Переходим от деловой к социальной функции. Предположим, что это торжественный прием после свадьбы. Свадебные подарки разложены по комнате. Огромная толпа нарядно одетых людей; два детектива, тщательно замаскированные, чтобы выглядеть именно как детективы; закуски. В центре комнаты стоит молодой человек с кофейным льдом в каждой руке и направляется к двум дамам в углу. Вокруг него толпа, и нет свободного места, на которое он мог бы поставить один из стаканов со льдом, и в этот момент возникает настоятельная необходимость, чтобы он чихнул. Подумайте, что означала бы для него в этот момент третья рука. Я рассказал об этом одной моей знакомой даме, и она ответила следующими многозначительными словами: "Никому и в голову не придет захотеть чихнуть при таких обстоятельствах, а если бы человек захотел, он бы подавил это желание. Он бы точно не чихнул". Я подчеркиваю, что эти слова очень значимы. Они означают, что природа стала настолько несоответствующей потребностям цивилизации, что мы вынуждены подавлять наши естественные и первозданные желания.

То, что подавляется, рано или поздно атрофируется. Если в ближайшее время нам не предоставят третью руку, можно ожидать, что в мире родится поколение несчастных существ, абсолютно неспособных чихнуть.

Как часто за карточным столом мы видели человека, который в самый разгар игры замечал, что пепел его сигары достиг опасной длины. Либо он должен сбить его в пепельницу, либо он упадет. Он не может сбить его, потому что весь его скудный ручной инвентарь занят сдачей карт. Поэтому пепел падает на стол, на одежду или на пол. Третья рука убирает сигару, переходит через левую руку, сбивает пепел в соответствующую емкость, возвращается и кладет сигару в рот, ни в коем случае не прерывая игру. Опять же, для целей ухаживания в его деликатном развитии в девятнадцатом веке третья рука необходима. Первобытному человеку хватало одной руки, чтобы сбить с ног понравившуюся ему девушку, и двух, чтобы перекинуть ее через плечо. Он уходил с ней, а доисторический "Фешенебельный интеллект" сообщал, что помолвка уже заключена, и брак скоро состоится, между таким-то и такой-то. Но теперь эта брутальность ушла в прошлое. У нас есть нежность и ее проявление.

То, что третья рука необходима, уже было подсознательно понято. На днях я взял в руки одну из серийных статей в дамской газете и прочитала прекрасное описание любовной сцены между баронетом (которому можно было бы доверить сделать все в надлежащем виде) и дочерью графа. Он держал ее две маленькие ручки в своих, обнимал ее талию, гладил ее волосы и целовал ее в глаза – и все это одновременно. Автор считал, что все эти вещи были необходимы и нужны одновременно, но на мгновение забыл, что природа ("лепившая" модель в соответствии с требованиями варварского человека) дала человечеству только две руки.

Единственное возможное возражение, которое я вижу против третьей руки, – это возражение, которое будет ощущаться только детьми, – что придется мыть еще одну руку, но преимущества не поддаются исчислению.

Часто в опере можно наблюдать дирижера, когда он по-настоящему погружен в свою работу. Он дирижирует своим телом, головой, четырьмя конечностями и палочкой, и даже тогда он не выглядит довольным. Что ему действительно нужно, так это третья рука. Как полезны третьи руки в управлении автомобилем. У вас есть проблема с двигателем, и вы хотите подать сигнал едущему сзади транспорту. Фотография, работа с микроскопом, бритье, чтение в постели – все, в сущности, стало бы проще.

Я ожидаю, что третьей руке будут особенно рады женщины. На двенадцать пальцев можно надеть больше колец, чем на восемь. Во многих других отношениях дополнительная рука окажется бесценной для женского пола.

