— Принято, просто мы никогда не делаем ничего такого… Просто так. И чувств своих не выставляем напоказ. Но это не значит, что…

Не так уж часто со мной бывает такое, что я не могу закончить фразу. Сейчас — именно такой случай.

В ответ на мое занудство Вельма откидывается на спинку стула и закатывает глаза.

— Ладно. Если хочешь — можешь уйти. Я не обижусь.

На какое-то время в воздухе повисает несколько неловкая тишина. Да уж… Кажется, я могу исправить положение лишь тем, что снова наполняю свой кубок вином, на этот раз — самолично и добровольно. 

— Значит, ты все же согласна обручиться со мной? — кажется, я даже позволяю себе легкое подобие улыбки. Ну а что… Я вполне могу сделать такой вывод из всего ранее сказанного девушкой. И, да, уходить я никуда не собираюсь. Хотя бы потому, что на сей раз Вельма это сама предлагает.

— Соглашусь, если предложение будет таким, от которого нельзя отказаться, — все еще ворчливо отвечает Вельма, но тут же подается вперед, явно не способная злиться на меня дольше, — Тем более, как мне согласиться, если ты предложения мне так и не сделал? Так что пока никакого согласия. И никакого поцелуя. В губы, по крайней мере.

Я все еще не представляю, каким должно быть предложение в представлении Вельмы. Ни ее, ни моих родителей нет уже в живых, чтобы можно было устроить официальный прием. Объявить перед народом или хотя бы перед двором — так она тоже запретила делать. Я должен, по всей видимости, попросить у нее лично согласия на этот брак, но так, чтобы ей по-настоящему захотелось согласиться. Возможно ли такое в принципе, учитывая обстоятельства дела? Кем мы являемся и какие чувства испытываем сейчас друг к другу? Вероятно, мне стоит найти какую-то хитрость, но я все еще не представляю, как мне это сделать.

— Пока я не придумал, как правильно сделать тебе предложение стать моей женой, я хочу предложить тебе сыграть со мной в одну игру, — с этими словами я встаю со своего места, — Ты наелась? Мы можем идти?

Вряд ли Вельма когда-то слышала о том, что я собираюсь ей предложить. Поэтому я надеюсь на то, что это станет достаточным основанием для ее согласия.

— Я закончила! — глаза эльфийки вспыхивают любопытством, и она тут же вскакивает с места вслед за мной. — Что за игра?

9. Об азартных играх и неумении проигрывать

Ниарит был тем, за что, я пожалуй, мог бы сказать, что благодарен эльфам, ведь эта игра была их изобретением. Описать в двух словах, что она представляет собой, невозможно — понять ее целиком можно лишь, сев за доску. Играть в нее должны двое — каждый за одну из армий, разыгрывая масштабное противостояние темной и светлой магии. Сама суть сильно утрирована; многие из существ давно канули в лету, но тем игра и прекрасна. Еще с детства меня восхищали фигурки гоблинов, кентавров, слонов и троллей, сражавшиеся друг с другом за огромной, резной доской.

— Ниарит, — в предвкушении я даже беру Вельму за руку, утаскивая ее через коридоры в свой кабинет. Я вдруг осознаю, что был все это время безбожным кретином, раз до сих пор не предложил ей поиграть; она ведь эльф, а значит, может стать достойным соперником. Я читал столько книг, обучающим стратегиям этой игры, обучал правилам своих придворных, но альвы играют, используя лишь логику; а эта игра требует хитрости и непредсказуемости настоящего эльфа, чтобы стать по-настоящему интересной. — Пожалуйста, скажи, что знаешь правила. Пожалуйста, скажи, ни за что не поверю, что ты не играла в нее в детстве!

Вельма смотрит на меня как-то слишком даже странно, и отвечает не сразу. В который раз я жалею, что не могу почуять ее эмоций… Наконец она переводит взгляд на доску, слегка тряхнув головой, и говорит:

— Чур я за темных. И попроси принести ещё вина, — как-то особенно-заговорщически улыбается она, садясь за стол с доской.

— Прекрасно. Я всегда играю за светлых.

Я трачу пару мгновений на то, чтобы велеть слугам выполнить просьбу принцессы, и после полностью переключаю свое внимание на доску.

