И вот он подходит к самому крупному боксу. Чёрному, со светящимися по всей его поверхностью синими рунами, окружённому десятками бойцов в чёрной броне. Но как только он вошёл, не успел он толком рассмотреть всех присутствующих, как один из присутствующих бойцов сдёрнул с себя шлем брони и крича «папа» стиснул его в объятиях. Все, в том числе и он, были мягко говоря удивлены. Но стоило неизвестному поднять своё лицо от его груди как он тут же её узнал. Да, волосы стали куда длиннее и приобрели фиолетовый цвет с синими кончиками, появилось два волчьих ушка, а некогда голубые глаза окрасились в зелёный. Но вот лицо осталось прежним. Лицо его дочери, которую он уже и не надеялся увидеть живой. Губы против воли расплылись в облегчённой, но счастливой улыбке, на глазах выступила влага, а руки сами собой обняли единственного дорогого ему человека.

-Доченька.

-Думаю им нужно время наедине. –С мягкой улыбкой произнесла божественно красивая женщина в явно жреческих одеяниях.

-Согласен. –Кивнул Огнев. Пусть он и сам лишь недавно стал отцом, но даже так он не мог представить, чтобы чувствовал окажись на месте мужчины перед ним. Одно осознание что его ребёнок мог оказаться в городе, который в один миг превратился в филиал Ада… трудно представить подобные переживания и чувство бессилия. –Рядовой, проводи их в комнату отдыха. –Отдал тот приказ гвардейцу. –А о делах поговорим через пару часиков, как раз остальные разведчики вернуться.

***

Верховная жрица Илия. Неделю спустя.

Стоя на вершине Лахта-центр, здания что стал прибежищем почти для половины выживших жителей Питера, Илию не покидало смутное чувство тревоги. Вид что ей открывался был воодушевляющим и дающим надежду на лучшее будущее. Город был почти очищен от мёртвых, каждый день они спасали всё больше жизней и находили всё больше групп выживших. Но тогда почему чувства ей говорят, что это ничего не значит? Почему она всё ещё ощущает город одним большим могильником? Она не знала, но разработанный план ей уже казался не таким уж и надёжным.

Согласно плану, Армия должна была разделиться. Самые элитные силы пойдут напрямик через леса к Питеру, игнорируя другие города по пути. А уже потом, после отчистки города, получения его ресурсов и наведения в нём порядка можно было бы начать присоединять к себе другие города. Хороший план. Верный. Один только факт того что под их властью находиться два Великих города, города в котором творилась история страны и мировая история, должны были склонить чашу весов остальных к тому чтобы выбрать присоединение. Но что-то было не так. Илия не могла понять, что, но у неё было ощущение непрекращающейся тревоги. А потому паладины и разведка уже излазили весь город в поисках подставы, но ничего не нашли. Конечно обыскать столь большой город, да ещё и наполненный немёртвыми задача нетривиальная и всего за семь дней её не выполнить. И от этого ей было ещё более тревожно. Что-то надвигалось, и она не могла это остановить.

***

Три недели спустя. Санкт-Петербург.

Все были в предвкушении. Второй по значимости город страны был очищен от нежити, а его жители наконец-то смогли вздохнуть с облегчением. Ведь пришедшая армия не только очистила город от угроз, но и огородила его стеной из магических барьеров, уже вырывая фундамент для Великой Стены как в Москве. Люди выходили на улицы, накрывали столы, готовились к празднику и поминкам тех, кто ушёл. И таких было до прискорбного много.

До апокалипсиса население Санкт-Петербурга насчитывало более шести миллионов человек, но теперь... Когда люди стали выходить из убежищ и лёжок, а самые отчаянные возвращаться из лесов, даже тогда вышло насчитать лишь чуть более ста тысяч человек. Стариков и детей почти небыло, всех сожрали за год выживания. В Питере небыло армейцев что были готовы помочь при первых выходах в поле старикам и детям, тем самым компенсируя их физическую слабость. Им пришлось выживать самим, и как итог всё население младше четырнадцати лет и старше шестидесяти или сожрали, или обратили в нежить. Когда люди осознали данный факт это сильнейшим образом ударило по их морали. Особенно тех, кто ещё лелеял увидеть живыми своих престарелых родителей или детей. Но теперь всё закончилось.

