Пожилой джентльмен, отгадывавший кроссворд, откладывает его в сторону, наклоняется над пустым сиденьем и протягивает мне руку.

– Меня зовут Билл. Добро пожаловать в группу, – говорит он, и его глаза излучают такую доброту, что вряд ли он вообще способен нагрубить кому-либо.

– Спасибо, – я пожимаю его руку. Этот жест всегда кажется мне неловким, словно он принадлежит ушедшей эпохе. Повисает пауза, во время которой он не отворачивается. Мужчина явно ждет, когда я что-нибудь скажу, но я не знаю, чего он хочет.

– А вас?

– Ой, простите. Меня зовут Эмили.

Пожилой мужчина кивает, игриво вскидывая брови, отчего его лицо кажется моложе.

– О, мою внучку зовут Эмили. Но надеюсь, что вы на нее не похожи. Честно говоря, она как заноза в заднице, – он смеется, и я неловко улыбаюсь, опуская взгляд в надежде закончить разговор. – Ну, очень мило, что вы здесь, Эмили.

Подняв глаза, чтобы поблагодарить за комплимент, я замечаю, что кто-то наблюдает за мной с другого конца комнаты. Это женщина лет сорока. Она сжимает в руках сумку-подделку под Prada, а на ногах у нее блестящие лакированные черные туфли. Женщина нагло смотрит на меня свысока. Подобные дамы всегда так делают. К несчастью для нее, мастер из недорогой парикмахерской выбрал дешевый оттенок рыжего, а ее наманикюренные ногти слишком длинные. Как бы она ни пыталась это скрыть, очевидно, что она из той же части города, что и я. В действительности, она очень похожа на мою маму, поэтому нравится мне еще меньше.

– Всем добрый день, – руководитель группы улыбается идеальной белозубой улыбкой, контрастирующей с его короткой черной бородой.

– Добрый день, – отвечает группа, словно класс в школе.

– Прежде чем мы начнем сегодняшнюю встречу, я хочу поприветствовать пару новых членов нашей группы. Они будут с нами до конца семестра и, конечно же, дольше, если захотят.

Нет, спасибо, я скорее повторю за Ароном Ралстоном[3] и проведу 127 часов с рукой, зажатой валуном.

К моему смущению, мужчина показывает на меня, и все головы поворачиваются в моем направлении. Потом он осматривается, словно кого-то ищет. И тут в комнату заходит папа мальчика и поднимает руки, извиняясь.

– Простите, что опоздал, – шепчет он, проходя через центр круга. К несчастью, единственные свободные места остались рядом со мной. Отец мальчика снимает дорогое пальто, вешает его на спинку стула и присаживается. Я отодвигаюсь от него. Скрипнувший стул выдает меня.

– Ничего страшного, Джейк. Там есть чай и кофе, если хотите. Возможно, вам повезет, и вы найдете там и печенье, хотя эти обжоры могли уже все съесть. В любом случае, давайте все вместе поприветствуем Эмили и Джейка.

– Привет, – хором отвечает группа.

Мое лицо краснеет, и я сползаю вниз по спинке стула. Такое впечатление, что это мой первый день в средней школе. Вот я захожу в класс, переживая, достаточно ли высокие каблуки у моих туфель, правильной ли длины юбка. Обхватив себя руками, пытаюсь скрыть прореху в купленном в секонд-хенде блейзере.

Я ничего не говорю, но словно бы прошу их перестать смотреть на меня, едва шевеля губами, а потом опускаю взгляд на руки. Кожа вокруг ногтей сухая и воспаленная.

Джейк проводит рукой по блестящим здоровым волосам.

– Приятно со всеми познакомиться.

– Не волнуйтесь, я не стану пока что просить вас рассказать о себе, но хотел просто представить вас в группе. Кстати, меня зовут Сэм.

У Сэма идеальная улыбка для человека, чья работа связана с успокоением от природы раздражительных людей. Она теплая и поднимающая дух. Я гадаю, появилась ли она у него со временем, репетировал ли он ее перед зеркалом, или Сэм просто один из этих действующих на нервы вечно счастливых людей, которые видят положительное во всем. Потеряли работу? Это великолепный шанс следовать за своей мечтой! Украли машину? Подумайте о плюсах для здоровья! Сама я такое никогда не понимала. Мой психолог однажды предположила, что мой «жизненный опыт» – какое отличное понятие – испортил мой взгляд на мир, но я в этом не уверена. Просто я реалист. По статистике большинство браков заканчиваются разводом.

