Примерно полминуты его молчание наполняло туннель.

— Лады, теперь об этом быке, Бизоне.

Майтера Мята заставила себя кивнуть.

— Я думаю, что умру. И, скорее всего, совсем скоро. Пока мы хоронили, я надеялся, что они меня подстрелят, и я расскажу тебе перед тем, как заледенеть; тогда ты бы мне поверила. Но они не стали в меня шмалять. Если бы на их месте были мои ребята, тебя бы уже давно заледенили, так что я должен рассказать прямо сейчас. Он был одним из моих, сечешь? Бизон. Очень умелый.

Она не была уверена, сказала ли она что-то. Возможно, нет.

— Предполагалось, что он будет докладывать каждую ночь. И я буду встречать его в этом самом месте. Но он пришел только первый раз, первой ночью.

Оказывается, она опять могла дышать.

— Ну, я послал кое-кого. Того самого парня, за которым мы идем, Бобра. И тут Бизон сказал, что он слинял. Дескать, он не скажет тебе ни слова о нас, но и нам ни слова о тебе. Лилия, генерал. Вот как это было. Я не буду обвинять тебя, если ты не поверишь мне, и я бы тоже не поверил, если бы был в твоих туфлях. Но я кончусь сегодня и знаю это, и я бы хотел, чтобы ты попричитала надо мной, когда я остыну.

— Помолилась за твою душу. — Она все еще пыталась осознать правду о Бизоне.

— Ага. Лилия. Я говорил тебе, что никогда не расскажу о тех моих, которых ты считаешь своими. Но он больше не мой. Вот это я и хотел рассказать тебе.

Она обнаружила, что входит в караульную, хотя не помнила, когда они возобновили путь.

— Я должна вернуться обратно и отрезать кусок синтетики? — спросила она. — Я совсем забыла, что он нам понадобится. Если ты понесешь Бобра на плечах, ты весь перепачкаешься кровью.

— Он у меня, — сказал ей Паук. Он поднял синтетику.

— Но твой нож у меня. Ты дал мне его, как…

— Я спер нож у Гокко, перед тем, как написал для него. — Паук усмехнулся, слабая печальная улыбка, душераздирающе чужая на его грубом лице. — Вообще говоря, для этой работы не нужны трое. Даже двое не требуются, сечешь? Я уже бывал здесь в одиночку и хоронил пару раз, и я так сделал, потому как всегда начинаю с того, что нахожу нож мертвого парня.

— Да, — сказала она. — Да, я уверена, что ты был единственным, кто провожал в последний путь этих бедных людей, и не один раз. — Она сунула руки в карманы, нашла его игломет и свои четки, и, наконец, его нож. — Возьми его, пожалуйста. Я не хочу хоронить тебя, Паук. И не буду. Я хочу спасти твою жизнь, и я постараюсь. Я постараюсь изо всех сил, и уверена, что у меня получится.

Он покачал головой, но она сунула грубый складной нож ему в руку.

— Закрой дверь, пожалуйста. Я думаю, что будет лучше, если мы не напугаем Его Высокопреосвященство.

На этот раз она целеустремленно пошла вперед, пересекла караульную и вошла в кладовую.

— Я должна была зайти сюда раньше, — сказала она Пауку через плечо. — Дважды я дала это сделать Его Высокопреосвященству, потому что струсила. Этот шкафчик — мне кажется, ты так называешь его — с красным знаком сложения на нем. Это там лежат носилки?

— Ага, — сказал Паук за ее спиной.

Она повернулась, вытаскивая его игломет:

— Паук, подними руки. Ты — мой пленник.

Он уставился на нее, широко раскрыв глаза.

— Может быть, он видит нас. Я не уверена. Подними их. Подними их повыше, пока он не убил тебя.

Как только Паук поднял руки, дверца шкафчика открылась, оттуда вышел солдат и отдал честь; его карабин стоял строго вертикально, стальные каблуки щелкнули.

— Ты не сержант Песок, — сказала майтера Мята. — Как тебя зовут?

— Рядовой Шифер, сэр!

— Спасибо. Во внешней комнате лежит мертвый био. Насколько я понимаю, его убил ты?

— Так точно, сэр.

— Возьми синтетику, которую держит этот человек и заверни его — я имею в виду мертвого, там, снаружи. Заверни в нее тело этого мертвого человека. Ты понесешь его для нас.

