Элиза молчала.

— Элиза, тебе нужно собираться. Поедешь к своей крестной, да, да. Это далёко, но не смертельно, тем более, тебя там уже ждут. Твоя крестная, ты знаешь, необычайно чуткий и душевный человек. Живет она в огромном поместье на севере Лондона, мы ведь ездили туда, когда ты была совсем маленькой, не знаю, помнишь ли. Крестная давно овдовела, живет со своим сыном. Он — настоящий хозяин в поместье, образованный, блестящий мужчина. Да, он старше тебя, много хлебнул горя — жена умерла год назад, и деток не оставила. Крёстная писала мне, как переживает за него, как мечтает, чтобы он вновь обрел опору в виде семьи — важной ячейки нашего общества. Это очень хорошая партия для тебя, Элиза. Ты хозяйственная, покладистая, просто золотая девушка — находка для порядочного человека.

— Мамочка… — дрожащим голосом еле слышно произнесла Элиза.

Энн сильнее сжала ее руки.

— Нет, нет. Это все эмоции, первое, что выскакивает, когда жизнь кардинально меняется. Ты благоразумная дочь, я не имею желания повторять то, что говорила тебе много раз. Мы всё друг другу сказали в бесконечных перепалках, уговорах. Были слезы, недовольство, но наружу вылезло главное — ты послушная дочь! Ты будущая хранительница наших устоев! Когда-то ты оценишь мои титанические усилия привести тебя к покою, вспомнишь и тем же путем поведешь свою дочь.

— Не будь жестокой, — прошептала Элиза, — Ты требовательная, настойчивая, но не жестокая. Зачем ломаешь мне жизнь?

— Тихо, тихо, родная. Слёзки — это лишнее. Сейчас они не так страшны, как было бы тогда, когда ничего не исправить. Я видела твои слёзки, они быстро высыхали, исчезали, а правда не исчезнет, она наш путеводитель на сложнейшем жизненном пути. Ну что было бы со мной, не послушайся я в юности маму? Что бы вы сказали мне, если бы жили так, как эти Смитты — никому не известные, пытающиеся что-то урвать для себя в жизни. А вам не надо урывать, вы спокойно идете с высоко поднятой головой, не ожидаете насмешек в спину и осуждение. Это важно — не быть ущемлённым ни в чем. Твой будущий муж поведет тебя по достойному пути, открыто, уверенно. Ты будешь знать, что олицетворяет собой настоящая леди, которую не в чем упрекнуть. Лондон — мечта любой девушки. Мигель — это даже не Артур. Артур — завидный жених в нашей местности, ох, он еще будет от зависти кусать локти. Все поймут, что, сколько бы ни подпрыгивали, им никогда не допрыгнуть до твоих высот.

— Мама, почему ты так болезненно реагируешь на других? Ты бы позволила нам быть счастливыми.

— Мои дети все чувствуют себя счастливыми, такими и останутся. Роберт — этот не свернет, не поддастся на сладенькое слово «любовь». Керри — умница, она своё не упустит. Вот только ты сопротивляешься своему счастью. Глупенькая мечтательная Элиза. Я сейчас уйду, ты поплачь, пусть со слезками уйдет горечь, обиды. И собирайся. Медлить не будем. Мигель уже выслал за тобой своего поверенного.

Элиза закрыла лицо руками и замотала головой:

— Нет, нет, я никуда не поеду.

— Поедешь, — Энн поднялась. — Здесь нет других вариантов. Я обо все договорилась, дала слово. И брать его назад не собираюсь, это непорядочно. Ты не посмеешь выставлять мать, которая заботится о тебе, на посмешище. Пришло время брать на себя ответственность за семью, имя, поступаясь личным. Всё. Через часик я пришлю тебе Виолетту, она поможет со сборами. Много брать не надо. Лондон — особое место, там нужно соответствовать высокому имени. Крёстная поможет приобрести всё, что полагается, будет твоей наставницей и опорой.

— Ты давно это задумала, поэтому и вела себя так спокойно?

— Да, и горжусь этим. Зря твои слова звучат осуждающе. Но я тебя за это даже не упрекаю, списываю на молодость и то, что ты еще не знаешь, какое приобретаешь счастье.

— Я никогда не буду счастливой без Георга, — безжизненно проговорила Элиза.

— Прекрати немедленно! — голос Энн зазвучал грозно. — Возьми себя в руки. Сколько можно терзать сердце матери?

