В итоге я выиграл всё что было можно а Третьяк, хоть и вошёл в игру незапланированно, но смог отбить всё что в него летело.

Так что мы выстояли.

А за двадцать секунд до конца, когда американцы сняли вратаря моя тройка забила шестую шайбу.

После ошибки в передаче мы с Игорем выкатилисб вдвоем на одного защитника, я мог и сам бростать но предпочел отдать Лукиянову, а тот не промахнулся.

Сделал я это намереноо. Ну не люблю я голы в пустые ворота, и если это не возможность добиться какого-то знакового статистического результата предпочтиаю в подобных ситуациях найти пасом партнера. Как и в этом случае.

В результате мы победили 6:3

Хороший результат хорошей игры.

С американцами разобрались. Следующие на очереди западные немцы.

— Да, тут у тебя как минимум ушиб, но может быть и что-то со связками. Надо ехать в местную клинику и делать МРТ, — сказал доктор Нестеренко когда закончил осмотр, — можешь одеваться.

Кряхтя, я надел футболку и кофту от спортивного костюма, а наш врач меж тем позвал Тихонова, который продолжал руководить тренировкой.

А всё дело в том что во время вчерашнего матча один из американских защитников как следует приложил меня об борт. Это было уже в самом конце матча и я на адреналине даже и не заметил никаких неприятных ощущений.

Зато утром левое плечо уже во всю сигнализировало что оно не в порядке. А во время тренировки в меня очень неудачно врезался Лёша Гусаров и тут уж мне пришлось отправится в раздевалку.

Сан Саныч меня осмотрел, дал свои рекомендации. Как обычно в таких ситуациях он был против участия игрока в ближайшем матче или тренировке и как обычно его не послушал ни игрок, то есть я, ни тренер. В данном случае Тихонов.

Вообще за нашим доктором Нестеренко водилась слава перестраховщика, он был из тех кто предпочитал дуть на воду, притом что на молоке он не обжигался. Но после случая с моим тезкой Семеновым, когда наш доктор в итоге оказался прав и карьера у Сашки практически закончилась, к нему прислушивались более внимательно.

Если бы тренером сборной был бы Асташев, я бы наверняка не вышел бы на утреннюю тренировку перед игрой с немцами, но у Тихонова другое мнение.

И вот я, благодаря его мнению, должен ехать в больницу в Калгари.

Тихонов пришел в раздевалку через минуты две, после того как Нестеренко отправил за ним одного из своих помощников.

— Что у нас тут, — с порога спросил главный тренер.

— Я подозреваю растяжение связок плеча или даже их разрыв. Надо делать МРТ чтобы сказать точно.

— Если у Семенова разрыв связок то больше он участия в олимпиаде не примет, верно?

— Именно так. Сроки восстановления я смогу сказать только после обследования.

— Хорошо. Вас же проинструктировали что делать в подобных случаях?

— Конечно.

— Тогда приступайте, — коротко ответил Тихонов и уже на выходе из раздевалки обернулся чтобы сказать, — держите меня в курсе.

Дорога до Футхиллс Медикал Центр, а именно с этой крупнейшей больницей в Альберте подписал договор олимпийский комитет СССР, заняла не больше сорока минут.

Да и то половину этого времени мы с доктором Нестеренко ждали переводчика и сопровождающего из КГБ, во всяком случае я думаю что товарищ Калугин именно оттуда.

Вообще вся эта мишура вокруг советских спортсменов и стремление всячески их контролировать за границей меня очень сильно напрягала. По-моему мнению это не имело никакого смысла.

Если кто-то хотел убежать, его мало что могло остановить. Тем же артистам балета или Могильному с Федоровым в будущем опека родных спецслужб ничем не помешала.

Но тут ничего не поделаешь, такие сейчас правила игры.

Больница, куда мы приехали, меня очень сильно расстроила. Не качеством предоставления услуг, тут как раз всё было на высшем уровне.

Так как наш спорткомитет заплатил очень хорошую сумму, то приняли нас быстро, а разительным контрастом с теми советскими мед. учреждениями где я уже успел побывать. К сожалению сравнение было не в пользу последних.

