– Ну, он почти ничего о себе не рассказывает. Обычно только спрашивает. Иногда я словно бы на допросе. И я ничего о нем не знаю. А когда спрашиваю, он улыбается, и смотрит на меня так пристально, как…. – Иронька мечтательно посмотрела в потолок, не в силах подобрать слово, и немного покраснела.

«хищник», – взорвалось ответное слово в голове у Яны. Но она, конечно же, не стала его озвучивать.

– Как Микки Рурк на Ким Бессинджер в 9 с половиной недель! Это так… – Иронька покраснела и обе девушки засмеялись в голос.

Прошло всего несколько дней, как Яна узнала о весьма пространной теории энергообмена и баланса взаимодействий. Теория показалась Яне интересной, и она часто думала о ней, мысленно развивая и применяя для разных ситуаций. Теория описывала, что все мы, общаясь, находясь на любом уровне отношений, берем и отдаем примерно в одинаковой пропорции. А когда он, этот энергообмен, становится неравномерным, если кто-то взял больше, чем отдал, начинаются колебания и нарушения. В ситуации с Ирой она видела, что подруга готова отдать всю себя, сколько есть, и даже больше. Яна почему-то ясно видела эту картину, даже как-то образно – словно к Ироньке подключили шланг от пылесоса и выкачивают целительную энергию. Но ведь энергия – это ресурс, который надо пополнять. И рано или поздно он иссякает. Как вино в бокале. Как сон. Как жизнь. Когда наступит усталость, начнется прозрение. Или не начнется. Тогда беда.

Но говорить об этом образе влюбленной подруге Яна сочла несвоевременным. Тем более что уж кем-кем, а экспертом в отношениях она точно не была.

Сашку Яна так и не дождалась. Проводила Ироньку и легла спать.

От вечера, проведенного в болтовне с Иронькой, осталось ощущение приятной наполненности души, эмоций, чужих впечатлений, которыми поделились с ней, и она досыта наелась ими. Она думала о завтрашнем дне, сколько всего теперь предстоит и ей – возможно, более важного, более полного, чем многим, тем, кто банально влюблялся, сроил карьеру, путешествовал. Яне предстояло познать себя, а это куда важнее, когда находишься в ссоре с собой. Сегодняшний день и вечер начали этот процесс примирения.

Сквозь сон она слышала, как хлопнула входная дверь, как шумно раздевался Сашка в прихожей, – видимо, в надежде, что она не спит, хотел таким образом позвать ее встретить его, но одеяло лежало на ее боку таким прохладным легким грузом, из открытой форточки тянуло запахом скошенного газона, и она уже начала проваливаться в небытие – не было уже сил отказываться от этой неги ощущения себя между сном и явью, – Яна подумала, какое наслаждение осознанно погружаться в сон, когда хочется спать, и с этой мыслью уснула.

Утром нужно было встать как можно раньше, чтобы успеть заскочить на свою успевшую стать бывшей работу, подать заявление, обо всем договориться, и вовремя успеть в институт …

Войдя в офис, она тут же оказалась погруженной в привычную суету бессмысленно бродящих вокруг тебя людей. Рабочий день только начался, и сотрудники суетились вокруг своих столов, кто-то копошился в бумагах, кто-то бегал от одного стола к другому – так деловито, словно решал вопросы государственной важности.

Недавно Яна прочитала интересную статью про муравьев. В ней говорилось, что ученые, решив исследовать их поведение, помечали особи разными цветами и отслеживали, кто чем занимается. Обнаружился интересный факт – трудятся из них и делают что-то действительно полезное процентов двадцать, остальные просто носятся, создавая имитацию деятельности, бестолково путаясь и мешая этим 20 процентам трудиться. Особенно это проявляется, если ткнуть в муравейник палкой, например, – кто трудился, посуетятся несколько секунд, и торопливо, но спокойно принимаются за дело. А бездельники начинают в панике носиться из стороны в сторону.

Офис – как муравейник. Яна знала, что через час где-то все уляжется, все будут сидеть спокойненько за своими компьютерами – строчить кто что, кто документы, кто сообщения в соцсетях. Но пока царил творческий хаос и шум.

Яна подошла к Елене Петровне, вручила ей заявление на увольнение и клятвенно пообещала положенные ей две недели отработки помогать по срочным, незакрытым ей вопросам дистанционно. Они обе знали, что никогда никаких подобных вопросов не возникнет, но отработать было положено, а отрабатывать Яна не хотела.

