– Похоже, Крекину вчера не перепало, – злорадно прошептала Миранда, сидящая слева через проход. – И гексаграммы не помогли.

– У тебя тоже про секс? – тихо спросила я.

– Нет. У меня на богатство, выздоровление и ораторство. Последнее мы точно не учили.

– Некоторые задания покажутся вам новыми. Но мы проходим лишь основы, – подал голос Крекин, угрюмо глядя в окно. – Гексаграммы – это искусство. Их надо прочувствовать, словно музыку.

– Можно вопрос? – Миранда подняла руку. – Все гексаграммы, которые мы изучали, действуют на усиление чего-либо. Однако есть и гексаграммы с проклятьями. Отчего мы их не проходим?

– Потому что маги, решившие, что их стихия – подарок богов, не должны использовать ее во вред, – ответил Крекин. – Это было бы кощунством. Откуда вы вообще это взяли, студентка Корвена?

– Из книг, – сказала Миранда. – Можно еще вопрос?

– Решайте контрольную, – приказал он. – Вы отвлекаете других студентов.

– Я все же спрошу. А откуда вы все это знаете, профессор Крекин? Вы ведь запечатанный маг. Значит, проучились в академии максимум год до Лабиринта. Изучение магии за пределами академии строго карается. Книги с гексаграммами запрещены.

Профессор Крекин хмыкнул, снял очки и протер стекла.

– Я проявил особую одаренность, – похвастался он. – В первый год обучения. Поэтому, несмотря на решение о запечатывании, мне было позволено изучать гексалогию и дальше. Еще вопросы, студентка Корвена, или займетесь делом? Это, конечно, не так интересно, как обниматься со студентом Лефоем, но я надеюсь, что и гексаграммы найдут место в вашем сердце.

Миранда фыркнула и уткнулась в контрольную, а спина Джафа передо мной окаменела от напряжения. Через минуту он слегка сдвинул лист так, чтобы мне была видна надпись: «Миранда с Эмметом?».

– Нет, – прошептала я, но с его звериным слухом Джаф услышал бы ответ и с другого конца аудитории. – А ты дурак.

Плечи Джафа расслабились, и он, быстро стерев вопрос ластиком, взял карандаш, который казался таким хрупким в его лапище, что было удивительно, как он вообще его не сломал. Шестиконечная звезда у Джафа получилась идеально ровной, словно из учебника. Вот галочка на луче анимагии, штриховка на луче огня… Он задумался, постучал карандашом по столу и быстро покрутил его, пропуская между пальцами, а после добавил черту в луче воды. Гексаграмма для усиления мужского здоровья. Переместив карандаш к последнему лучу, Джаф уверенно заштриховал его. А так – на продолжение рода. Ведь каждый ребенок рождается, чтобы пройти свой путь.

А зачем я появилась на свет? Путники видят судьбы. Мой отец должен был знать, что у него будет дочь. Хотел увидеть свое продолжение? Или просто развлекся с моей матерью, не думая о последствиях? Он звал меня с собой, но заранее знал, что я выберу другую дорогу. Или нет?

Я попыталась сосредоточиться на задании и нарисовала петельки удачи, которые должны были помочь Карлосу Алетт вернуться домой, но затонули вместе с его кораблем. Боевая гексаграмма отняла у меня куда больше времени. Перепутав направление штриховки, я перерисовала заново.

Джаф впереди уже заканчивал третью гексаграмму, помечая луч воздуха легкими, едва заметными черточками.

Откуда у Джафа хаос в крови – не знал никто. Но вопросом его наследственности особо и не задавались, ведь анимагия проявилась в нем еще до Лабиринта. Так бывает, если уровень высокий. Анимагия, огонь, путник. Три угла треугольника. Я вздрогнула от неожиданной мысли, уставилась Джафу в спину, и он, поерзав на стуле, обернулся.

– Ты мне сейчас дыру прожжешь между лопаток, – тихо пожаловался он. – Ты в порядке?

– Студентка Алетт, не отвлекайте Хогера, – строго сказал профессор Крекин. – Вам стоит больше думать о занятиях, чем о мужчинах. Или надо было запечататься и выйти замуж, как и хотела ваша мать.

– Вы знакомы с моей мамой? – удивилась я.

– Госпожа Алетт очень приятная дама, – кивнул он. – Жаль, вы на нее совсем не похожи.

– Я уже закончил, – сказал Джаф, – так что это я ее отвлекаю, а не наоборот.

