Абигор наконец-то дал себе волю. Он не хотел верить в предательство Натаниэля и до последнего искал оправдания его действиям, но что-то внутри него всë же требовало отмщения. Ни слова, ни слëзы, ни время не вернули бы ему Лерайю. Как не вернули бы и Агнесс… Разница была лишь в том, что теперь у демона был козëл отпущения, тот, на кого можно было возложить вину всего несправедливого к нему мира.

И он обращался со своей жертвой с присущим ему изяществом. В руках Абигора ангельское оружие мелькало с невероятной скоростью, но демон растягивал удовольствие, наслаждаясь тщетными попытками Натаниэля ранить его. Совершенно иначе сражалась серокровая стерва. Еë удары были размашистыми и более агрессивными. От битвы она получала куда большее удовольствие, чем еë любимый, и это делало еë опасным противником. В глазах Лючии читалось желание убить. Убить любого, кто будет представлять опасность для них с Нейтом!

Абигор прекрасно знал потенциал Лючии. Всë-таки они с ангелом в своë время вели задушевные беседы, и тот не мог не похвастаться умениями своей возлюбленной. Серпы воительницы состояли из раскалëнной плазмы, нестабильной и взрывоопасной, и подпускать еë к себе слишком близко не стоило. К счастью, длина меча и навык владения им позволяли Абигору сохранять дистанцию. В этой битве у него было лишь две цели: дать Натаниэлю ощутить вкус отчаяния и прикончить Лючию. Чтобы привести вторую часть замысла в исполнение, нужно было приспособиться к еë атакам и вычислить слабости…

А вот Роджер и Аврора сражались совсем иначе. Девушка тянула с нападением, глядя своему противнику прямо в глаза, будто намеренно игнорируя движения управлявших Стигмато рук. Сейчас она напоминала змею, гипнотизировавшую добычу, и это обманчивое впечатление скрывало истинные чувства. Она боялась…

Аврора действительно боялась Бездны с тех самых пор, как чуть не погибла в битве с Абаддоном, и потому признавалась себе, что не хотела бы сходиться с Роджером в бою. Но также она боялась того, что ей придëтся его ранить…

— Значит, ты тоже выбрала сторону? — вздохнул парень.

— Нет. Я просто хотела встретиться.

— Со мной?

— А с кем же ещё, балбес? — фыркнула она, тут же изменив тон, — не надо, Роджер. Я знаю, что они поступили с тобой неправильно. Знаю, что счастье Натаниэля кажется тебе незаслуженным. Я даже могу понять твою неприязнь к Лючии. Но это не значит, что ты должен сражаться с ними.

— Снова защищаешь ангелов, потому что они всегда правы? — спросил Роджер, и Стигмато, направленный его рукой, устремился в атаку.

— Ни в коем случае, — отозвалась Аврора, отпрыгнув в сторону и замахнувшись древком копья, — я вообще не собираюсь защищать их. Я здесь, чтобы защитить тебя.

— Сражаясь со мной?!

— Верно. Потому что здесь я для тебя единственный достойный соперник, — и острие скользнуло в сантиметре от виска парня.

— Ну, что ж, проверим, так ли это, — и Роджер, уклонившись от следующего выпада, снова призвал Стигмато.

Любой, кто наблюдал бы за ними со стороны, отметил бы, как выросли их боевые навыки, как отточены были движения и как внимательны пересекшиеся взгляды. Всë это напоминало танец, прекрасно спланированный и изящный, но… Не несущий в себе и тени смерти. Сражаясь на разных сторонах, ни Роджер, ни Аврора не хотели ранить друг друга.

Тем временем Абигор, кажется, высчитал идеальный момент для атаки! В очередной раз вынудив Натаниэля отступить и перейти в оборону, он намеренно открыл левый бок, будто приглашая всë больше распалявшуюся Лючию нанести удар. Лезвие клинка, оставшееся без еë внимания всего на долю секунды, рассекло одежду и обагрилось серой кровью, но этого было недостаточно. Лючия твëрдо решила покончить с Абигором здесь и сейчас, невзирая на жертвы. К несчастью, предсказуемое движение воительницы заметил и Роджер…

— Осторожней! — и Стигмато, слившись в единый чëрный диск, полетел в цель, а глаза парня впервые за весь бой затянула мрачная пелена.