Договор подписанный Борисом Синицыным включал их в состав Российской Империи, со всеми вытекающими. Это и помощь едой и лекарствами, и защита немногих убежищ, и зачистка близлежащих территорий. Петербуржцы с огромным энтузиазмом помогали своим спасителям, показывая на деле что целый год Ада не прошёл для них даром.

Год постоянного выживания сказался на всех выживших так или иначе. Как итог, даже немногие целители, артефакторы и алхимики могли постоять за себя. Что уж говорить о полноценных охотниках, в которых превратились все выжившие.

Каждый петербуржец имел уровень от шестьдесят пятого до восьмидесятого, тем самым стоя наравне, а то и превосходя по уровням солдат армии. Но армеец — это не просто высокий уровень с навыками. Это в первую очередь подготовка, тактика, спаянная работа в команде, чёткая иерархия и стандартизированное снаряжение. Солдаты имперской армии были лучше обучены, лучше работали вместе, лучше вооружены и снаряжены. Там, где охотники шли нахрапом, имея общее командование лишь до начала боя, солдаты действовали сообща, меняя своё построение и тактику под постоянно меняющиеся поле боя. И это давало результаты, которые и позволили в кротчайшие сроки зачистить город чья площадь была почти полторы тысячи квадратных километров.

И Питер, и Москва с огромным интересом слушали и обсасывали все новости, которые поступали от армии. Для москвичей осознание того что культурная столица будет вновь частью страны была важна. Это был знак. Доказательство того что всё наладиться и станет легче. Нужно лишь перетерпеть и подналечь.

Видя такие настроения Млечин поделился своими наблюдениями с Огневым. Которые недолго думая приказал готовить праздник в честь очистки Санкт-Петербурга и возвращение его в лоно страны.

-А следующие на очереди Новгород и Тверь. –Указал император следующие цели похода. Два древних города России, что видели всю её историю. Два города о которых знал каждый русский. Их возвращение окончательно укрепит веру людей и статус Империи как той силы что имеет право объединять страну.

Люди ликовали. Люди готовили праздник. Люди были как никогда воодушевлены. И лишь единицы чувствовали, что тени сгущаться.

Ирина Синицыны. Дома.

Ирина была счастлива. Все прошедшие невзгоды и испытания стоили того. И хотя ей было жалко своих друзей и всех погибших, но год выживания и постоянных боёв сделали своё дело. Она стала более прагматичной и циничной. Да и чувство времени в такой обстановке идёт куда быстрее. Что уж говорить если воспоминания о мирных школьных деньках для неё теперь кажутся чем-то невероятно далёким и давним, чем-то что было в прошлой жизни. Но всё это окупилось, как только они с папой вернулись домой. В их родной домик, где она выросла.

Когда отец привёл её домой после переговоров, она своим глазам не поверила. Их домик был цел и невредим. Да, забор из тоненьких досок заменил монументальный монстр из камня и железных пластин, но в остальном он был прежним. Она расплакалась прямо в прихожей. Слёзы облегчения и радости просто пошли из её глаз. Только тогда она окончательно поняла, что всё закончилось. Её личный кошмар, эта непрекращающаяся пытка неизвестностью, закончилась. Она дома, её папа рядом, живой и здоровый.

Сколько она так проплакала она не знала. Просто в какой-то момент обнаружила что утыкается лицом в папино плечо, а сам он сидит на полу, прижавшись к стене спиной и ласково гладит её по голове, прямо как в детстве, когда мама ушла. И только в этот момент она осознала, что совершенно не думала о матери. Да и прислушавшись к себе поняла, что ничего не ёкает в сердечке при мысли что она могла умереть. Да и совесть от таких выводов как-то подозрительно молчит.