— Ну так забирай свой проклятый камень. Возвращайся в свой проклятый лес, чтобы спасти этот проклятый мир со всей его проклятой магией.

Резко поднявшись на ноги, принцесса вынуждает меня от неожиданности слегка отшатнуться.

— Давай, обыщи меня, найди камень, — она даже раскидывает руки в стороны, — Зачем тебе мучиться целый год? Раз моя жизнь изначально ничего не стоила, раз я всегда была лишь жалким приложением к этой побрякушке, так что изменится за год? Наплевать на меня, наплевать, что я разумное существо. Давай. Просто обыщи. А если не найдёшь, то убей и выпотроши. Вдруг я проглотила его?..

Похоже, помимо того, что она непредсказуема, взбалмошна, хитра и коварна, эта девица еще, кажется, слегка безумна. Или попросту пытается вывести меня из равновесия, что ей почти удается? Ну уж нет. Как бы то ни было, я буду продолжать держать себя в руках.

А потому продолжаю говорить все с тем же ровным спокойствием, пусть даже не совсем уместным в данной ситуации:

— Твоя жизнь напротив стоит многого, — разве что мой тон невольно становится чуть тише, потому что я боюсь выдать свое некоторое смущение из-за темы, что собираюсь поднять. — Про королеву никто не шутил. Наш брак сможет положить конец войне между эльфами и народом альва. Для меня все это лишь способ исправить… — я и сам не замечаю, как позволяю предательски своему голосу дрогнуть, и потому даже на мгновение поджимаю губы от досады. — Способ исправить все то, что натворил мой отец.

И это чистая правда. Слишком долго люди, настроенные не без помощи моего отца и моего народа, уничтожали эльфов. Слишком долго одна магия противоборствовала с другой. Я ставлю перед собой задачу вести королевство к процветанию, а процветания можно добиться лишь путем мирного сосуществования всех рас, живущих в этом мире. Да, я нахожусь на престоле всего несколько месяцев; и, разумеется, в деревне, в которой жила принцесса, могли даже не слышать о том, что я уже предпринял ряд мер и законов для того, чтобы прекратить эту бесконечную войну. Да что уж там говорить — я принимал все эти меры по сохранению своей жизни в дороге не потому, что боялся нападения со стороны эльфов, как это могло случиться ранее… На меня вполне могут готовить покушение сами альвы, недовольные новым укладом. Брак с принцессой из прежней династии покажет мои намерения лучше всего — и тогда уже никто и ничего не сможет изменить. А наследник, рожденный от крови эльфа и альва, сможет впоследствии окончательно объединить страну.

Мои слова, кажется, снова веселят принцессу. Насколько я могу судить по ее кривой улыбке.

— Да какой брак, если ты меня даже вынести несколько минут не можешь? Или ты думаешь, что я резко изменюсь после брака? А может в башне меня запрёшь, чтобы я вроде как была, но вроде как не позорила тебя перед другими альвами?

Вельма снова подходит ко мне почти вплотную, настолько, что я могу ощутить на своей коже ее дыхание. А ее эльфийский запах становится почти что нестерпимым.

— Думаешь, я совсем слепая? — прищурившись, усмехается она. — Или глупая? Думаешь, я не заметила, как ты каждый раз реагируешь на то, стоит мне к тебе прикоснуться или просто оказаться рядом? Или ты думаешь, что мне нужна просто дурацкая брачная клятва? Считаешь, что это меня спасёт и всё исправит? — с последними словами Вельма вдруг меняется в лице и снова с силой меня толкает. — Ты сам заключил со мной этот договор! 

Резко схватив меня за руку и снова застав меня тем самым врасплох, девушка демонстрирует мне чернеющие прожилки, оплетающие наши запястья — свидетельство магической сделки. Сквозь приторно-сладкий травяной аромат эльфийки наконец пробивается пряно-острый, нестерпимый запах ее злости и ненависти — видимо, эмоции и чувства девчонки в эту секунду особенно сильны, раз я могу их учуять. Вся аура Вельмы, как и эта комната, буквально пропитаны яростью и отчаянием.

Я мягко стараюсь высвободить руку из хватки девушки, стараясь не показывать гнева, который начинает овладевать в это мгновение и мной.

— При чем тут это?

— Думаешь, это просто магический договор? Это высшая магия! Ее не разорвать при всём желании. И в конце срока ты получишь этот дурацкий камень в том или ином виде. А я получу своё!..

