Москитная дверь кафе с грохотом закрылась за худощавым парнем в фартуке, перепачканном красным соусом и подливой. Он закурил сигарету, его взгляд перекинулся на игровые доски. Облако дыма клубилось у его лица.

Музыка держала меня пригвожденной на одном месте к тротуару. Когда я была маленькой, мой отец слушал этот альбом снова и снова, сидя в задней комнате нашего дома на Хейг-авеню и раскачиваясь взад-вперед на скрипучем кресле-качалке. Это был дощатый дом кремового цвета с небольшим квадратным участком и осыпающимся дымоходом. Я слушала музыку, и меня внезапно охватила настолько сильная тоска по нему, что я почти расплакалась.

– Погрузилась в мечты, да, красавица?

Его голос с акцентом прозвучал беспечно и вытолкнул меня из моих воспоминаний.

Мужчины за столиками посмеивались. Парень в фартуке смотрел на меня, склонив голову набок. Его лицо украшала щетина. Вокруг глаз были видны паутинки морщин.

Его интерес застиг меня врасплох. Его черные глаза с любопытством разглядывали мое лицо.

Что-то щелкнуло во мне. Удивительное и редкое. Он увидел или почувствовал это, и на его лице внезапно появилась самодовольная ухмылка. Мои щеки тут же залились краской.

Один из парней выкрикнул:

– Он не совсем англичанин!

– Не, – произнес мужчина за одним из столиков, подпирая ладонью узкое лицо, – он типичный американский козел, это ясно как день.

– Ай.

Парень в фартуке растоптал окурок на тротуаре. Сейчас он говорил без акцента, ленивым и довольным голосом. На лице все еще красовалась ухмылка.

– Может, кофе? Эспрессо? Бейгеле? Энчиладу? – Он махнул рукой в сторону кафе. У него получилось «эн-хии-ладу».[4]

Рубашка в клетку с серебряными пуговицами, зажигалка оттопыривала карман. Он похож на человека, полностью довольного собой. С чего вдруг он обратил внимание на меня?

– Она язык проглотила, Райли.

Губы девушки из компании шпаны изогнулись, обнажив блестящие зубы. Мне понравились ее розовые волосы.

Они все явно кайфовали.

– Она впервые видит знаменитость.

Райли. Райли Уэсссссст. Тот самый, который заставлял волноваться Молли-из-магазина-«Своун». Теперь я вроде как поняла почему. Сегодня, видимо, один из его «хороших дней».

– Полузнаменитость, – поправил другой парень, сплевывая на землю.

– Местная полузнаменитость, – констатировал один из игроков, грозя пальцем.

Девушка хихикнула:

– Местная полузнаменитость в своем воображении и на этой улице.

Шпана резко и отрывисто захохотала. Парень в фартуке посмотрел на них с благодушием.

Очень тощий парень произнес:

– Райли, приятель, плохо выглядишь. Как старик, чувак.

Я украдкой посмотрела на него. Райли. Может, он не заметил, как я покраснела? Это верно, его лицо выглядело измученным, слишком бледным. Он бросил снисходительный взгляд на шпану.

– Я в порядке, детишки, и мне уже, черт возьми, двадцать семь, до рая еще далеко, так что вам всем не стоит за меня волноваться.

Он закурил еще одну сигарету, крутанув кресало золотой зажигалки. Когда я заглянула ему в глаза, его лицо опять расплылось в этой дикой ухмылке.

По какой-то причине я ответила ему, чувствуя, как удивительное чувство вибрирует внутри меня.

И теперь мы с глупым видом улыбались друг другу. Или Райли улыбался мне так, как и всем подряд с буферами, а я по-дурацки расплылась в улыбке, потому что я тупая ослица.

Потому что, если бы он действительно узнал меня, если бы он мог увидеть меня, то что бы он подумал? Однажды мы ходили на парад Гранд Олд Дэй в надежде насобирать потерянные кошельки и полупустые бутылки с пивом. Дамп попросил нас остановиться, чтобы посмотреть на проходящих мимо девушек из танцевальных команд в фиолетовых сексуальных брюках и золотистых топах с пайетками. Эван заметил, что я тоже смотрю на них. Чуть погодя он сказал мне:

«Ты отлично выглядишь, Чарли, знаешь об этом? – Потом ухмыльнулся: – Под всем этим дерьмом и грязью».

