— Даже так, — удивленно поднял брови Костелло.

— Да, только не забывай, что «Эдмонтон» наверняка будет играть, как минимум, в финале. Так что, не видать ему первого номера драфта. Будем реалистами, вряд ли найдётся дурак, который готов тратить первый пик на хоккеиста из Советского Союза. Хотя, как я уже говорил, это был бы железный первый номер, если бы …, — Циглер развел руками, — А так, хотя все и понимают, что мы рано или поздно от местных чиновников мы добьемся согласия, но от первого пика ждут усиления команды уже сейчас, а не через два-три года. Семенов появится в НХЛ и не раньше, чем в двадцатилетнем возрасте, не забывай где мы. В Советском Союзе еще есть всеобщая воинская обязанность Так что очень скоро этот парень из «Автомобилиста», — Циглер сумел произнести не произносимое слово Автомобилист практически без ошибок, — скоро поменяет его на ЦСКА. Сегодня играло сколько парней из ЦСКА?

—Трое или больше, четверо или пятеро, я не помню, но это да и неважно. В любом случае первая тройка любой сборной Советского Союза полностью из ЦСКА. Представь какая будет команда через пару лет. Эти ребята плюс Фетисов, Крутов Ларионов, Макаров, плюс Хомутов с Быковым! Как ты думаешь ЦСКА смог бы выиграть Кубок Стэнли?

— Ты знаешь, я реалист, — усмехнулся Циглер, — и не привык рассуждать о высоких материях или предаваться бесплодным фантазиям. Но, если представить что ЦСКА действительно играет в НХЛ, то всем остальным будет очень сложно. И почти наверняка, это была бы команда-династия. Правда тут есть один нюанс. Ты не хуже меня знаешь специфику тренировок русских на спортивных базах. У нас такое невозможно. Так что мы не знаем, как этот состав тренировался и играл бы в нормальных условиях, когда не нужно месяцами жить без жён и подружек Но повторюсь: да, если бы нынешний ЦСКА играл в НХЛ, то эта команда имела бы шансы стать величайшей династией в истории.

—А что ты думаешь насчет возвращения Третьяка в игру?

— Для нас это очень хорошо. На него народ просто повалит и эти двое: Семенов и Третьяк гарантируют аншлаги в каждой игре. То, как играет Третьяк сейчас показывает, что его решение о завершении карьеры было очень преждевременным. Я думаю, ты знаешь, что он был одним из тех хоккеистов, с которыми мы предметно разговаривали после завершения суперсерии в семьдесят втором году.

— А что, — тут же заинтересовано переспросил Костелло, — те слухи про миллион долларов Третьяку и звену Михайлова имели под собой почву?

— Да, если разговор перешел бы в практическую плоскость, то были клубы, которые выражали готовность платить этим парням по миллиону еще в семидесятых.

— Обалдеть, —только и сказал Костелло.

— Мюррей, ты же сам помнишь, какое впечатление произвели Советы на всех тогда в семьдесят втором. Это было сродни второму пришествию, нам всем тогда по-настоящему открыли глаза и показали, что хоккей есть не только у нас в Канаде, но и по другую сторону океана, в Советском Союзе и я думаю, что если бы всё состоялось, то владельцев клубов, которые выложили бы эти огромные деньги, в любом случае остались бы не в накладе. Да даже на одной атрибутике на продажах свитеров и другого мерча, эти бабки отбились бы. Плюс стоимость телеправ, она наверняка бы увеличилась для всей Лиги и моя организация стала еще богаче, чем она есть сейчас.

— Ну да, верно. Но ты для того и прилетел в очередной раз в Советский Союз, чтобы сделать это. Пусть не в семьдесят втором или в семьдесят третьем, а сейчас в конце восьмидесятых. Появление советских хоккеистов в клубах НХЛ и сейчас даст огромный толчок для развития всей Лиги.

— Ты прав Мюррей, и завтра, на встрече с товарищем Соколовым, я сообщу ему о том, что Национальная Хоккейная Лига в моем лице, хочет видеть в предсезонном турне по Северной Америке свердловский «Автомобилист».

