Тимон решил прыгнуть с парашютом назло отцу. В двадцать два года это звучало смешно, а потому он злился еще больше. Но повернуть назад сейчас, когда он приехал на аэродром, казалось совсем уж верхом позора. Это значило бы сдаться, признать, что он немощный урод, и доживать остаток жизни, держась за папину ручку. «Папа, а можно мне шоколадку? А вон ту машинку? А порулить?..»

Шоколадку папа наверняка разрешит, машинку тоже – любую, какая понравится, но обязательно с личным водителем, потому что рулить самому для сердца очень опасно. Для его долбаного больного сердца! Опасно, как и занятие спортом – да что там спортом, простой физкультурой; как и поднятие чего-либо тяжелее сумки с учебниками; как и вечеринки с друзьями – ведь там обязательно будут сигареты, спиртное… Порок сердца – что вы хотите! Папа ведь желает только добра. Папе ведь для тебя, Тимофей, ничего не жалко – тем более он у тебя не продавец в автосалоне, а сам Юрий Краселин – генеральный директор банковского холдинга. Вот только папе, видишь ли, жалко тебя самого, а потому тебе ничего и нельзя. На всякий случай – вообще ничего. Кроме шоколадки. Даже того, что больного сердца вообще не касается. Например, учиться, где сам Тимон хочет. Поскольку дорожка у него одна – в папин холдинг, а это значит: зубри экономику, банковское дело, финансовый менеджмент. Но это Тимофей, стиснув зубы, вытерпел. А вот то, что у него, оказывается, не может быть и личной жизни… Звездец!

Эта позорная сцена долго теперь будет стоять перед глазами. Ворвавшийся к нему в спальню отец, вспыхнувший свет, визжащая Таша, натягивающая на себя одеяло, которое тотчас полетело в сторону под отцовский рев: «Вон отсюда, шлюха!» И сам он, потерявший дар речи, закрывающий ладонями мужское достоинство. Достоинство!.. Растерял он в тот момент последние его остатки. Не защитил девушку, не вступился, даже не пикнул. Лишь моргал, глядя, как та лихорадочно натягивает одежду, как выбегает в слезах… Все было точно во сне. Разбудил его лишь новый рык отца: «Я говорил тебе: никаких баб! Не с твоим сердцем, балбес! Допрыгаешься!»

И вот это «допрыгаешься» Тимона как раз и пробило. Оно подсказало ему, что нужно делать, чтобы вернуть к самому себе хоть каплю уважения. Ему надо прыгнуть. Но уж прыгнуть – так прыгнуть!

На посадку заходил небольшой винтовой самолет. Белый, с синей полосой. Больше Тимон о нем ничего сказать не мог, в авиации он был не силен. Подумал лишь, что вероятно из этого самолета и прыгают парашютисты. И, может, скоро начнется посадка. Так что нужно спешить, а то кто знает, когда будет следующий – не пропадет ли и впрямь желание прыгать. Даже не так, не желание, а уже потребность, что ли… Будто внутренний голос подсказывал: от этого прыжка зависит многое, он перевернет всю его жизнь.

Тимон ускорил шаг. Сначала он пошел туда, где выруливал севший самолет, но быстро сообразил, что сначала нужно где-то заплатить за прыжок, узнать, что да как, получить парашют наконец… Он заозирался вокруг. С одной стороны летного поля виднелись здания побольше, с другой, чуть ближе, – маленькие, одноэтажные. И куда идти? Тут он увидел бодро шагающих по полю, хохочущих через слово двух парней в синих комбинезонах, наверняка имеющих отношение к полетам. Парни были плечистые, крепкие – именно такие, каким мечтал быть сам Тимон, и каким он никогда уже не станет. Он поспешил им наперерез.

– Подскажите, где тут с парашютом прыгают? – спросил, почему-то смутившись. Будто прыгать с парашютам – стыдно. На самом-то деле как раз наоборот, но вот застеснялся.

Но веселым парням было на это плевать. Они и самого-то его будто не заметили. Правда, один из них все же махнул рукой в сторону низких строений:

– На манифест иди.

«Куда?» – хотел переспросить Тимофей, но парни шли быстро, бежать за ними он посчитал неудобным. К тому же, направление они показали, а там можно будет спросить еще.