Шифер опять отдал честь.

— Ты все время знала о том, что он был здесь, — сказал Паук.

Майтера Мята покачала головой, внезапно почувствовав слабость от облегчения.

— Хотела бы я знать… И я не знаю, что послужило толчком. Быть может, это работа богов. Люди верят, что я пользуюсь помощью богов, но нет. Я должна думать, думать и еще раз думать.

Она замолчала и через дверной проем посмотрела на Шифера, который как раз встал на колени рядом с трупом Бобра.

— И даже тогда я всегда прошу совета Бизона и капитана. Часто оказывалось, что они видят ситуацию глубже меня. Мне кажется, что бесполезно просить тебя рассказать мне всю правду о Бизоне. И, я думаю, ты можешь опустить руки.

— Ага, бесполезно. — Судя по выражению его лица, Паук тоже почувствовал огромное облегчение. — Как ты догадалась, что он там?

— По земле на лопате. На штыке была свежая земля. Разве ты не заметил ее?

Он покачал головой.

— Завернул, сэр, — объявил Шифер из караульной.

— Хорошо. Паук, тебе лучше всего идти перед нами, и опять подними руки. Здесь есть еще, понимаешь ли. Они могли бы напасть на тебя несколько часов назад, но боялись, что ты убьешь Его Высокопреосвященство и меня.

Сотни мыслей переполняли голову:

— Кроме того, если мы позволим тебе идти за нами, ты можешь решить, что долг перед советником Потто обязывает тебя сбежать. И тогда солдат начнет стрелять.

— И я попаду в тебя, — сказал Шифер. — Обычно я не промахиваюсь. — Он хлопнул по замотанному трупу Бобра и повесил его на левое плечо.

— Могу ли я опустить руки и открыть дверь?

— Конечно, — сказала ему майтера Мята.

— Точняк, — добавил Шифер.

— Я должна объяснить, что говорила с сержантом рядового Шифера, — продолжила майтера Мята, когда они вышли из караульной. — Это было в сфингсдень, на следующий день после спасения нашего кальде. Его зовут Песок, и он перешел на нашу сторону, сторону кальде, вместе со всем своим отделением. Или, скорее, с остатками отделения, потому что некоторых из них убил талос.

— Я знаю, что он чувствует.

— Да, насколько я могу судить. Ни ты, ни я, ни сержант Песок не хотели начинать войну в туннелях. Но я хочу сказать, что наш кальде и я вместе с сержантом Песком, генералиссимусом Узиком и генералом Саба обсуждали, как мы можем лучшим образом использовать Шифера и остальных немногих солдат, которые у нас есть. Довольно короткое обсуждение, в ходе которого все согласились, что ответ достаточно очевиден. Солдаты знают эти туннели, в отличие от всех нас, хотя кальде и провел в них какое-то время. Более того, здесь, внизу, они могут встретить других солдат и перетащить их на нашу сторону. Так что лучше всего послать их в туннели, где они могут наблюдать за расположением врага и, если получится, увеличить свое число.

— Лады, но как по грязи на штыке моей лопаты ты узнала, что он здесь?

— Она была свежей, как я и сказала. И даже слегка мокрой. Я спросила тебя о могиле, выглядевшей самой новой, и прочитала дату на бумажке; могила была достаточно старой. Значит, кто-то другой что-то закопал. Я подумала об ухе, вроде они так называются, или еще что-нибудь в таком духе, но, насколько я знаю, у Песка таких устройств нет. — Она замолчала, слушая эхо их шагов.

— Продолжай, — потребовал Паук.

— Наконец я сообразила, что та комната — лучшее место. Такой умный солдат как Песок безусловно предположит, что мы остановимся там, чтобы поесть и поговорить. Он захочет узнать, о чем мы говорили, потому что мы можем сказать что-либо ценное для него. И он был прав, потому что я стала задавать вопросы, как только мы пришли туда. В любом случае он приказал Шиферу спрятаться и слушать, и он знал, что, когда мы уйдем, то пойдем сюда.

Вскоре — слишком скоро, как показалось майтере Мята, — они прошли под огромной железной дверью, и Прилипала, раскрыв рот, уставился на Шифера.

— Все в порядке, Ваше Высокопреосвященство, — быстро крикнула она. — Мы спасены, и Паук — наш пленник.

Земля вокруг Прилипалы зашевелилась, и из нее появилось еще двое солдат.