– Провинилась?

– Не знаю, – Хели начала раздражаться от внимания такого количества людей.

– Драться умеешь?

Та кивнула и из толпы раздались смешки.

– Вот, что я хочу сказать, – мужчина встал и выпрямился. – Салар здесь волей повелителя. Кто знает, о чем он думал, отправляя ее сюда, но ясно одно. Мы должны беречь девчонку.

Толпа озадаченно посмотрела на Хели. А Хели не менее озадаченно смотрела на них.

– Я уверен, что, если с ней что-то случится, нам не сносить головы. Все это поняли?! – гаркнул он так, что Хели пригнулась от неожиданности.

Те усердно покивали и стали расходиться по своим кроватям, размышляя еще об одной заботе, скинутой на них Даном. Никогда ранее эти люди ни о ком не заботились, и теперь им придется это делать, чтобы спасти собственную шкуру. Все они хорошо понимали, что девчонка не выдержит и толики испытаний, которые они проходят ежедневно. Поэтому они злились, что теперь помимо собственной жизни, им придется заботиться о сохранении чужой. Некоторым в голову пришло то, что Дан таким образом устроил некое испытание, смысла которого они все равно не поняли, но решили играть по правилам – вдруг повезет и они его пройдут.

– Салар, меня зовут Тохон, – представился мужчина, державший ее за шкирку. – Обращайся в случае чего.

Хели бросила робкий взгляд на этого гиганта, которому едва доходила до груди и кивнула. Если у нее будут такие защитники – она выживет.

– Я не считаю это ошибкой, – сказал Тагир, направляясь во внутреннюю оружейную, доступную лучшим бойцам Дана.

Каралан перехватила его по дороге и теперь расспрашивала.

– Теперь, чтобы выжить, Салар придется драться за воду, пропитание, за свою жизнь. Только это способно чему-то научить ее.

– Неужели все было настолько плохо? – спросила Кара, промакивая лоб платком.

Стояла изнуряющая жара и деревья Кандирской цитадели опустили свои листья. Деревья требовалось поливать, но никто не собирался расходовать драгоценную воду на такие глупости. Для дневной жары здесь куда больше подошли бы Тевкретские пальмы, однако они не вынесли бы ночного холода.

– По непонятной мне причине она сопротивлялась каждому моему слову, – пожал плечами тот. – Не печальтесь, она не умрет. Рядовые бараков Нижнего города не позволят этому произойти, иначе господин развесит их головы вдоль стены. По правде сказать, времени на обучении бою у нее осталось очень мало. Ведь вы знаете, Черный Пес может вот-вот подойти к стенам Кандира.

– Его войско неспособно подняться по кандирской лестнице, – возразила Кара.

– Для покорения крепости ему нужно не войско, вооруженное мечами и копьями, а войско, вооруженное магией. А такому войску лестницы ни к чему. Прошу меня простить, я должен идти.

Магия?

Каралан недоуменно уставилась в спину бывшему тренеру Архелии, который скрылся за дверями оружейной. Ей пришлось вернуться к Дану и прождать два с лишним часа, пока он не закончит военный совет.

– У меня не осталось времени, – сказал он ей, подтвердив слова Тагира. – Ахал давно знает, что Архелия у меня. Сейчас я не могу сказать, что он предпримет, но могу совершенно точно сказать, что медлить он больше не будет. Прошло слишком много времени. Шаманка сказала, что только у Ахала есть то, что способно пробудить дракона в амари.

– Он не осмелится напасть на Кандир. Дан, – она умоляюще взглянула на него. – Убей Ахала.

– Я думал об этом. Это был бы наиболее простой выход. Проблема только в том, что нашлась вещь, которую я не в силах исполнить. У Ахала есть преемники, которых он готовит. У него есть четкие указания о том, что нужно сделать в случае его внезапной смерти. Кандир находится на пороховой бочке, ибо даже внезапное падение с лошади его преемники могут истолковать как заговор с моей стороны.

– Н-ну и что?.. Кандир никогда никому не завоевать!