Манифестом как раз и назывались те самые одноэтажные домики, где находилась администрация, сидели диспетчеры, готовили к прыжкам и все такое прочее. И где была касса, окошко которой Тимон увидел еще издали. К ней он первым делом и направился.

– Самостоятельный прыжок или в тандеме? – равнодушно спросила кассир в ответ на вопрос о прыжке.

– В тандеме – это как? – растерялся Тимон.

– Ну, с инструктором, как!.. На подвесной системе.

– Не надо мне на подвесной! Я сам хочу прыгнуть.

– А если сам, то надо раньше приходить. Там на полдня инструктажа и тренировок, медкомиссия еще…

Услышав слово «медкомиссия», Тимофей вздрогнул. Об этом он совершенно не подумал.

– А если с инструктором? – стараясь, чтобы не подвел голос, спросил он.

– Тогда вот анкету заполните, – протянула женщина несколько скрепленных листов, – потом заплатите и шустренько в инструкторскую. Следующий вылет через час, должны успеть. Но поторопитесь, сегодня это крайний заход.

Тимон сел за стоявший тут же, под брезентовым навесом стол и принялся заполнять анкету. Ничего особенного: фамилия, имя, отчество, пол, рост, вес… Затем, собственно, заявление: «Прошу зачислить… выполнение прыжка с инструктором…» и все такое прочее. Потом заявление об освобождении от ответственности. «Осознаю, что парашютный спорт связан с риском получения физических травм и даже гибели». Звездец! Ну а чего он хотел? Ага, и вот наконец то самое! Медицинское заявление. «Я такой-то такой-то заявляю следующее: у меня нет физических и психических ограничений…» И дальше – перечень этих самых ограничений из десяти пунктов, на самом первом, почетном месте среди которых, конечно же, «сердечно-сосудистые заболевания».

Тимофей все заполнил, подписал и с замирающим почти буквально сердцем – потребует или нет медицинскую справку? – вернул анкету кассиру. Та быстро по ней пробежала глазами и протянула в окошко руку. «Вот и напрыгался», – разочарованно подумал он, но кассир всего лишь потребовала паспорт. К счастью, его Тимон взять догадался.

– И… все? – не веря в удачу, спросил он, когда ему вернули документ.

– Разумеется, нет, – буркнула кассир.

– А что еще?..

– Самое главное, – усмехнулась женщина и потерла палец о палец. – Денежки. Пока не заплатишь, не полетишь.

Тимон даже рассмеялся от облегчения.

– Сколько?

– Оператор нужен? Фото, видео… Если с ним, то…

– Да не надо мне никакого видео, – улыбаясь, заявил он. – У меня память хорошая.

После оплаты кассир отправила его в раздевалку, где Тимону выдали темно-синий, с красными полосками комбинезон. Одевшись, он вышел наружу и тут же столкнулся с одним из встреченных раньше парней.

– Ты на тандем?

Он кивнул. Парень протянул руку:

– Иван. Со мной полетишь. Идем на инструктаж. Только живенько, вылет скоро.

Инструктаж Иван тоже провел «живенько» – коротко рассказал, что и когда нужно делать. А Тимон в это время возился с ремнями подвесной системы. Ничего, справился.

– Да ты не боись, – хлопнул его по плечу Иван. – Я с тобой.

– Я и не боюсь, – соврал Тимон, который как раз и начал бояться. Не то чтобы очень, но внутри неприятно заныло.

По громкой связи объявили взлет.

– Пошли, – мотнул головой инструктор.

Самолет оказался тем самым, что уже видел Тимон, – белый, с синей полосой вдоль фюзеляжа. Желающих прыгать оказалось немало, по лавкам внутри расселось не меньше двух десятков человек. Но Тимофею некогда было их пересчитывать – на него и впрямь вдруг накатил страх.

«На кой я все это творю? – подумал он. – Что я докажу отцу этим прыжком? Что у меня детство в одном месте заиграло?.. Ну-ка нахрен, я выхожу!»

– Ты чего ерзаешь?! – прокричал ему сквозь шум моторов инструктор. – Рано еще, только взлетели.

Как взлетели?!.. Тимофей завертел головой, сунулся к иллюминатору. Квадратики полей, уплывающий вниз и вдаль массив леса. Ничего себе! А он со своими переживаниями взлет даже не заметил. И что, сказать Ивану, что прыжка не будет; что он, говоря по-простому, зассал?.. Позорно? Да. Но кто об этом узнает?