Именно это и произошло, когда моя приемная мама сообщила мне, что у нее последняя стадия рака. Мое сердце было разбито, но в то же время я почувствовала знакомую неизбежность. Конечно, единственный взрослый, который когда-либо заботился обо мне, должен был покинуть меня.

И тут до меня доходит, что, сидя здесь и видя эту улыбку Сэма, мне хочется сделать его чучело и всю ночь тыкать в него булавками.

Возможно, я все-таки в правильном месте.

Сэм достает треугольник и ударяет по нему. Члены группы сразу же закрывают глаза, опускают голову и складывают руки словно бы в молитве. Не знаю, обманывают ли меня уши, но мне кажется, что все они издают какое-то тихое гудение. Они в нескольких шагах от того, чтобы встать на пол и сделать собаку мордой вниз.

Через какое-то время Сэм снова бьет по треугольнику, и все поднимают глаза, словно бы освобождаясь от гипноза.

– Теперь, когда вы сосредоточились и открылись как ментально, так и эмоционально, мы начнем. Пожалуйста, поприветствуйте человека, сидящего рядом с вами. Давайте покажем новичкам, как это делать. Хизер, Шэрон, вы не против продемонстрировать приветствие?

Мисс Надменность, та, что глазела на меня, садится на стуле прямее, явно наслаждаясь главной ролью на сцене.

– Конечно нет.

– Спасибо, Шэрон.

Ее партнерша, скромного вида женщина с черными волосами, похожими на сахарную вату, выглядит менее уверенной. Она вертит головой, словно надеется, что в этой комнате есть другой человек по имени Хизер. Опустив плечи и вроде как смирившись с тем, что это не так, она берет партнершу за протянутые руки.

Шэрон, предсказуемо, начинает говорить первой, театрально объявляя:

– Обещаю слушать, не осуждая, и быть честной с собой и с тобой.

Хизер повторяет ту же фразу тихим голосом, а потом они отпускают руки.

После этого, как ни мучительно, нам всем приходится повторить за ними. Джейк вытирает ладони о джинсы, поворачивается ко мне и протягивает руки. Я сижу на своих.

– Послушайте, – произносит он сквозь сжатые зубы. – Мне тоже не в радость это делать, но у нас нет выбора. За нами наблюдает Сэм.

Я бросаю взгляд на Сэма, и он отворачивается, притворяясь, что не заметил мой бунт. Бедняга, ему будет со мной нелегко.

Джейк, видимо, решает, что я не стану браться за его руки в этом тысячелетии, и опускает свои, а потом говорит достаточно громко, чтобы услышал Сэм:

– Обещаю слушать, не осуждая, и быть честным с собой и тобой.

Я пожевываю кожу вокруг ногтя на большом пальце.

– То же самое.

– Так ладно, все, – говорит Сэм. – Отлично. Сегодня мы в парах обсуждаем основные триггеры. То, что провоцирует ваш гнев. Это не обязательно что-то значительное – просто то, что действительно вас раздражает. Попробуйте составить список, а потом поделиться им с группой. Потому что помните, что… – и тут вся группа присоединяется к нему, – только лучше поняв себя, мы можем излечиться.

Сэм машет руками, словно священник во время проповеди, и группа отвечает синхронным кивком. Я словно бы случайно зашла на собрание какого-то культа.

– Хотите быть первой? – Джейк протягивает ручку и бумагу, которые нам дали.

Я забираю их и пишу, произнося вслух:

– Мой основной триггер – необходимость сидеть на занятиях, где мне вообще, черт возьми, не место, обсуждая проблемы с гневом, которых у меня нет.

Джейк вскидывает брови:

– Уверены, что у вас нет проблем с гневом?

Он смеется, и на его лице появляется самодовольное выражение.

Моя улыбка сообщает ему, что мне не смешно.

– Я-то уверена. А вот у вас… – я замолкаю и позволяю ему заполнить паузу.

– Что?

– Ну, очевидно же, почему вы здесь.

– Что вы этим хотите сказать?

Я прикусываю язык. Не думаю, что препирательства на занятиях, куда меня отправили, чтобы научиться контролировать такое поведение, пойдут мне на пользу.