Я провожу рукой по волосам, прижимая их к голове. Я просто хочу поговорить с женой. Насладиться кофе в тишине с моей семьей без этих сцен. Неужели я прошу слишком многого?

– Мы просто закончим пить, Элфи. Как бы много времени это ни заняло.

– Но мне нужно знать. Просто скажи во сколько, – его голос становится все громче, и все больше людей смотрит на нас, подобно мексиканской волне на стадионе. – Назови мне точное время?

Внезапно Джемма резко опускает кофе на стол.

– Элфи, просто перестань. Я не могу дышать, – ее глаза наполняют слезы, и она явно задыхается.

– Я выведу его. Допивай кофе, – я вытаскиваю Элфи из кафе, чувствуя взгляды посетителей, сверлящие мне спину. Элфи бежит напрямик к площадке. Наверно, мне стоит побежать за ним, показать, что он не выиграл, но у меня нет сил.

Позже, когда Джемма выходит из кафе, мы сидим друг напротив друга за столом для пикников, окруженные другими родителями среднего класса, глядя, как Элфи счастливо носится по деревянному мосту. Нам удается закончить разговор, и я понимаю: вот как все должно быть. Именно так мы все представляли.

Отчетливо помню момент, когда Джемма предложила это: мы были в отпуске в Дубае. Весь день катались на водных лыжах по заливу. Сначала Джемма не хотела, но мне удалось убедить ее попробовать. Так что нас все еще переполнял адреналин, когда мы сидели и пили коктейли на террасе бара, выходящей на сияющий горизонт.

– Думаю, пришло время завести ребенка.

В то время я мог думать только о том, как вернуться с ней в отель, чтобы попрактиковаться в создании детей, пока не устану настолько, что не смогу продолжать. И, делая это, мы лежали обнаженные на простынях, глядя, как золотистый вентилятор вертится на потолке, и я согласился, что время пришло.

Когда мы узнали, что она беременна Элфи, мы вели себя словно дети в канун Рождества. Я вернулся домой и нашел открытку на столе: «Привет, папа, жду не дождусь, когда встречусь с тобой ххх». Сначала я не понял, о чем речь, но потом у подножия лестницы появилась Джемма. В ее глазах стояли слезы, а на лице была выжидающая улыбка. Она держала положительный тест на беременность. Обняв ее, я тоже заплакал, и весь вечер мы обсуждали детские имена, будет ли это мальчик или девочка, будет ли ребенок похож на нее или на меня. Той ночью мы занялись любовью нежно, потому что я боялся навредить ребенку, хотя Джемма и убеждала меня, что это невозможно. Мы были так счастливы. Словно бы катались на волне чистого оптимизма. Каждую неделю мы изучали «Чего ждать, когда ждешь ребенка»[8] и узнавали, с какой плод размером наш ребенок. Потом я останавливался в супермаркете по пути домой с работы и покупал этот фрукт. Дома я прижимал его к животу Джеммы, и мы оба радовались этому волшебству.

А потом Элфи родился и не переставал плакать. Я знаю, что дети плачут. Я ожидал шум и отсутствие сна. Но Элфи плакал с момента пробуждения и до сна, боролся, пока не закрывал глаза. Доброжелатели останавливали нас на улице или в супермаркете, чтобы посоветовать, что, возможно, «нужно поменять пеленки», словно мы не проводили каждые пять минут, засунув нос в его зад, пытаясь понять, в чем проблема. А колики, что, черт возьми, это такое? Это нужно назвать «бесперебойный плач», потому что вот в чем, собственно, суть.

Я все еще вижу, как Джемма ходит по комнате, прижимая Элфи к полной груди, ее соски потрескались и кровоточат, словно кто-то провел по ним теркой для сыра. Она укачивала то, что должно было стать комком радости, и умоляла покушать. Но он всегда откидывал голову назад и орал. Я возвращался домой с работы и находил его кричащего в детском кресле, пока Джемма лихорадочно махала перед его лицом погремушками, а он выбивал их из ее рук. Мы не занимались сексом. Никуда не выходили. Джемма ложилась, как только засыпал Элфи, а я просто сидел и просматривал один матч бокса за другим, пока не засыпал на диване.

