Литмир - Электронная Библиотека
A
A

С той минуты, как из одного лишь легкомыслия старостиха бросила мужу этот упрек, мир навсегда покинул их дом. Антош взвился, точно его змея ужалила, и так страшно побледнел, что даже старостиха испугалась. С неимоверным трудом он сдержался и не высказал всего, что просилось на язык в первом порыве гнева. И откуда она взяла такое? Сколько раз она распекала его, еще юношу, за пренебрежение к девушкам, да и теперь, когда он стал ее мужем, часто сердилась, что он не любит ходить с ней в трактир на вечеринки с музыкой! Если ей все же удавалось его вытащить, он никогда не танцевал, хотя девушки подбегали к нему, приглашали в круг. Старостиха дулась за это на мужа. Ведь тогда и ей, если она не хотела заслужить осуждение односельчан, нельзя было танцевать. А между тем ей не терпелось щегольнуть своим красивым платьем, показать, что она еще может отплясывать не хуже любой молоденькой. И после всего этого — такое обвинение! Антош не знал, чему больше удивляться; взбалмошности или зловредности жены. В конце концов он решил не обращать на эти намеки внимания — пусть потешит душеньку…

Старостиху же опять раздосадовало, что муж молчаливо сносит ее нападки, ее прямо подмывало затеять настоящую ссору. Стычки с мужем в самом деле стали для нее развлечением. Если уж не миловаться, так хоть побраниться всласть! Чтобы еще больше его взбесить, она сделала вид, будто в его немом презрении усматривает доказательство не совсем чистой совести, и при первом же удобном случае повторила обвинение с еще большей язвительностью. Однако ни на этот раз, ни позднее не дождалась ответа.

Забавляясь этой рискованной игрой, старостиха начисто забыла, что любой дождь, даже проливной, начинается с капель. Она без конца ломала комедию и уже сама переставала отличать притворство от истины. С такой запальчивостью она сетовала на измены мужа, так часто и убежденно твердила, будто он засматривается на других, что уже сжилась с этим вымыслом. Как подчас бывает у людей с живым и ничем не занятым воображением, понемногу она начинала верить своей выдумке. Но справедливое возмездие шло за ней по пятам. Старостиху все более угнетала мысль: а что если ее подозрения обоснованны, раз Антош столь слабо защищается? Она принялась всерьез следить за ним, и вскоре ей уже чудилось, будто у нее и в самом деле есть причины обвинять его в неверности. Вдруг она заметила, что он уже не так весел и не выглядит здоровяком. В последнее время Антош и работал и ел без прежней охоты, а порой из груди его вырывался тяжелый вздох. Эти признаки духовной неудовлетворенности, единственным источником которой являлась она сама, старостиха приписывала просыпающемуся чувству к другой. Что для нее могло быть страшнее этого! Неустанно разжигая в себе сомнения, она таяла у всех на глазах. Ночью склонялась над спящим мужем, подстерегала стук его сердца, шепот его губ. И хоть слышала лишь собственное имя, это ее уже не утешало. Душевный покой был нарушен. Она сама подняла на него кощунственную руку и теперь ей оказалось не под силу помешать грозящему обвалу. Каждый поступок Антоша, каждое движение и слово утверждали ее в мысли, что его гложет тоска по другой. Разница в годах, его бедность, ее богатство выступали перед ней с небывалой отчетливостью. Она не верила, что Антош хоть когда-нибудь любил ее, в его поведении усматривала один только расчет. Быть может, принимая ее руку, он уже мечтал о ее смерти… Празднуя с ней бракосочетание, возможно, уже представлял себе другую свадьбу… Старостиха припомнила, что, выходя после венчания из костела, увидела ворону, а не голубя, предвестника верной любви.

Не зная, кого, собственно, подозревать, ибо как она ни шпионила за Антошем, ей не удалось подметить ни одного обращенного в чью-либо сторону нескромного взгляда, старостиха решила поочередно перебрать всех известных ей девушек и женщин моложе пятидесяти лет. Что ни день, она произносила новое имя. Антош выслушивал ее все с тем же внешним безразличием и внутренним негодованием. И пропасть между супругами ширилась с каждым часом.

Наконец слишком туго натянутая струна лопнула.