Зато худшее не подтвердилось, у меня оказался простой ушиб, хоть и достаточно сильный.

Но в любом случае сегодняшнюю игру я должен был пропустить. Как и завтрашнюю тренировку. Если всё будет в порядке, то вечером девятнадцатого февраля я буду уже готов выйти на лёд.

Хорошо хоть сегодня вечером мы играем с немцами, а это тот соперник которого наша сборная может и должна обыгрывать в любом составе.

18 февраля 1988 года. Канада, Калгари. Стадион Olympic Saddledome. Матч олимпийского турнира по хоккею с шайбой среди мужчин. СССР-ФРГ 15:00 по местному времени (19 февраля в СССР, полночь в Москве, 2 часа ночи в Свердловске). 18000 зрителей. Все билеты проданы.

Матч советской сборной стоял первым в сегодняшней программе. Сразу после него на лёд выйдут хозяева, канадцы, которые должны будут сыграть со сборной Финляндии. Поэтому публика пришла на матч заклятого соперника сразу в атрибутике кленовых.

И очень много зрителей были в джерси Калгари Флеймз, местной команды которая сейчас была одним из лидеров своей конференции в НХЛ и которая скорее всего начнет плей-офф имея преимущество своей площадки.

Так как я пропускал этот матч, то у меня был выбор. Или посетить какие-то другие соревнования на олимпиаде, благо что они сейчас шли сплошным потоком и каждый день советские спортсмены боролись за медали в том или ином виде спорта.

Или отправиться на трибуны Саддлдома чтобы посмотреть на игру сборной Советского Союза со стороны.

И я выбрал последнее.

Погода в Калгари стояла очень неприятная и мне не хотелось подвергать риску травмированное плечо. Еще продует где нибудь и пиши пропало. Лучше уж с комфортом посмотреть игру на трибунах.

Трибуны были полными уже на раскатке, и когда на информационном табло появился состав сборной Советского Союза стадион засвистел. Видимо дело было в том что лучший бомбардир всего турнира эту игру пропускал.

Что ж, мне было это очень приятно. Это значило что я на правильном пути.

Моё место было среди членов советской делегации. Нас, поддерживающих сборную страны собралось не очень много, человек сорок, не больше.

И в основном тут были чиновники всех сортов.

Например я ,совершенно неожиданно для себя увидело товарища Мироненко, первого секретаря ЦК ВЛКСМ.

Он тоже меня увидел и сначала его лицо исказила какая-то гримаса. Впрочем она быстро сменилась на улыбку, как мне кажется совершенно фальшивую, и он подошёл ко мне.

Благо наши места были возле длинного прохода идущего параллельно льду и места для разговоров было достаточно.

— Здравствуйте товарищ Семенов, — сказал Мироненко и протянул мне руку. Жать мне её совершенно не хотелось, но делать нечего. Пришлось.

Как никак он большой и важный чиновник, да еще и значительно старше меня. Пусть Мироненко и пытался мне как следует испортить жизнь, но это был не повод демонстративно хамить

— Здравствуйте, товарищ Мироненко, — подчеркнуто вежливо ответил я и пожал ему руку. Правда левой, правая у меня была в иммобилизующей повязке.

— У вас травма? — надо же какой глазастый.

— Да вот. Немного не повезло, — ответил я на очевидный вопрос, — ничего серьезного, завтра должен буду выйти на лёд. А это, — я дотронулся левой рукой до повязки, — врачи решили перестраховаться.

— Это хорошо что завтра будете в порядке. Комсомол возложил на вас очень ответственную миссию! — с важным, но при этом донельзя глупым и напыщенным видом сказал мой собеседник, — достойно представлять нашу советскую молодежь на международной арене.

— Стараюсь, товарищ Мироненко, — начал я, но он тут же меня прервал.

— Саша, а что мы так официально? Виктор Иванович, думаю так будет лучше. Тем более что я для вас старший товарищ, который может и должен помогать вам не только делом, но и добрым советом.