— Я вообще удивляюсь, что такой умелый врач…

— Работает на меня и заботится о моих шлюхах? — Кровь зевнул. — Предположим, тебе нужен доктор, который позаботится о твоей щиколотке, патера. Ты бы заплатил ему?

— Как только бы смог, да.

— То есть никогда, скорее всего. Работая на меня, он получает регулярную зарплату. Он не должен просить милостыню, и, иногда, девочки дают ему чаевые, если у них щедрое настроение.

Мгновением позже в сопровождении Мускуса появился суетливый маленький человек. Не так давно Шелк видел изображение птицы из семейства журавлиных, хотя и не смог вспомнить, где; и он вспомнил изображение сейчас, а вместе с ним — самоиронию Журавля. Крошечный врач напоминал высокую птицу не больше, чем он сам — искрящийся материал, имя которого ему дала мать.

Кровь указал на Шелка:

— Ты починил его. Когда он будет в порядке?

Маленький врач погладил бороду.

— Что вы имеете в виду под выражением «в порядке», сэр? Достаточно в порядке, чтобы ходить без костылей?

Кровь задумался:

— Ну, скажем так, когда он сможет быстро бегать?

— Трудно сказать. Это в большой степени зависит от его наследственности — сомневаюсь, что он знает что-нибудь полезное об этом — и его физического состояния. По меньшей мере он молод, так что все могло быть намного хуже. — Доктор Журавль повернулся к Шелку. — Сядь прямо, молодой человек. Я хочу опять послушать тебя, теперь, когда ты можешь быть поспокойнее.

Он поднял изодранную тунику Шелка, приложил ухо к его груди и постучал по спине. На третьем ударе Шелк почувствовал, как что-то твердое и холодное скользнуло в его пояс, под веревку из конского волоса.

— Надо было принести инструменты. Покашляй, пожалуйста.

Уже сгорая от любопытства, Шелк кашлянул — и был вознагражден еще одним ударом.

— Хорошо. Еще раз, пожалуйста, на этот раз глубже. Попытайся кашлянуть изнутри.

Шелк кашлянул так глубоко, как только смог.

— Замечательно. — Доктор Журавль выпрямился, дав тунике Шелка упасть на место. — Действительно замечательно. Отличная порода, молодой человек, отдадим должное Вайрону. — Тембр его голоса изменился, почти незаметно. — Кто-то наверху любит тебя. — Он шутливо указал на потолок с фигурами богов, где тщательно изображенная Молпа играла в багатель[42] с Фэа. — Мне представляется, что какая-то богиня до смерти влюбилась в тебя.

Шелк откинулся на спинку кресла, хотя твердый предмет за поясом не давал сидеть удобно.

— Если это означает, что я получу меньше времени от вашего нанимателя, едва ли я назову это свидетельством милости, сын мой.

Доктор Журавль улыбнулся:

— В таком случае, возможно нет.

— Сколько? — Кровь со стуком поставил бокал на столик перед собой. — Когда нога будет такой же, какой она была перед тем, как он сломал ее?

— От пяти до семи недель, я бы сказал. Бегать он сможет немного раньше, если будет правильно перевязывать щиколотку. И, конечно, все это предполагает полный покой и постоянное лечение — акустическую стимуляцию сломанной кости и так далее.

Шелк прочистил горло:

— Я не могу позволить себе дорогостоящее лечение, доктор. Я могу только одно — ковылять и молиться, чтобы нога исцелилась.

— Ты не можешь ходить сюда, — зло сказал ему Кровь. — На что ты намекаешь?

— Возможно, сэр, — начал доктор Журавль, — вы могли бы нанять специалиста в городе…

Кровь фыркнул:

— Надо было застрелить его и покончить со всем этим. Клянусь свиньей Фэа, я хочу, чтобы падение убило его. Никаких специалистов! Ты сам будешь осматривать его всякий раз, когда окажешься в той части города. Когда это? Сфингсдень и гиераксдень?

— Да, верно, и как раз завтра сфингсдень. — Доктор Журавль посмотрел на богато украшенные часы, висевшие на противоположной стороне комнаты. — Я уже давно должен спать.

— Итак, ты будешь присматривать за ним, — сказал Кровь. — А теперь убирайся.

— Я искренне сожалею, что причиняю тебе столько неудобств, доктор, — сказал Шелк. — Если бы твой наниматель дал мне немного больше времени, это было бы не нужно.

Журавль, уже у двери, повернулся и, как показалось Шелку, подмигнул.