— А моё не в счёт, — еле слышно то ли спросила, то ли проговорила Элиза для себя.

— Не разжалобишь меня своими уловками. Оставь их для будущего мужа. Только пользуйся ими осторожно, естественно, будь слабой снаружи и сильной внутри. Об этом мы поговорим позже.

— Я не хочу замуж за вдовца! — крикнула Элиза, вскочив.

— То, чего ты хочешь, не приемлемо, — отрезала Энн. — Всё, хватит переливать из пустого в порожнее. Посиди одна, побурчи, выскажи этим стенам, что пожелаешь, они выдержат. Я тоже стена, со мной бесполезно биться.

Энн вышла, щелкнув замком. Элиза еще некоторое время стояла, глядя на двери, потом села. Внутри всё бурлило, но постепенно ею овладевало то равнодушие, которое прочно обосновалось в душе до прихода матери. Устала бороться, наплевать на всё. Жизнь сломана, не выправить. А это равнодушие лучше, чем боль или полёт, который трагически обрывается. Она — не героиня, она девушка, которых множество. Если бы все достигали любви, на Земле давно был бы рай. Он где-то есть, но ей дорога туда заказана. Терзаться, рвать себя изнутри — бесполезно. Смириться? Нет, даже этого она себе не позволит. Просто существовать, как требует общество, без своего лица, в маске довольства и гордости за него. В маске, к которой привыкаешь и уже не помнишь своего лица. Это очень удобно, чтобы однажды сказать своей дочери твердое «нет» и захлопнуть калитку в рай.

Вечером Энн собрала детей в гостиной.

— Я хочу, чтобы сегодня вы побыли вместе именно здесь, в нашем доме, где столько времени жили рядышком. Ну, правда, Роберт иногда покидал нас, но мы считали, что он где-то здесь, просто вышел, ждали, встречали. А сегодня я собрала вас, чтобы сказать: нас покидает Элиза. Это очень большое событие в её жизни, а для меня и разлука и радость от того, что она будет устроена.

Керри и Роберт переглядывались, пытались поймать взгляд Элизы, но она не отрывала глаз от матери, на лице ничего нельзя было прочесть.

Энн насладилась произведенным впечатлением.

— Элиза уезжает в Лондон к крестной.

— В гости? — Керри выдавила это неуверенно, чувствовала, что не ради этого собрала их мама и вела себя так загадочно.

— Сначала в гости, но останется там насовсем. Ты, Керри, не помнишь Мигеля, была крошкой, когда они приезжали к нам, а вот Роберт знает его хорошо. Когда ты видел его последний раз, сынок?

— Перед последним отъездом по службе. В этот раз не удалось побывать у них, я заезжал к другу, а это немного в сторону.

— Мигель имел честь предложить руку нашей Элизе.

Повисла тишина. Молчала даже Керри, только вертела головой, открыв рот.

Заговорил Роберт.

— Насколько я знаю, Мигель женат и уже давненько.

— Он пережил страшную трагедию — похоронил обожаемую жену. Достойная была женщина, он умел выбирать. — Лицо Энн на время стало скорбным. — Но жизнь продолжается, разумный человек это понимает, тянется к семье, чтобы всё было упорядочено.

— Он, что, старый? — спросила Керри.

— Ну что ты, Керри, он — в расцвете. Старше, конечно, нашего Роберта, но что для мужчины возраст? Зато он с уже устоявшимися взглядами на жизнь, не наделает ошибок, как многие известные вам молодые. Такие, как Мигель и наш Роберт, должны быть примером.

— Нам нужно готовиться к сватовству? — спросил Роберт. — Когда приезжает Мигель?

— Помолвка и следом свадьба будут в Лондоне. За Элизой приедет доверенное лицо от Мигеля.

— О! — воскликнула Керри. — А почему не он сам? Я хочу посмотреть на нового жениха!

— Мигель занят, он очень деловой человек.

— Да, — объяснила Элиза, — дела отложить нельзя, они есть всегда. А жена — это временно, её найти не проблема, не важно, кто, лишь бы соответствовать.

— Элиза, — с мягким упреком в голосе произнесла Энн, глаза же смотрели строго. — Мы все понимаем твоё волнение сейчас и в связи с предстоящими изменениями. Это для девушки естественно. Но настоящая леди должна уметь сдерживать чувство. Я же вас всегда этому учила.