На этом разговор двух хоккейных функционеров практически закончился. Тем более что вслед за первый «Столичной» на столе оказалась ещё одна и к концу этого разговора господа президенты были уже не в тех кондициях, чтобы обсуждать что-то серьёзное.

— На, смотри, — донельзя довольный Женя Мухин подошел ко мне во время завтрака и улыбаясь, положил передо мной свежий номер «Советского спорта». Газета была сложена так, что я не видел первую плосу. Но, когда развернул её, то помимо моей воли, улыбка сама появилась у меня на лице.

Такой хоккей нам нужен! Именно так, с восклицательным знаком, выглядел заголовок на первой полосе главный спортивной газеты Советского Союза. Вопреки всем словам товарища Мироненко, главной фотографией для большого, на полторы страницы материала о вчерашнем матче, была моя фотография, которую сделали прямо в тот момент, когда я отправил на лёд обидчика моего товарища. Тон статьи полностью соответствовал как ее заголовку, так и этой фотографии. Безусловно сначала автор этой статьи написал большой абзац о том, что драки в хоккее это ужасно и что как же хорошо, что ни в международном, ни тем более в нашем родном советском хоккее, этой порочной практики нет. Хоккей — это не бокс. И на грубость надо отвечать голами. Эта завязшая в зубах фраза, которую я за последние пару недель слышал очень много раз, встречалась и в этой статье.

Но вот всё последующее можно сказать полностью опровергало начальный тезис. Складывалось такое впечатление, что автор статьи полностью одобрял то, что произошло вчера. И главным был, как раз таки посыл, что советский юниоры сначала на льду не оставили камня на камне от канадцев, а потом ещё и переиграли наших заокеанских гостей в их «любимой силовой игре».

В общем, судя по всему, общественность в грядущем конфликте между хоккеистами и тренерами сразу нескольких команд из чемпионата Советского Союза с одной стороны и чиновниками из Хоккейной Федерации и ЦК ВЛКСМ с другой, была полностью на нашей стороне.

Это вкупе со словами Асташева, давало нам с Женей и Стасом хорошую надежду на то, что громкие слова Мироненко о дисквалификации останутся только словами. Мне на комсомол, в отличие от моих партнёров по команде, было по большому счёту наплевать, а вот лишиться возможности сыграть во втором этапе Чемпионата страны, а потом и в плей-офф, куда мы не без оснований планировали попасть, было очень неприятно, как и неприятным был бы факт, если бы меня прокатили мимо Олимпиады.

То, что как минимум часть громких слов Мироненко осталось только словами, подтвердилась уже четвертого января, когда мы все пятеро «прославившихся» хоккеистов молодежной сборной Советского Союза вместе со всеми получали медали чемпионов мира. Как и ожидалось даже без целой пятёрки, Советская сборная камня на камне не оставила от поляков. На малой спортивной арене Лужников третьего января наша сборная в присутствии двух тысяч зрителей со счётом 7:0. Павел Буре сделал хект-трик, а его партнеры по ЦСКА Могильный, Федоров и Валера Зелипукин забросили по шайбе. На следующий день все там же на малой спортивной арене, наша сборная обыграла ФРГ со счетом 10:1.

Дополнительный остроты этой победе придало то, что сразу трое из дисквалифицированных игроков Советской сборной вошли в состав символической сборной турнира. Помимо меня туда попал Стас и Женя Мухин. И вообще только наши хоккеисты составили эту самую символическую сборную.

Тройка нападения получилась: Виноградов Семенов Федоров, защитники Мухин и Котлапс, а вратарь Щебланов. Что до всего остального, а именно дисквалификации до конца чемпионата Советского Союза и исключения из комсомола, то на пятое число было назначено заседание в Комитете по физической культуре и спорту при Совете Министров СССР. Именно там, на самом высшем для советского спорта уровне и должно было решиться закончен для меня Этот сезон или нет.

Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Мироненко Виктор Иванович ехал по заснеженной Москве и настроение у него было, прямо скажем, поганое. Если вечером первого января он был на сто процентов уверен, что у него получится выполнить все, чем он грозился в раздевалке сборной Советского Союза, то уже на следующий день все пошло наперекосяк.