Дан печально покачал головой, и Кара почувствовала к нему пронзительную жалость. В этот момент он выглядел таким старым, уставшим и беспомощным, что Каралан поняла – впервые Дан находился в таком тупике, из которого не видел выхода. И это по-настоящему напугало ее, ибо если Дану придет конец, то придет конец Кандиру, конец той жизни, которой она жила, тщательно стирая из своей памяти все, что случилось с ней до встречи с этим сильным человеком.

– Ахал где-то обнаружил неиссякаемые источники магии, – сказал он.

Магия. В этом мире это слово звучало как приговор. И хотя в живых не осталось ни одного свидетеля той магической войны, что бушевала на этих землях сотни лет назад, земля сохранила шрамы. Там, где когда-то шелестел лес, теперь была лишь выжженная пустыня. Вскипевшие моря исторгли из себя все живое и обнажили дно, превратившееся в покрытое обломками камней поле погребения. Горы рассыпАлись, хороня под собой целые города. Вулканы завершили начатое, покрыв многие километры вокруг себя жесткой черной коркой застывшей лавы.

И ни у кого не было способа противостоять магии и тем, кто ею владел. Спасение было одно – бегство. Но разве можно убежать от тех, кто видит сквозь камень?

Жизнь стремительно сокращала отведенные им минуты.

Единственная причина, по которой Ахал не мог напасть на Кандир немедленно – риск потерять Архелию в этой бойне. В конце концов Дан мог лично убить девчонку на глазах Ахала, и тогда годы труда и поисков пройдут впустую. Ахал сейчас был осторожен как никогда – дернешь не ту нить и все полотно рассыплется. И впервые за всю свою долгую жизнь Дан не представлял, каким будет следующий ход противника.

Старший могадорский принц Даррин Лимериис стоял перед отцом в его кабинете, захламленном книгами, свитками, огромными картами из пергамента, кожи и ткани, сваленными в кучи по углам, на шкафах и на всех горизонтальных поверхностях.

Принц приехал по зову отца из Нинавеля, куда его потащил Герис. В ярком, благоухающем, цветочном Нинавеле жила девушка, в которую был влюблен его брат.

Король Эмон окинул тяжелым взглядом своего старшего сына, на которого возлагал все надежды. Даррину уже исполнилось семнадцать, он был высок и более широк в плечах, чем его братья и вместо своих семнадцати выглядел на все двадцать пять.

От постоянных разъездов его русые волосы выгорели, а лицо, напротив, загорело. Спокойное, мужественное лицо, на котором словно светились серебристые глаза.

Он не по годам развит и умен, – подумал отец. Он будет достойной заменой ему, старой рухляди. Тем сложнее сейчас было сообщить Даррину новости.

– Твой невестой станет Мора Кивайская, – не рассусоливая, сказал король.

– Как пожелает отец, – Даррин лишь кратко кивнул и снова устремил взгляд серых глаз на отца.

– Она, конечно, не первая красавица, – почесал седую голову отец. – Она из Беррена, и если бы я озаботился этим вопросом пораньше, то ее более симпатичных сестер бы не успели разобрать. Берренцы – гордый народ и они рады породниться с нашим домом. Она приплывет месяца через, кхм, три. Сыграем свадьбу сразу же. С ней прибудет пять галеонов, они станут ее приданым.

– Галеонов, полных людей Беррена? – спросил Даррин.

– Разумеется. Принцессу нужно охранять.

– Что мы получим от этого союза?

– Многое, – вздохнул король Эмон. – Туран принадлежит Ахалу, Берренцы лижут ему зад, рассчитывая отхватить кусочек страны, так как Утмас находится далеко от Турана. Ахалу нужно удерживать Утмас и в целом даже дураку ясно, что Туран ему не нужен. Он бросил страну, посадив на законное императорское место своего жирного наместника, который только и делает, что разоряет народ, порученный ему. Если планы твоего старика-отца будут исполнены, Могадор и Беррен объединятся и любой ценой получат Туран, во главе которого сядешь ты и их принцесса. И не будет союза сильней, чем этот.

– В случае если я займу престол Турана, Герис останется править Могадором? – уточнил Даррин.