Однажды вечером мы торопливо ужинали, пока Элфи лежал на игровом коврике, суетясь, но не плача, и Джемма посмотрела на меня пустым взглядом.

– Прости, на следующей неделе я возвращаюсь на работу. Думаю, это к лучшему.

Мое сердце упало.

– Ты не сможешь дотерпеть, пока ему не исполнится год?

Она опустила взгляд и покачала головой.

– Хотела бы. Я попыталась, Джейк, правда попыталась. Но больше не могу.

Я знал, что не стоит пытаться переубедить ее. Я видел, как она медленно угасала на протяжении этих шести месяцев с Элфи, и я знал, что она уже приняла решение.

В тот день, когда она вернулась на работу, Джемма попросила по пути на работу отвезти Элфи в ясли. Она сказала, что у нее ранняя встреча, но, наверное, она просто не могла заставить себя отвезти его туда. Джемма изучила все варианты. Нашла ясли с большим двориком, чтобы ему было где играть, когда подрастет. Там были различные игрушки и развивающие занятия. Достаточное количество персонала для детей.

Я припарковался у дороги и вытащил Элфи из детского сиденья. Словно бы пытаясь торговаться со мной еще в том юном возрасте, он улыбнулся мне, что было редкостью, и я поцеловал его сморщенный лобик. Когда мы проходили мимо французского окна, выходящего на дорогу, на меня, прижав нос к стеклу, таращились дети, и мне стало нехорошо.

Мы вошли, и я передал пеленки Элфи главной воспитательнице. Ей было около пятидесяти, и она казалась дружелюбной, хотя немного уставшей, словно слишком много времени проработала в этом месте и забыла, что именно раньше ей так нравилось здесь.

– Он начинает ворчать, когда устает или голоден. Ну, он часто ворчит, но ему нравится играть в прятки. Это помогает ему отвлечься на несколько минут. О, и он любит, когда меняют пеленки. Странно, но это так. Мы иногда рискуем и оставляем пеленки подольше, чтобы немного побыть в тишине и покое, но есть и минус – бывает, что тебе в глаз бьет струя.

Я посмеялся, и она улыбнулась, словно бы говоря «мы такое уже встречали».

– Ваша жена мне обо всем рассказала, мистер Эдвардс. Не волнуйтесь, с Элфи все будет хорошо. Мы часто замечаем, что наблюдение за другими детьми отвлекает их от своих проблем.

Мне хотелось закричать, что с ним не будет все хорошо. Что она совсем не знает моего сына. Но я отдал его ей. Когда я это сделал, он одарил меня взглядом, в котором, ошибки быть не может, читался чистый страх. Я мог думать лишь о моей маме. Как она променяла свою быстро поднимающуюся в гору карьеру на дни в осыпающемся каменном коттедже в Коствольде, в котором она застряла со мной. Вспоминая детство, я вижу ее в каждом мгновении. Как ее нежные руки месили тесто или учили меня готовить воображаемую еду для фигурок из пластилина, прикосновение ее пушистого джемпера к моему лицу, когда она читала мне истории, тепло ее тела, когда она прижимала меня к себе, если я просыпался после кошмара, ее духи – она всегда использовала одни и те же, – как я сидел на краю ее кровати и смотрел, как она приводит себя в порядок каждое утро… она всегда была рядом.

Я не мог ожидать, что Джемма поступит так же, почувствует то, что чувствовал я, но я не мог оставить его здесь. Поэтому я забрал сына из рук удивленной сотрудницы, принес домой, написал заявление об уходе и больше не возвращался на работу.

Но сейчас, когда Элфи постоянно подбегает, чтобы проверить, никто ли не касался его особой коробки, в то время как дети беспечно бегают друг за другом по площадке, я гадаю, не было бы лучше для всех, если бы тогда я проигнорировал чувство вины, пульсирующее во мне, смехотворное чувство долга и оставил его там, вернулся в машину и поехал на работу.

Джемма переворачивается на нашей королевского размера кровати и ложится позади меня. Ее грудь легонько касается моей спины. Она начинает поглаживать мою ногу, пробегая пальцами вверх и вниз по бедру. Так Джемма приглашает заняться сексом. Мы уже давно не занимались любовью и уж тем более не Джемма предлагала первой, но, несомненно, именно таковы ее намерения, и от ее прикосновения я сразу же завожусь.