Это было даже хорошо, что Вельма выбирает игру за темных — я же и впрямь всегда предпочитаю играть за светлых, чуть ли не наизусть зная каждую из возможных стратегий игры. Армии светлых и темных отличаются — в первую очередь, набором фигур. На стороне светлых сражаются "светлые" существа — белый маг руководит кентаврами, слонами, целителями, арфистом, который может излечивать войска от болезней. Темная ведьма управляет троллями и гоблинами, в ее распоряжении есть некроманты, способные поднимать войско, и разносчики чумы. 

Я не сомневаюсь, что Вельма умеет играть не только в плане знаний правил, как передвигать фигуры и войска, но и в плане стратегий и выигрышных тактик. Но все равно решаю начать с простой схемы. Так как я хожу первым, у меня есть преимущество. Я собираюсь пустить вперед пехоту, зная, что ей впоследствии придется пожертвовать, но это будет прекрасной возможностью выманить сильных тварей соперника в центр доски, а затем ударить по ним с фланга.

Закончив ход, я с нетерпением смотрю на эльфийку. Она смотрит на меня все с тем же странным выражением, словно ее интересует не фигуры на доске, а я. И от ее взгляда что-то внутри меня… Становится неправильным. Она так пытается по моему лицу прочесть мою стратегию? Как бы не так.

Будучи опьяненный азартом, в ожидании хода принцессы, я наполняю кубок Вельмы принесенным слугами вином, а затем и свой. А потом, так же стоя — сидеть из-за воодушевления я не могу — осушаю его чуть ли не наполовину, наблюдая за действиями эльфийки.

— Присядь, прошу, — с этими словами девушка касается пальцами словно бы первой попавшейся фигуры на доске, даже не смотря на них, и выводит ее вперед, — Надеюсь, что ты не как мой отец, не будешь крушить все вокруг, осознав безысходность своего положения.

Она выводит вперед ведьму. И трех троллей заодно — это позволяют правила игры. И ее ход… Вызывает во мне бурю эмоций, что даже, наверное, отражается на моем лице. Первым делом я хочу выкрикнуть девчонке, что она пьяна, но вовремя соображаю, что это снова может ее обидеть. После я хочу начать объяснять ей, почему выводить ведьму в центр поля — глупо и неправильно. Но и это может нарушить все веселье игры. Поэтому я следую совету принцессы, сажусь и делаю свой ход. Поддаваться я не собираюсь — да, пехота с ведьмой не справится, поэтому я сразу же выдвигаю вперед кавалерию, как и собирался до этого. Еще пара таких бездумных шагов — и ведьма эльфийки попадет в западню.

— Крушить я ничего не стану, — уже после медленно цежу сквозь зубы я, не отрывая взгляда от доски. — Хотя бы потому, что никогда не проигрываю.

Да, возможно, это звучит слишком нахально и невежливо, но я надеюсь, что такие слова раззадорят Вельму, и она начнет играть в полную силу.

Сделав глоток из своего кубка, принцесса как-то слишком уж заговорщически усмехается и снова делает ход, словно бы наугад. Выводит вперед… Пехоту? Но зачем? А затем и некромантов выставляет с флангов, подводя их под удар.

— Ну… Все когда-то бывает в первый раз, — вкрадчиво произносит Вельма, подаваясь вперед так, что я снова слишком близко чую ее дурманящий сладко-травяной запах. — Ты главное не расстраивайся… Если что.

Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на игре. Слишком рисковый шаг — по сути, два самых сильных юнита на ее стороне, ведьма и некроманты, уже находятся в центре доски. Какая из известных стратегий игры строится на таком? Ведь она должна же быть здесь, верно?

Слишком велик соблазн ударить сразу по ее пехоте, и, раз уж я собирался бросить на амбразуру свою, я делаю это. И следом начинаю выводить слонов во фланги. Если уж и зажимать темную ведьму в тиски, то со всех сторон.

— А ты сама? Не расстроишься, если победишь не ты? — отстраненно говорю я, не отрывая взгляда от доски.

— Нет, не боюсь. Ведьма подчиняет слонов, пехота отвлекает кавалерию, некроманты поднимают трупы с обеих сторон и перетягивают все силы на себя. Конец партии.