– Значит, можете быть свободны, – пробурчал профессор. – Выйдите в коридор и не мешайте остальным.

Джаф пожал плечами, сгреб сумку с учебниками и тетрадями и, отдав лист с контрольной, вышел, пригнувшись в дверном проеме. Я задумчиво посмотрела ему вслед, обкатывая в голове ошарашившую меня мысль. Отцом Джафа тоже мог быть путник. А что, если у нас один отец? Вдруг у меня есть брат, куда больше подходящий на эту роль, чем Эммет?

– Вы тоже закончили, студентка Алетт? – раздраженно спросил Крекин, водружая на нос очки.

Я покачала головой и вернулась к гексаграмме, которая должна увеличивать сексуальное влечение. Ее мы не проходили, но я, выходит, должна догадаться. Почувствовать, как музыку. Вздохнув, я принялась закрашивать луч огня.

***

Справившись с контрольной, я не стала дожидаться Миранду. Отдав листок Крекину, выскочила из кабинета и отправилась на поиски Джафа. Следующим уроком у нас стояла бытовая магия, и я обнаружила его под кабинетом у кадки с растением. Плотные листья размером с суповую тарелку тянулись к Джафу как живые.

– Я думаю, ты можешь быть моим братом, – выпалила я.

Джаф глянул на меня с удивлением и кивнул.

– Вот о чем ты размышляла на гексалогии. Мне точно уголь к спине приложили.

– Мой отец путник, – пояснила я, подходя к нему. – А откуда в тебе магия – никто не знает. Что если…

– Я понял, что ты имеешь в виду. Вдруг моя мать тоже была гулящей.

– Я не хотела тебя оскорбить, – стушевалась я, но после с вызовом добавила: – Впрочем, вряд ли ты сочтешь это оскорблением.

– С чего вдруг?

– Да потому что ты сам… Гулящий!

– А тут у нас, значит, подкатил образец высокой морали.

Я не отвела взгляд, но щеки мои загорелись.

– Прости, – сказал Джаф. – Я тоже не хотел тебя оскорбить. Да и ты меня не обидела. Может, моя мать и правда гульнула на стороне. Я едва ее помню. Она умерла через полгода после рождения Лиски, моей сестры. Мне было пять. Отец умер еще через три зимы. Скорее всего, из-за меня. Так все говорят. Непроявленный анимаг может забирать энергию у родных, знала?

– Мне очень жаль, – пробормотала я.

Листья под ладонью Джафа прижались к земле, точно испугавшись.

– Если бы мой отец был путником, то и я должен был им стать, – сказал он, хмурясь. – Прямая наследственность.

– Необязательно, и я тому пример. Могут быть вершины родственного треугольника: путник, анимагия, огонь.

– Лучше бы я и правду отправился в вечный путь, – бросил Джаф и, повернувшись, обхватил мой подбородок двумя пальцами и слегка приподнял мое лицо. – Так и не разберешь, – пробормотал он. – Думаешь, мы похожи?

Я вглядывалась в его лицо. Высокие скулы, черные брови вразлет. Глаза куда темнее чем у меня, черты грубее и жестче.

– Ты явно красивее, – улыбнулся Джаф. Зубы у него были белые и крупноватые, с острыми выступающими клыками. – Хотя Миранда и меня считает симпатичным.

– Раньше считала, – не сдержалась я и оттолкнула его руку. – Почему ты так ведешь себя, Джаф? Я думала, вы с ней любите друг друга.

– Я тоже так думал, – ответил он, вновь отворачиваясь к цветочному горшку. Протянул ладонь – и сквозь землю пробился тугой лучик ростка.

– Зачем тогда тебе нужны все эти девушки?

Джаф бросил на меня быстрый взгляд через плечо.

– Ты не поймешь. Я мужчина, Арнелла. Я анимаг уровня мастера. Ты даже не представляешь, что это такое. До Лабиринта меня разрывало от хаоса, но и сейчас меня переполняет энергия, которую надо куда-то девать. Я ношусь как олень на тренировках, но все равно… Не знаю, как объяснить тебе понятнее и не выйти за рамки морали, которую ты бросилась защищать.

– Тебе нужен секс? – поняла я.

– Очень, – ответил Джаф. – Рурк сказал, это лучший способ остыть.

Бутон под его ладонью набух, а потом взорвался ярко-алой звездой.

– Видимо, мне и правда не понять, – холодно ответила я. – Как можно любить одного человека, а спать с другим.