Началась эпоха бумажных денег, эпоха бурного роста мировой экономики. Эпоха Империй.

С султаном Сулейманом Великолепным, Савелий общался часто и подолгу. Чаще, чем со всеми остальными, но это нормально, это правильно. Из троих гостей: султана Османской Империи, махараджи Тамильской Империи и вана Империи Чосон, Сулейман самый влиятельный, самый богатый и самый заслуженный. Выдающийся полководец, завоеватель и покоритель: Родоса, Венгрии, Хорватии, Богемии, Западной Пруссии, Бранденбурга, Остмарка, Баварии, Верхней Саксонии, Швейцарии, Венеции, Италии, Ломбардии, Савойи и Франции; в этом отношении, он в одиночку превзошёл всех своих великих предков, вместе взятых; а к тому-же, он друг; а правители Тамилов и Чосона только приятели-коллеги.

Остальные в Тауантинсуйу не гости, у них у всех здесь имеются собственные дома-дворцы, а у многих ещё и собственной домовой церковью. Да и задержатся остальные после праздников, это гости уже разъезжаются. Друг Сулейман уезжает завтра, поездом в Челябинск, где его ждёт «Нептун», прежняя «служебная» яхта вице-императора Паскуаля де Андагойя, плавучий дворец, подарок Савелия. Седьмой «винджаммер» поколения четыре плюс в Средиземноморский флот Османской Империи.

— Не понимаю я, как у вас всё устроено… Почему никто не возмущается заменой серебряных монет на бумажки?

— А с чего бы им возмущаться? Купить на эти «бумажки» можно всё то же самое, что и на серебро, а пользоваться ими намного удобнее, чем монетами.

— А копить? Сыновьям наследство, приданное дочерям?

— И копить гораздо удобнее. Копить их теперь можно в банке, который даже премию на капитал начислять будет. И не украдёт никто.

— Риба ан-насиа* (*дача денег под проценты, запрещена шариатом и является одним из тяжелых грехов), для нас это харам.

— Почему сразу риба? Банк занимается коммерцией, финансирует производство, строительство, или торговлю, а это вклады долей малой в такую коммерцию. Вам же разрешено заниматься коммерцией в долях с партнёрами. Нигде ведь не сказано — делай всё только сам и в одиночку.

— Банк даёт ссуды под процент.

— В том числе, — согласился Савелий, — но не только. Можно считать, что на проценты от ссуд, греховно живёт сам банк, ими он оплачивает работу своих сотрудников, связь, налоги и так далее, а халяльными доходами от коммерции делится с вкладчиками. Впрочем, никто и ничто не мешает создать исключительно «торгово-производственно-строительный коммерческий банк», полностью соответствующий шариату. Бумажные деньги всё равно удобнее. Мы ведь с этого разговор начали.

— Всё равно не понимаю. Что тебе мешает нарисовать этих денег миллионы, или даже миллиарды?

— Ничего не мешает, кроме здравого смысла. Зачем мне гробить экономику собственной Империи? Денег в обороте должно быть ровно столько, сколько необходимо для экономики. Если их больше, начинается инфляция, растут цены на всё, в том числе и на труд, а самый большой покупатель на рынке труда — имперская казна, да и на всех остальных рынках тоже. Если денег меньше, то это уже дефляция. Товары дешевеют, люди перестают покупать, в ожидании ещё большего удешевления, торговля сокращается, товары лежат невостребованными, разоряются их производители. И то, и другое — очень плохо, но дефляция всё-таки хуже. Серебро не годится в качестве денег, как и золото, впрочем. Экономика может и должна расти гораздо быстрее, чем добываются эти металлы. Да, это просто металлы, которые принято считать ценностью. В чём ценность того-же серебра?

— Испокон веков так повелось.

— Испокон веков существует негласный общественный договор, считать серебро ценностью. Я из этого договора выхожу. Не вижу я этой ценности. Не вижу я пользы от этого металла.

— А золото?

— Золото хотя бы для украшений годится, — Савелий указал мундштуком кальяна на отделку лепнины ближайшей колонны золотой фольгой, — а серебро нет, оно серое и унылое.

— Ладно, поживём — увидим, что из этого получится. Всё у вас странно, всё ни как у людей… Скажи мне, брат, почему ты не воюешь?

