Он шел и пел и не замечал, что среди кустов за ним крадутся трое. Они схватили его у самого домика и тут же, на снегу, учинили допрос.

— Мы давно охотимся за тобой, — сказал старший полицейский. — Ты, старый пес, носишь бунтовщикам рис и сеешь смуту в деревнях. Тебя надо повесить. Но ты можешь спастись, если назовешь нам место, где скрываются партизаны.

Син Тхэ Сун ответил, улыбаясь:

— Сколько в горе камней — столько тайных троп у партизан, сколько в земле песку — столько у них друзей, готовых укрыть их. Как же могу я, бедный старик, знать, где живут партизаны?

Палачи били его, сломали ему руку, бедро. Тогда он крикнул, преодолевая нестерпимую боль:

— Недолго осталось властвовать палачу Ли Сын Ману! Это говорю я, отец партизан и член трудовой партии…

Полицейские переломали ему ноги, оторвали ухо, но он закрыл глаза и молчал. Когда они привязали его к дереву и подняли вверх автоматы, готовясь пустить огненную очередь, Син Тхэ Сун, собрав последние силы, крикнул:

— Партизаны! Смелые сыны! Продолжайте бороться, и вы победите!

Вместе с бойцами Народной армии партизаны освободили в августе 1950 года район, где жил и умер, как герой, Син Тхэ Сун.

И на том месте, где в ущелье стоял домик, сожженный полицейскими, партизаны прибили к старой ели доску, на которой выжгли простые слова:

«Здесь спит отец партизан Син Тхэ Сун»…

Три старика медленно шли по лесу. Они пристально вглядывались в деревья, осматривали каждую ямку по дороге и, посоветовавшись, опять шли вперед, по каким-то неуловимым признакам находя правильный путь.

Наконец они дошли до лесной полянки, по которой бежал светлый ручеек, и самый старший из них сказал торжественно:

— Здесь…

Все трое молча смотрели на старый гнилой пень, заросший мхом. Один из стариков стал на колени и проворно начал раскапывать землю вокруг пня. Он вырывал траву и отбрасывал в сторону гнилушки. Наконец он вытащил что-то из земли и подошел к своим друзьям, которые молча ждали. На ладони старика лежал огромный причудливый корень, похожий на маленького человечка. Внизу корень раздваивался, и казалось, что у него выросли две человеческие ноги; утолщение наверху напоминало голову, а боковые корешки висели, как руки.

— Женьшень, корень жизни, — сказал тот, кто вынул его из земли.

И все трое один за другим коснулись губами священного растения. Потом корень завернули в шелковую тряпицу, спрятанную в котомке одного из стариков, старший положил драгоценный сверток за пазуху, и все тронулись в обратный путь…

Три старика, когда они еще были молодыми парнями, страстно мечтали найти корень жизни, чтобы разбогатеть, построить хорошие дома и жить дружной семьей. Но молодость уходила, а счастье все не давалось в руки. И вот все трое так и остались бобылями. Ни у кого из них не было ни своей земли, ни своего дома, и они работали на помещика и жили впроголодь в землянке, которую вырыли в горе. Они растили рис, но не ели его сами, а продавали, чтобы купить на эти деньги гаолян, который втрое дешевле риса. Но и гаоляна нехватало, и они по очереди отправлялись в лес, чтобы накопать съедобных кореньев, или уходили на речку и добывали там ракушки.

И вдруг восемь лет назад один из них нашел в лесу маленький корень женьшеня. Всю ночь просидели друзья возле неожиданной находки. Они смастерили тайник для корня и решили выращивать его восемь лет, чтобы корень вошел в силу, стал целебным, принес им много денег и обеспечил счастливую, сытую старость.

За годы, пока они растили свой корень, произошло множество всяких событий. Русские воины прогнали японцев и освободили Корею. На севере началась такая счастливая жизнь, о которой нельзя было даже и мечтать. Но на юг пришли американцы, и ничто не изменилось. Только вместо японских жандармов приходили лисынмановские полицейские в сопровождении американского солдата и отбирали у бедняков за долги последний мешок риса.