— Мы договорились, патера, — сказал Кровь. — Заруби себе на носу, поскольку дальше этого я идти не собираюсь. Ты будешь допивать?

Чувствуя пальцы Мускуса за ушами, Шелк покорно выпил.

— Через месяц — ровно через месяц от этого дня — ты принесешь мне значительную сумму. Слышишь? Я сам решу, достаточно ли она значительна. Если тебе повезет, я вычту ее из двадцати шести тысяч и дам тебе знать, когда прийти с остатком. Но если нет, ты и твоя жестяная сивилла вылетите оттуда, как пробки. — Кровь замолчал, его рот уродливо вытянулся к бокалу, который он держал в руке. — Кто-нибудь еще живет там? Еще один авгур?

— Еще две сивиллы, — ответил Шелк. — Майтера Роза и майтера Мята. Ты видел майтеру Мрамор, как мне кажется. Я — единственный авгур.

— Твои сивиллы захотят прийти сюда и прочитать мне нотацию, — фыркнул Кровь. — Скажи им, что их не пропустят через ворота.

— Скажу.

— Как они, здоровы? Журавль может осмотреть их, если им нужен врач.

Шелк с симпатией посмотрел на него.

— Ты исключительно добр. — В любом человеке всегда можно найти нечто хорошее, напомнил он себе, незаметный, но несомненный дар вечно щедрого Паса. — Насколько я знаю, майтера Мята чувствует себя достаточно хорошо. Майтера Роза — настолько хорошо, насколько можно ожидать, но, боюсь, в любом случае у нее очень много протезов.

— Цифровые руки и ноги? Что-то в этом роде? — Кровь, заинтересовавшись, наклонился вперед. — Сейчас таких людей не так-то много.

— Она получила их несколько лет назад; на самом деле до того, как я родился. У нее была какая-то болезнь, и потребовалась ампутация. — Шелку пришло в голову, что он должен был бы знать побольше о прошлой жизни майтеры Роза — о прошлой жизни всех трех сивилл, — чем знает сейчас. — Она говорит, что тогда их было легче найти.

— Сколько ей лет?

— Точно не знаю. — Шелк опять мысленно выругал себя; уж это он должен был бы знать. — Полагаю, это есть в наших записях. Я могу посмотреть для тебя и буду счастлив это сделать.

— Только ради вежливости, — сказал ему Кровь. — Она должна быть… о, девяносто, если у нее много жестяных частей. Кстати, как ты думаешь, патера, насколько я стар?

— Думаю, старше, чем выглядишь, — рискнул Шелк. Быть может, это польстит Крови. Только бы не сказать что-то смешное. — Сорок пять, верно?

— Сорок девять. — Кровь с иронией поднял бокал. — Почти пятьдесят. — Пока Кровь говорил, пальцы Мускуса задергались, и Шелк с абсолютной уверенностью, от которой не сумел защититься, понял, что он врет: он старше по меньшей мере лет на пять. — И нет части моего тела, которая не была бы моей, не считая пары зубов.

— Ты выглядишь намного моложе.

— Послушай, патера, я могу сказать тебе… — Кровь отмахнулся от этой темы. — Не имеет значения. Уже поздно. Сколько я тебе сказал? Через месяц? Пять тысяч?

— Ты сказал «значительная сумма», — напомнил ему Шелк. — Я должен принести тебе все, что смогу собрать, а ты решишь, достаточно ли много. Принести сюда?

— Да. Скажи глазу у моих ворот, кто ты такой, кто-нибудь выйдет и впустит тебя. Муск, водителя к фасаду.

— Для меня? — спросил Шелк. — Спасибо. Я боялся, что придется пойти пешком — с такой ногой я не могу ходить. Боюсь, мне пришлось бы умолять о поездке на тележке фермера.

Кровь ухмыльнулся:

— Ты можешь принести мне доход в тринадцать тысяч карт, патера. Поэтому я собираюсь присмотреть за тем, чтобы о тебе позаботились. А теперь слушай здесь. Помнишь, я сказал, чтобы эти твои сивиллы не ходили сюда и не тревожили меня? Это так и будет, но скажи им, что одна — старая, как ее имя?

— Майтера Роза.

— Ага. Скажи майтере Роза, что, если она захочет еще одну ногу или что-то в этом роде и потянет бабки, я ей помогу. Или если она захочет что-нибудь такое продать, чтобы помочь тебе. Никто не даст ей цену лучше.