— Не с кем пока. Когда ко мне полез покойный Карл Габсбург, я с ним воевал, а сейчас никто не лезет.

— А сам почему не завоёвываешь?

— Завоёвываю, брат, и довольно много завоёвываю. Только не силой оружия, не вижу в этом смысла. Да и не интересно мне это, такой тип завоевания — самый примитивный и самый грязный. Я предпочитаю более изящные методы. Считай это культурной экспансией. Меня очень радует, когда люди сами стремятся войти в состав Империи, как бывшие король Португалии и султан Марокко. Эти победы я ценю гораздо выше, чем военные.

— А как-же слава?

— В чём слава обижать слабых, брат?

— Да уж… Непросто тебе живётся, не по-людски. Хорошо, что у меня есть сильные противники.

Сильным противником, Сулейман Великолепный справедливо считал еретическую шиитскую Персидскую Империю, раскинувшуюся от границ османской Месопотамии на западе, до Брахмапутры на востоке, от Большого Кавказского хребта и Сырдарьи на севере, до герцогства Гоа и границ Империи Тамилов на юге. На севере и юге, персы централизовали уже всё, путь на восток, в Империю Мин, то есть, в жалкие остатки Империи Мин, им преграждают почти непроходимые горы, да и брать там теперь нечего, всё ценное уже разобрали шустрые соседи минцев — Чосон, Дайвьет и Аракан.

Так что вкусным для персов остался только запад — османские владения, когда-то давно принадлежавшие персидской Империи Ахеменидов: Месопотамия, Левант, Анатолия, Палестина, Аравия и даже часть Балкан, включая нынешнюю османскую столицу Стамбул-Константинополь, в ту давнюю-древнюю пору деревню Бизантиум.

На прямое столкновение, Османская и Персидская Империи обречены и это отлично понимают обе стороны. Понимают и готовятся. Персы теперь богаче, они быстрее наращивают свой флот, выигрывая в Сингапуре торги за торгами. Они уже задрали цену на корабли до немыслимых восьмидесяти четырёх тысяч французских ливров серебра, семи себестоимостей в постройке. Конечно, платят они не серебром и не в ливрах, а золотом в тоннах, но старый серебряный эквивалент именно такой.

Соревноваться в честной торговле с еретиками-шиитами-персами, захватившими, поработившими и ограбившими почти всю Индию и всю Среднюю Азию, богатейшие регионы, праведные сунниты-османы, вразумлявшие, тем временем, сильно обнищавшую за годы войн и эпидемии Европу, возможности не имеют.

Зато у Сулеймана есть отличный друг не от мира сего, который задорого скупает всякую дрянь. Например — мятежный Магриб, на подчинение которого пришлось бы затратить такие средства, которые из этого Магриба лет двадцать возвращаться будут, при самом благоприятном развитии ситуации, а реально — это чистый убыток, потери навсегда.

Права на подчинение никчёмного Магриба Империи Инков, Савелий выкупил за четыреста двадцать тысяч ливров серебра, на шестьдесят тысяч дороже, чем британцы всю северо-западную Францию, наследство своих давно вымерших Плантагенетов. Конечно, выкупил не за серебро, а тем более не за золото, за пять кораблей, по цене последних из состоявшихся в Сингапуре торгов, пять «винджаммеров» поколения четыре плюс для восточного флота Османской Империи: «Гор», «Вишну», «Ахура Мазда», «Ашшур» и «Амон». Забавно, но только корабль с именем «Гор», османы приобрели впервые, «Вишну» к ним перешёл уже третий, а остальные по второму разу.

Итого, в османском флоте теперь двадцать два инкских корабли — пятнадцать на востоке и семь (считая бывшую яхту Паскуаля де Андагойя, «Нептун») на западе, в Средиземном море. У персов пока шестнадцать, но из них три второго поколения. Непроданным остался всего один чисто военный корабль «Баал», а потом придёт пора обновлять парк яхт остальным родственникам и вице-императорам: чете Рюрикович-Тюдор, Нууно Вимке, сэру Томасу Мору, Асикага Такаудзи и Родриго Пике. Даже интересно, почём эти плавучие дворцы оценит свободный рынок. Не только ведь персы в Сингапуре «пацаны с деньгами», имеются там и кроме них «конкретные чёткие парни», которые могут себе позволить красиво плавать за большие деньги.