки на плечи подруг Варенька. – Сейчас у нас первостепенная задача – это учеба!

Две другие девушки синхронно вздохнули.

– А что, девочки, – не унималась Мария. – Слышали ли вы, что у благодетеля нашего, князя Зарецкого, сын есть? Говорят, весьма красивый! Вот бы его завлечь в свои сети… Вот это был бы муж так муж! И по театрам возил, и по балам, и по салонам модным…

– Ах, Мари! – поджала губки Ляля. – Тебе бы только по балам…

– А что?! Я молода, красива и свободна! Чем лучше меня какая-нибудь Эжени Левоцкая?!

– А… Это кто такая? – недоуменно спросила Варвара Степановна.

– Как?! Ты не знаешь?! Да про нее в каждом выпуске «Губернских ведомостей» пишут! Она блистает в нынешнем сезоне! – ответила Машенька.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво протянула Евлалия.

– Так я из папенькиного кабинета потихоньку газеты таскаю да читаю, что там пишут. Ну, конечно, уже после того, как он сам их прочитает. А то, боюсь, гневаться будет, что нос свой в газеты сую… – заявила Мария.

– Так что ж нам, теперь только, как нежным барышням, любовные романы читать? – возразила Евлалия.

– Да и когда нам их читать? – вздохнула Варенька. – Столько лекций надо запомнить!

– И то верно, девочки! И ведь только подумать: как быстро время пролетело! Через каких-нибудь пару месяцев закончится наша учеба, и разлетимся мы по разным краям! – покачала головой Ляля.

А потом решительно направила указательный палец сначала на одну, потом на другую подругу:

– Так! Пообещайте мне, что будем помнить друг друга! И непременно писать друг другу письма! Обещаете?! – требовательно посмотрела она на девушек.

– Конечно, Лялечка! Я не смогу забыть вас! Ни тебя, ни Марусю!

– И я обещаю! – кивнула Мария. – Буду рассказывать вам обо всем – обо всех новостях, что будут случаться в городе. А уж когда замуж выйду – вы первыми узнаете об этом!

– Вот и славно! – довольно кивнула светловолосой головкой с закрепленной на них небольшой шляпкой Евлалия.

– Ох, девочки! – спохватилась Варвара. – Засиделись мы с вами! А ведь скоро темнеть начнет! А нам еще домашнее задание нужно сделать. А свечи-то экономить надобно, Ляля! Мы в этом месяце на них уже потратились…

– И то верно, Варенька! Пойдем-ка мы домой, девочки! – поддержала ее та.

Девушки шустро поднялись со скамейки и направились по своим домам.

Глава 2

У Вареньки Гурьевой был замечательный каллиграфический почерк: изумительно ровный, округлый и отчетливый. Спасибо бабушке Аграфене Марковне – немало часов она провела с внучкой, пока добилась нужного результата. Сколько клякс поначалу посадила Варюша на лист тетради, сколько процарапала острым пером бумаги до дыр! А сколько слез было пролито девочкой! Но недаром говорили древние латиняне: Repetitio est mater studiorum, что означает – «Повторение – мать учения». Так и Варенька научилась писать так красиво, что просто загляденье! И старая дама вместе с внучкой радовалась ее успехам.

Вот теперь-то эти умения и пригодились девушке. И если Евлалия проверяла конторские книги купца Крупеникова, сверяла приход с расходом, и ни одна ошибка в расчетах не могла скрыться от ее зорких глаз, то Варвара свет-Степановна очень удачно устроилась работать у одного, показавшегося ей на первый взгляд, ворчливого и желчного, в действительности же увлеченного наукой и очень одинокого профессора истории, который как раз в тот момент писал диссертацию. Но вот беда! Почерк у профессора был из тех, что называют «кура лапой». И чтобы сдать ученый труд в печать, надо было сначала хотя бы понять, что там написано! А тут весьма кстати и подвернулась наша курсистка со своей каллиграфией. Так и сложилось, что старик отдавал Вареньке свои каракули, а она через некоторое время приносила ему тщательно переписанный текст, радующий своей красотой и гармоничностью.