Южане жадно ловили новости с севера. Молодежь тайными тропами пробиралась по ту сторону 38-й параллели и не возвращалась обратно. Юноши и девушки оставались учиться в университетах, техникумах, поступали на заводы и фабрики.

Три старика однажды тоже решили перейти на ту сторону, но у самой границы их встретили полицейские, жестоко избили, и, окровавленные, они вернулись домой.

Один из стариков немного умел читать. Он доставал потихоньку подпольные газеты и ночью читал их своим друзьям при свете самодельного светильника, в котором горел рыбий жир. Они вырезали из газеты портрет Сталина и спрятали этот портрет в углу своей землянки.

Правда, драгоценное изображение так не было видно, но каждый знал, что в любую минуту он может достать спрятанное и взглянуть на лицо человека, который приносит счастье в каждый дом.

Недавно в деревушку пришел молодой паренек из партизанского отряда. Ночью он собрал в лесу жителей и рассказал важные новости.

— Скоро Сталину будет семьдесят лет, — сказал он взволнованно. — Все люди на земле — и русские, и китайцы, и негры, и индусы — готовят ему подарки и пишут приветственные письма. Каждый хочет поздравить его и сказать ему: «Мансу муган!»

И все закричали:

— Мансу муган Сталин! Мансу муган! — что значит по-корейски: Десять тысяч лет жизни!

Потом паренек прочитал письмо, написанное Сталину от имени корейского народа, и все поставили на белом листке свои подписи, а неграмотные, которых было большинство, обмакнули пальцы в черную тушь и приложили эту собственную печать к прекрасному документу.

Три старика тоже поставили свои подписи и потом позвали паренька в свою землянку. Они ни о чем не говорили друг с другом, но каждый без слов понимал мысли двух остальных — так тесно сдружились они между собой.

— Мы хотим сделать подарок Сталину, — сказал торжественно один из стариков и посмотрел на своих друзей, которые молча кивнули головой. — Мы много лет растим корень жизни. И сейчас от имени всех жителей юга мы пошлем его тому, кто указывает всем нам путь к счастливой жизни на земле…

Паренек крепко пожал руки старикам.

— Это будет замечательно! — сказал он. — Мы расскажем об этом всем…

Скоро в подпольной газете появилась статья о трех стариках, которые готовят дорогой подарок Сталину от имени всех жителей юга. Там не были, конечно, названы их фамилии, потому что иначе стариков повесили бы лисынмановские полицейские, но три друга знали, про кого написана статья, и спрятали газету там же, где хранился портрет товарища Сталина.

Потом паренек вторично появился в землянке и сказал, в какой именно день следует принести подарок на север.

И вот самый старый из трех друзей отправился в опасный путь. Он шел ночью, через реку, по горло в воде, потом почти бежал по узкой горной тропе, а сзади неслись выстрелы, потому что его заметили часовые и открыли стрельбу. Пуля, попавшая в ногу, к счастью, не задела кости, и он, оторвав рукав рубахи и наскоро перевязав рану, хромая, шел все вперед и вперед.

Наконец он перешел границу и пришел в первый северный город. Он проходил по деревням и видел плодородные поля и новые дома и сытых, веселых людей.

В Пхеньяне он попросил, чтобы ему показали другие подарки, которые корейцы посылают своему великому другу.

Он придирчиво осмотрел трубку из самого крепкого дерева на свете — железной березы, но не нашел в ней никаких изъянов. Это была чудесная трубка, сделанная из корня той огромной березы, под которой отдыхали в 1945 году партизаны Ким Ир Сена после жестокого боя с японцами, из которого они вышли победителями. Он по-хозяйски попробовал прочность шелка, из которого руками женщин были сшиты национальные одежды для Сталина. Но самой замечательной была хваро — серебряная чаша для горящего угля, чаша, от которой зажигаются длинные корейские трубки. На восьмигранных стенках серебряной хваро были изображения зверей, птиц, растений, символизирующих бессмертие. И всюду были выведены крохотными буквами слова привета: «Мансу муган!»