Она вообще вот так сейчас, видя все это со стороны, не могла понять, как она терпела себя здесь столько времени, она почувствовала себя в курятнике, причем не курицей, а уткой, попавший сюда по ошибке – ей казалось, что она настолько не вписывается здесь ни во что, что это просто удивительно, как ее вообще могли принять на работу? Она почувствовала себя островком спокойствия в бурлящей пучине бессмыслицы, бежать отсюда со всех ног было единственной мыслью, но Яна, с достоинством оглядев своих бывших коллег, спокойно и красиво развернулась, вышла из офиса и медленно пошла в сторону выхода, купаясь в упоительном ощущении от мысли, что она здесь в последний раз. Ну кто вот мог подумать раньше, что будет именно так? И никто ее не окликнул и ни о чем не спросил.

В институте сегодня ей предстояло начать обучение, которое должно было длиться от 2 до 4 недель, в зависимости от того, как будет продвигаться учеба, и от этой мысли приятно щекотало между лопаток. Сегодня утром, несмотря на ранний подъем, она успела привести себя в порядок, надела любимые туфли и чувствовала себя во всеоружии.

В коридоре она встретила Германа.

– Здравствуйте, Яна! Как дела с увольнением? Отпустили?

– Да! Уволилась! Ура! – вырвалось у нее. Сегодня хотелось радоваться этому факту и всем о нем рассказать.

– Ура? – удивился Герман, – это хорошо, что ура. Потому что наш проект получил дополнительное финансирование и продлен пока на неопределенный срок.

Они прошли в маленький кабинет, который после странных нелогично роскошно и помпезно отделанных интерьеров главных помещений, выглядел на редкость мило и уютно – простая деревянная мебель, белые стены, зеленый диван в углу.

– Располагайтесь, это на время нашего сотрудничества ваш кабинет. С утра вы приходите сюда. Все конспекты и записи, компьютер и планшет храните только здесь, никому их не отдаете и не показываете. Хорошо?

– Да. А что я буду делать?

– Основная часть занятий будет проходить у вас в дистанционном режиме, здесь вы будете выполнять тесты и домашние задания. Домой вы не забираете ничего, что говорит о вашей деятельности. Понятно? Ничего.

Яна растерялась и обрадовалась. Она всегда мечтала о том, чтобы у нее был свой кабинет. Она входила бы туда красиво и важно, восседала бы за столом, выполняла свою какую-то там работу, и никакая Олька или Женька не смотрели бы на нее свысока, только потому что у них любовники ездят на красивых машинах.

– Мы создали для вас аккаунт в нашем приложении, там вы можете просматривать лекции и выполнять тесты по ним. Начните с общей психологии и истории, много сразу не смотрите, может показаться, что все очень просто, но главное, чтобы запомнилось, не количество!

Яна не ожидала, что с таким удовольствием начнет учиться. Она и не думала, что учеба может приносить радость. В ее понимании учиться это значило сидеть на лекциях, вести себя тихо, вникать в то, то тебе пытаются рассказать – это всегда было ожидаемо, скучно, необходимо.

Тут лекции по психологии перемежались с лекциями по истории, немного литературе, это все было как-то вместе, связано. Интересные примеры из жизни знаменитых людей, странные, но повлиявшие на их выбор занятий в дальнейшем, – все это переплеталось и составляло затейливый, сложный, но очень логичный узор-головоломку. Все со всем связано. Все со всеми связаны. Нет человека, неважного для истории. Нет человека, который не может быть важен. У каждого своя роль, и надо гордиться ею – это было главной идеей всех этих лекций. Многое она знала, отчасти, от Сашки, который, поначалу увлекшись историей, кое-что рассказывал ей. Она мало и невпопад внимала ему. Ей было непонятно, как можно закончить наконец этот чертов вуз и продолжать лезть снова в петлю учебников и тетрадей. Он постоянно читал какие-то книги, был подписан на блоги и лекции известны историков, что-то выписывал, рисовал какие-то таблицы, схемы. Иногда он даже ходил на лекции известных педагогов и профессоров, что Яне казалось ну совсем ненормальным. Они даже иногда ссорились из-за этого, – ему было обидно ее невнимание к его интересам, ему важно было все обсудить, ему нужен был партнер, собеседник, чтобы рассуждать, искать истину, спорить. Яна считала это глупостью и тратой времени. Радовалась, что у них нет детей, потому что в таком случае ей казалось, что и ребенка она растить будет тоже одна, пока муж запрется со своими теориями и книгами, а она останется наедине с памперсами и глажкой пеленок, и у нее-то партнера точно не будет.