Я просто смотрела на него, не зная, что ответить. До этого все всегда обращали внимание на Эллис, по понятным причинам. А парни, с которыми у меня завязывались какие-то отношения? С ними никогда не было приятных разговоров или цветов. Но то, что сказал Эван… подарило мне теплые эмоции.

Дамп окинул нас взглядом. И внимательно изучил мое лицо.

«Ага. У тебя милые глаза. Настоящий синий цвет, как океан или что-то в этом роде. Тебе не о чем волноваться».

Теперь же Райли наклонил ко мне голову.

– Что ж, Странная Девчонка, ты хочешь что-нибудь сказать?

Точно. Работа. Я здесь, чтобы узнать про работу.

– Я от Дарлы. Из «Своун». Она сказала, что вы, возможно, ищете кого-то, – выпалила я.

– Дарла настолько хорошо меня знает? – Райли улыбнулся, выпуская кольцо дыма. – Мне кто-то нужен, да. Думаю, ты мне подойдешь.

Мужчины за столиками подавились от смеха. Я почувствовала, как мое лицо снова вспыхнуло.

– Для работы. Мне нужна работа, черт побери.

– А, хорошо, ладно, ладно. Так. Теперь послушай. Я здесь просто шестерка. Заведение принадлежит моей сестре, и она вернется послезавтра. Я просто не…

– Джил уволился, – произнес один из игроков, – помнишь? Происшествие?

Райли ответил с насмешкой:

– Она не хочет быть посудомойкой.

– Нет, я хочу, – сообщила я быстро, – хочу.

Райли покачал головой:

– Ты заработаешь больше, если устроишься где-нибудь официанткой.

– Нет, я не люблю людей. Мне не нравится приносить им еду.

Мужчины засмеялись, а Райли улыбнулся и погасил окурок.

Из кафе послышались крики:

– Райли! Райли! Заказ готов! Где тебя черти носят?

– Похоже, что мое время здесь вышло, господа.

Он поклонился игрокам, затем повернулся ко мне.

– Хорошо, Странная Девчонка. Приходи сюда завтра утром. В шесть. Я ничего не обещаю. – И подмигнул мне. – Вот так разбиваются сердца, ты понимаешь? Когда веришь обещаниям.

Зеленая дверь захлопнулась за ним. Я стояла там, думая (надеясь?), что игроки, или шпана, или еще кто-нибудь, возможно, заговорят со мной. Но нет. Они просто вернулись к своим занятиям. Мне стало интересно, все ли меня уже позабыли в Крили. Я отправилась домой.

Работа. Посудомойкой. Я глубоко дышала. Это уже кое-что.

Когда я вернулась к Майки, в доме Ариэль не было света, поэтому я решила посидеть немного во дворе за домом. Я нашла удлинитель и воткнула туда вилку единственной лампы Майки, вытащила ее на улицу и установила на земле. Разложила альбом и угольные грифели вокруг себя. Сняла ботинки и носки и поморщилась от запаха. Я не мылась уже около недели. Неудивительно, что в супермаркете все глазели на меня: от меня воняло. Я понюхала свои подмышки. Мне необходимо принять душ. Но не прямо сейчас. Я обходилась без душа и более продолжительное время.

Где-то неподалеку слышны гитары и барабаны, резкая музыка и внезапная тишина – репетиция группы.

Я слушала, закрыв глаза, барабаня ступнями по песчаной земле. Басист перебирал струны и менял темп, неуверенный в своих пальцах; барабанщик не попадал в такт. Певец был раздражен, оттого что все играют нескладно. Его голос срывался, когда он пытался попасть в ноты, совпасть с проигрышем. Группа резко прекратила игру, бас лукаво захлебнулся; певец отрывисто прокричал «раз, два, три», и они снова бросились играть, находя друг друга сквозь шум. Я с еще большей остротой ощутила, как мне не хватает Майки; он всегда брал нас с Эллис послушать, как его друзья репетируют в гаражах и подвалах. Это было по-настоящему волнительно – наблюдать, как парень снова и снова подбирает аккорд, или как девушка усиленно барабанит. Эллис это всегда довольно быстро надоедало, и она доставала свой телефон, но я наблюдала и слушала, как создается произведение, и меня это надолго заряжало энергией.

Со временем движения и голоса начали совпадать, получилась музыка; и песня проснулась внутри музыки.