Закончив свою лишенную смысла тираду, Вельма отворачивается и резко опускается на свою кровать, словно бы считает себя и впрямь вправе закончить разговор тогда, когда ей сочтется нужным. Мои губы сжимаются все в более тонкую линию, а лицо, должно быть, становится все более бледным — так всегда бывает, когда я дохожу до крайней точки своего кипения. Меня злят не слова эльфийки, а, скорее, безвыходность всей этой ситуации. Из-за потраченного впустую времени и попыток что-либо объяснить этой дурехе. Принцесса кажется теперь мне обыкновенным ребенком, не способным понять все то, о чем я ей толкую. В какой-то момент мне ведь даже начало казаться, что она меня понимает… Но я ошибся. Зря я вообще начал пытаться до нее достучаться. Проще вернуться к своим прежним ролям и больше не совершать столь опрометчивых поступков, как попытки донести до Вельмы, что мы на одной стороне.

— Я думаю, — тщательно подбирая слова и стараясь справиться с рвущимся изнутри гневом, я делаю паузу, — Что этот брак нужен не мне и не тебе, а каждому из наших народов. Я думаю, — я вновь намеренно делаю акцент на этом слове, — Что мы, являясь особами королевских кровей, не вправе заботиться о своих желаниях. Я думаю, — третья пауза, — Что наши жизни нам не принадлежат. Ты можешь сколько угодно злиться и ненавидеть меня, но я делаю это все не в угоду своим желаниям, а во благо своего королевства. Которое принадлежит и тебе тоже.

В ответ Вельма лишь отворачивается от меня к стене, обхватывая свои колени, словно она и впрямь — маленькая девочка, а не взрослая эльфийка, к которой я обращаю все эти свои слова о долге и благе страны.

— Делай, что хочешь, — доносится до меня ее тихий голос.

Как ни странно, в эту секунду я вдруг испытываю, помимо гнева и отчаяния, что-то еще. Что-то совершенно странное. Очень похожее на... жалость? Глупости. С чего мне ее жалеть? Мое отношение к Вельме до сих пор было весьма определенным — она ведь эльфийка, пусть и очень нужная мне, но саму ее природу я по-прежнему не переношу. Наглость, хамство, лицемерие — качества, слишком непростительные для меня. Но в то же время я вижу теперь в Вельме и маленького, беспомощного ребенка, который, очевидно, очень страдает. И косвенным виновником ее страданий являюсь я. Я пытаюсь убедить себя не испытывать вины по отношению к ней -- отнюдь, я ведь желаю исправить все сотворенное отцом. Но если не брать мировые проблемы, а взять конкретно нас двоих, девочку и мужчину, даже не принцессу и короля, я все же испытываю к Вельме жалость, осознавая все то, что она сейчас чувствует.

Я даже сажусь на край ее кровати с намерением прикоснуться к плечу девушки. Даже на мгновение поднимаю ладонь… Но в дверь стучатся, и это вынуждает меня моментально вскочить на ноги, и вновь натянуть на лицо маску рассудительности и хладнокровия. Да, я же приказывал принести ужин Вельме в комнату… 

— Мне пора идти. Тебе следует поесть и выспаться. Завтра утром нам снова в дорогу, — с этими словами я направляюсь к дверям, чтобы распахнуть их, и вместе с этим — пропустить слугу, и только затем выхожу, двигаясь прочь.

5. Об утренних прогулках и предложениях руки и сердца

За ночь выпал снег. 

Чем дальше мы продвигаемся на север, тем холоднее становится. Золотые земли все больше с каждым годом напоминают теперь Унлару — мое родное королевство, в которое я с удовольствием бы вернулся, но это, увы, невозможно. 

Владения графини Айвор оказываются прекрасными. Я даже подмечаю про себя, что саду и густому лесу вокруг него определенно “к лицу” снежные одеяния кустарников и заиндевелые тропинки в густой чаще многовековых деревьев. В иное время я, разумеется, ни за что бы не велел седлать коня столь рано — но мне доложили, что еще с рассветом принцесса вздумала прогуляться в полном одиночестве, и я не мог ее винить. Но, как бы Вельме ни хотелось остаться как можно дольше незамеченной, я все же решаю не отказать себе в вольности к ней присоединиться, пока мои альвы готовятся к отъезду.