Правда, для этого Варюше часто приходилось засиживаться далеко за полночь, но старик профессор был щедр на оплату, а потому и Ляля, которая поначалу ворчала, что подруга жжет драгоценные свечи, потом, когда Варвара принесла несколько раз так нужные девушкам суммы, сменила гнев на милость и просто отворачивалась носом к стенке, ежели соседка ее засиживалась надолго.

Однажды девушка в очередной раз принесла выполненную работу домой к профессору. Шел уже ноябрь, снег лег на землю плотным покрывалом, закрыв всю грязь. Каблучки сапожек девушки скользили по укатанному снегу, и приходилось балансировать, дабы не растянуться посреди улицы. Варенька, крепко прижимая к груди сверток с рукописями – и профессорской, и своим, переписанным набело текстом, постучала большим дверным молотком. Некоторое время спустя дверь приоткрылась, и в щель выглянула немолодая служанка. Увидев уже знакомую ей барышню, служанка впустила Вареньку в квартиру профессора.

– Сейчас доложу о вас, сударыня! У хозяина посетитель, но, думаю, он примет вас.

И ушла вглубь квартиры, а вскоре вернулась, пригласив девушку в профессорский кабинет. Варвара Степановна прошла знакомым путем и, осторожно постучав, открыла дверь.

– Входите, входите, голубушка! – прозвучал глуховатый голос старого ученого.

А когда девушка вступила в просторное помещение, вдоль стен которого стояли высокие, от пола до потолка, книжные шкафы, сплошь уставленные толстыми фолиантами, то увидела, что профессор сидит за своим громоздким столом, а напротив расположился в удобном кресле какой-то человек.

– Вот, Сергей Игнатьевич, извольте! Та самая молодая особа, которая приводит мои рукописи в удобоваримое состояние! – сказал профессор, а мужчина повернулся вместе с креслом, оснащенным, как видно, колёсиками, и посмотрел на девушку.

Варюша увидела, что мужчина молод и хорош собой. У него были черные, как смоль, густые волосы, прямой нос и зеленые, как молодая трава по весне, глаза, обрамленные длинными темными ресницами.

Богатый, хорошо сшитый сюртук ладно сидел на широкоплечей фигуре мужчины, придавая ему вид серьезный и значительный. Из кармана выглядывала золотая цепочка, прикрепленная к выпуклому корпусу часов.

«Какой важный!» – подумала Варвара и отчего-то почувствовала смущение, видя, как пристально разглядывает ее молодой господин. Она коротко поклонилась.

– Себастьян Карлович, я принесла готовую работу, – стараясь не глазеть слишком явно на гостя профессора, проговорила девушка и шагнула к столу, кладя на темную поверхность сверток.

– Давайте, давайте, голубушка Варвара Степановна! – довольно потирая морщинистые руки, сказал профессор. Развернул упакованный в простую плотную ткань сверток и, привычным жестом отделив оригинал от переписанного, отложил в сторону свои каракули и начал перебирать листы с написанным Варенькой.

Закивал удовлетворенно седой гривой и произнес:

– То, что нужно! То, что нужно! Сергей Игнатьевич, не желаете взглянуть на сей шедевр?

– Желаю, учитель! – бархатным голосом, от звуков которого в глубине груди девушки как будто что-то затрепетало-завибрировало, промолвил молодой человек и потянулся длинными пальцами к верхнему листу бумаги. Пару секунд обегал глазами текст, а потом легко улыбнулся, отчего на правой щеке его появилась игривая ямочка и яркие губы причудливо изогнулись. Снова взглянул на Вареньку своими невозможными глазами и сказал. – У вас несомненный талант, сударыня!

– Благодарю, – слегка склонила голову с гладкой прической из собранных в простой тугой пучок каштановых волос, прикрытых простой шляпкой, девушка и снова перевела взгляд на своего работодателя. – Профессор, извините, я спешу!..

– Ах, да-да, конечно, голубушка! Не смею Вас задерживать!

Он открыл ящик стола, вынул оттуда небольшой мешочек с монетами и пододвинул его Варюше.

– Вот, сударыня, Варвара Степановна! И снова искренне благодарю вас за ваш труд!