Однако Натаниэль тоже заметил рывок своего ученика и среагировал молниеносно, оттолкнув Лючию. В голове ангела, казалось, бесконечно долго пульсировала мысль: «Как далеко он решится зайти? Убьëт ли меня под воздействием Бездны или успеет одуматься и остановить удар?». Увы, ни того, ни другого Роджер не способен был сделать… Стигмато мчался к цели слишком быстро, и тëмной душе было абсолютно безразлично, чью кровь проливать. Парень чувствовал подступавшее отчаяние и ужас. Неужели сейчас он действительно сам убьëт своего друга? Неужели после всех его заверений окажется, что Натаниэль был прав и тьма всегда останется тьмой? Нет, этого нельзя было допустить! Собрав все силы, Роджер отдал чëткий и однозначный приказ, меняя траекторию Стигмато.

Абигор вздрогнул, словно от лëгкого удара тока, а затем его губы расплылись в блаженной полубезумной улыбке.

— Наконец-то… Свобода.

Натаниэль стоял, всë ещё дрожа от пережитого и не веря в чудесное спасение, но вдруг, опомнившись, схватился за бок. Клинок Бездны, развернувшись в последнюю секунду, всë же распорол ткань его толстовки. Вышитый с внутренней стороны, как оберег, цветок кислицы потерял свою силу. Уже догадываясь, что сейчас произойдëт, ангел обернулся.

Лëгкий юго-восточный ветер внезапно усилился и сменил направление, следуя за тонкими пальцами Абигора, между которыми уже плясали багровые молнии. Он был свободен. От ограничений, сдерживавших его силу. От правил, сдерживавших его душу. От обещаний, сдерживавших его безумие. Теперь оно всецело управляло Демоном В Красном.

— Абигор! — крикнул Нейт, бросая меч и примирительно выставляя перед собой руки, — не надо…

— Не надо, — отчаяние в глазах демона совершенно не вязалось с его улыбкой, — не надо… Ты всегда решал, чего другим делать не надо, Натаниэль! Лючии не надо тебя убивать, чтобы ты жил с ней долго и счастливо! Роджеру не надо владеть Бездной, чтобы ты мог и дальше чувствовать себя его хранителем! Мне не надо быть сильным, чтобы не представлять для тебя угрозу! Но ты забываешь ещё одну вещь. Тебе самому… не надо предавать моë доверие!

Красная молния сверкнула в нескольких дюймах от виска ангела, опалив волосы. Следующий удар, направленный ниже, заставил Натаниэля отскочить. Ещё один попал бы точно в голову, если бы он не успел пригнуться. Багровые разряды били всë ближе, и чем глубже Абигор погружался в собственное безумие, тем безвыходнее положение становилось для его бывшего друга.

Тем временем дуэль Бальтазара и Молоха была в самом разгаре. Стрелок медленно отступал, пытаясь отражать ножом удары пропитанных ядом костяных клинков. Однако его противник был полон сил и, поддерживаемый собственной ненавистью, не собирался останавливаться, пока не добьëтся своего. Даже зрачки Молоха сейчас были больше похожи на змеиные.

— Ты помнишь наше столкновение в пустыне? Помнишь, что сказал мне тогда? Что никогда не поймëшь меня. Что жестокость к тем, кто слабее, это признак моей собственной слабости. И я поверил тебе, Бальтазар. Прозвучит глупо, но я верил, и всë, через что я прошëл до сих пор, было с одной целью: доказать, что я не слабак! Но знаешь, что я понял сейчас, превзойдя тебя? Что это всë хрень. Мне не нужно ничего доказывать! Твой прах станет лучшим подтверждением моей правоты! Я — хищник! И мне плевать на страдания тех, кто был рождëн моей жертвой!

— Нет, — отозвался Бальтазар, стараясь не сбить дыхание, уклоняясь от ударов, — ты просто змея. Ты жалишь, потому что… Такова твоя природа. Убиваешь, потому что можешь. Но в одном ты прав. Ты просто зверь. Для разумного существа важен смысл поступка… А для тебя — его осуществимость.