Боюсь, что в нижеследующей статье мой друг Дамструтер позволил себе руководствоваться исключительно личными соображениями. По той или иной причине собаки не любили Дамстратера и привыкли выражать это привычным им способом. В результате он приобрел незаурядное мастерство в выполнении маневра, при котором, независимо от изначальной задумки собаки, ее зубы оказывались в деревянной ноге Дамстратера, а не в другой. Собака уходила с усталым выражением морды и убегала прочь, чтобы обсудить вкусовые ощущения с другими собаками и принять решение вести более правильную жизнь. Но вместе с этим умением Дамстратер неизбежно должен был приобрести и некоторые предубеждения, хотя, как можно заметить, он их отрицает. Он часто с теплым чувством одобрял постановление о намордниках и менял своего портного, когда узнавал, что бедняга держит терьеров. Он говорил, что честный торговец не будет пытаться вести бизнес таким образом. С этими предисловиями мы можем перейти к его статье о воспитании сторожевой собаки.

*****

Сторожевая собака дает нам прекрасный пример того, как природа полностью обеспечивала простые нужды дикарей, но не смогла удовлетворить многочисленные и сложные потребности нашей современной цивилизации.

В варварские времена послеобеденный отдых, как мы его понимаем, был практически неведом. Как правило, чай не подавался, гость проделывал небольшую причудливую работу с примитивным кремневым оружием и головой хозяина, а завершалась процедура похоронами. В этом случае большая свирепая сторожевая собака, с крутым нравом, готовая напасть на любого, кроме своего хозяина, была как раз то, что нужно; на самом деле, собака могла внести существенные изменения в актерский состав этих похорон.

В редких случаях дружеского визита, скажем, визита человека, желающего обменять пару бутылей медовухи, старинной, средней крепости, на вашу лучшую корову, он приходил вооруженным и, пожав руку хозяину, со словами извинения быстро приводил сторожевого пса к порядку.

Но как смягчающее и утончающее влияние цивилизации изменило все это! У нас много друзей, и они часто посещают нас, они приходят, вооруженные не более грозным оружием, чем портсигар, и хозяин часто так привязан к своей собаке, что он был бы очень раздосадован, если бы вы ее убили. И мы не можем обойтись без сторожевых собак, потому что в деревне есть бродяги, а в городе – грабители.

Мы пытались исправить недостатки природы, и, конечно, безуспешно. Чтобы предотвратить неприятности, которые почти неизбежно возникают, когда ваш сторожевой пес кусает за лицо даму, которая пришла по поводу миссий зенаны1, мы ввели намордник и цепь. Но хотя, как я часто убеждался, они лучше, чем ничего, они являются несовершенным решением. Собака, которой нужен намордник или цепь, – это собака с плохим характером; и намордник, и цепь, как правило, еще больше ухудшают ее характер. Какая глупость!

Были испробованы и другие способы, но о них вряд ли стоит упоминать. Некоторые делают вид, что их собаки обучены различать и не кусать прилично одетых людей. Как правило, это лишь притворство и не более того. Там, где нет ничего подобного, имеет место проявление жестокости.

Собака, чей интеллект доведен до такого высочайшего уровня, что она не пускает бродягу, но позволяет автору "Герцогов, с которыми я обедал"2 тревожить стуком в дверь, – это собака, с которой, как и со всеми хорошо выдрессированными собаками, обращаются с чудовищной жестокостью. Учтите, что различие по одежде не дает положительных результатов. Вы же не хотите, чтобы человек, пришедший посмотреть, почему вода в ванной не уходит, бросил сумку с инструментами и бросился бежать по садовой дорожке. Вы бы предпочли, чтобы он пришел и приступил к работе. Но вы бы хотели, чтобы вашей собаке было что сказать человеку, хорошо одетому, который посылает к вам служанку с карточкой летних цен на дробь, а в ее отсутствие уходит с маленьким серебряным супником, доставшимся вам от дяди Джозефа, и с меньшим из двух барометров.

На самом деле нам нужен градуированный сторожевой пес – то есть сторожевой пес с регулируемым нравом. С пониженным темпераментом он может позволить вору-барометристу войти в дом, но как только вы обнаружите пропажу, вы включите темперамент на полную мощность, и собака будет преследовать нечестного незнакомца и продырявит его, как марочную бумагу.