*

Случилось это в воскресенье, в храмовый праздник. После обеда все готовились пойти в трактир, где по таким дням не обходилось без музыки и танцев. Хозяева и работники надевали что понаряднее. И тут дьявол снова стал искушать старостиху. Завязывая ленты своего шелкового, расшитого золотом передника, она с испугом заметила, как похудела за последнее время. И вспомнила, что все почему-то смотрели на нее, когда она утром в костеле прошествовала рядом с мужем к своей скамье. Антошу так шли и новый синий сюртук, и высокие, до блеска начищенные сапоги, и бархатный жилет с красовавшейся на нем золотой цепочкой от часов, и только она, жена, не годилась, не шла ему. По крайней мере именно это прочла старостиха в глазах соседей. Она сохла, желтела, старела. А он? Он лишь начинал по-настоящему жить. Ему едва минуло тридцать, а ей уже за сорок…

Эти размышления наполняли сердце женщины отчаянием, и она не удержалась, чтобы не кольнуть того, кто был причиной ее страданий, не могла больше мучиться в одиночку, даже если бы речь шла о спасения ее души.

— Что ты сказала? — мрачно переспросил Антош. Он нарочно не захотел понимать услышанного, чтобы не ссориться в такой торжественный день. Думал, она не решится повторить, но она вновь и еще злее произнесла:

— Я говорю, что хотела бы взять к нам девушку, которой можно доверить дом и детей, когда я ухожу на целый вечер и целую ночь, как, например, сегодня. Да только…

— Что «только»? Твое хозяйство вроде бы приносит достаточный доход, чтобы нанять лишнюю служанку, если она действительно тебе нужна.

С тех пор как старостиха переменилась к Антошу, он никогда не позволял себе сказать «наше хозяйство». И жена его уже не поправляла.

— Не о том речь. Я сама знаю, что могу и чего не могу. Но я не потерплю сраму в своем доме…

— Какого сраму?

— Не тебе спрашивать!

Антош и впрямь больше ни о чем не спрашивал, только перестал одеваться. Он почувствовал, что опять надвигается гроза! Но хотя старостиха не могла не заметить, как изменился он в лице, это ее не остановило.

— Какая-нибудь грубая девка, не дорожащая своей честью, мне не нужна, таких у меня полон дом. А воспитанной девушке, которая по-настоящему заменила бы меня в доме и возле детей, я не хочу портить жизнь…

Это уже переходило всякие границы. Антош не мог больше притворяться, что не понимает намеков. Терпение его было на исходе. И с угрозой в голосе он произнес:

— Похоже, ты надумала подразнить меня веселой шуткой… Но не забывай, жена — много зла произошло оттого, что люди шутили невпопад.

— Я не шучу, — упрямо настаивала она.

Антош резко поднялся со стула, спустив на пол мальчиков, которые вскарабкались к нему на колени. Полуодетый, он вышел в сад — хоть немного остыть. Чувствуя, что с ним происходит недоброе, дети расплакались. Тогда мать, не зная, на ком бы выместить свой гнев, заперла их в темный чулан и не выпускала почти час, пока не вернулся Антош. Он выглядел так, словно за это короткое время перенес тяжкую болезнь.

— За что ты наказала детей? — спросил он жену, когда, заплаканные и напуганные, они забрались в постель и заснули, обессилев от горьких слез.

— Не твоя забота, — вызывающе бросила старостиха.

Антош опять побледнел, но потом овладел собой.

— Одевайся живей, — сказал он, с величайшим трудом сдерживаясь и думая только о том, чтобы хоть в этот день избежать унизительной сцены. — Я встретил в сенях человека, которого прислал трактирщик. Соседи уже справлялись о нас. Придется поторопиться.

Это не было простой уловкой; трактирщик, дальний родственник старостихи, действительно послал за ними, поскольку, и верно, о них уже спрашивали. В храмовый праздник каждый хозяин должен явиться со своей женой к музыке, что бы там ни случилось. Если кто из них придет один или тем более оба не покажутся, на то должна быть очень веская причина, иначе об этом будут повсюду судачить. Не прийти — все равно что во всеуслышание объявить о разрыве, о семейной распре, которую больше не могут или не хотят скрывать. Стемнело, а старостиха с мужем все еще не показывались в трактире. Соседи начали шушукаться, а соседки допытывались от их работников, что, мол, там происходит. Служанки не заставили себя долго упрашивать и все доложили в подробностях. Вскоре весь трактир знал об очередной ссоре между Антошем и старостихой. Люди немало дивились ее легкомыслию: зачем возводить на мужа напраслину и только искушать судьбу, зачем попрекать Антоша любовницами, которых у него никогда не было. А молодые девушки шептались, что-де и поделом бы старостихе, кабы Антош нашел какую-нибудь пригожую молодку; вот бы она взвилась! Пускай печенка у нее лопнет со злости, пускай отправится к своей прабабушке!

15
{"b":"832981","o":1}