Подойдя к преподавательскому столу, он неожиданно для нас с улыбкой сказал:

– Для продолжения учёбы к нам переведена группа курсантов второго курса инженерного факультета училища им. М. В. Фрунзе. Трое из них будут назначены в нашу роту командирами взводов.

Надо заметить, что Высшее военно-морское училище имени М. В. Фрунзе имеет славную трёхвековую историю. В разные годы это старейшее военно-учебное заведение окончили сотни выдающихся деятелей России. Среди них были знаменитые флотоводцы Ф. Ф. Ушаков и П. С. Нахимов, известный мореплаватель С. И. Челюскин, первооткрыватели Антарктиды Ф. Ф. Беллинсгаузен и М. П. Лазарев, выдающийся композитор Н. А. Римский-Корсаков, писатель-маринист К. М. Станюкович, крупнейший специалист в области радиоэлектроники академик адмирал-инженер А. И. Берг. Выпускниками училища были видные деятели флота времён Великой Отечественной войны адмиралы Н. Г. Кузнецов, В. А. Алафузов, А. Г. Головко и другие.

Конечно, курсанты-фрунзенцы очень гордились историей своего училища и как командиры и помощники командиров взводов много сделали для нашего воспитания в духе боевых традиций Военно-Морского Флота. Наши наставники часто являли собой примеры крепкой флотской дружбы, особого состояния души, мужества и отваги. Об одном случае, связанном с курсантом по фамилии Варавва, в курсантской среде ходили разные байки. Варавва был незаурядной личностью и прославился своей решимостью постоять за себя и своих друзей.

Раньше, до 1950 года, курсанты военно-морских училищ, находясь в увольнении, носили при себе палаши (в качестве предметов форменного обмундирования). Морской палаш, как известно, любил носить сам Великий император Пётр, а его ближайший сподвижник светлейший князь Александр Меншиков ловко орудовал им при абордаже шведских кораблей.

Молва гласила, что во время потасовки курсантов на Невском проспекте Варавва выхватил палаш из ножен и, отбиваясь от нападавших, случайно задел им одного из юношей. Разразился скандал, и флотское начальство под давлением общественности вынуждено было запретить ношение палашей курсантами в увольнении, оставив такое право лишь за ассистентами при Боевом Знамени. Очень жаль, что нам не пришлось пощеголять ими перед публикой в дни увольнений. А как хотелось пройтись по Невскому проспекту с любимой девушкой, придерживая левой рукой палаш, висящий на поясном ремне!

Наше пребывание на крейсере «Аврора» приближалось к концу. Командир роты остался доволен успехами курсантов в учёбе и поведением на корабле. Всё шло как по маслу и ничто не предвещало беды. Но жизнь, как известно, состоит не только из праздников. Случилась и у нас серьёзная неприятность. Во время осмотра машинного отделения любознательность нашего товарища Гены Витушко чуть не стоила ему жизни. Оступившись, он провалился в люк, ведущий в угольную яму. К счастью, всё обошлось.

«Мне просто повезло, – рассказывал нам потом Гена. – Во время падения я схватился рукой за какую-то железяку и в таком положении продержался до прихода помощи. Страшно было смотреть вниз: время тянулось медленно, в глазах стали появляться чёртики, и в какой-то момент мне даже показалось, что там, на дне глубокого трюма, стоит и ждёт меня белая смерть с косой в руках».

Не прошло и двух дней, как вдруг… Недаром на Руси говорят: «Беда не приходит одна!» Был воскресный день. Вечерело. Наступило бабье лето и пора перелёта птиц на юг. Мы стояли по левому борту крейсера у туго натянутого леера и любовались вечерним закатом.

– Смотрите, гуси! – крикнул кто-то из ребят и показал рукой в сторону моста через Большую Невку.

Над рекой, высоко в небе, широким красивым клином летела стая гусей. Слабая волна, идущая вдоль гранитного берега, тихо плескалась о борт корабля. От середины реки по направлению к «Авроре» быстрым ходом шла прогулочная лодка. В ней сидели два парня и девушка. Они о чём-то весело болтали. Мы всё своё внимание сосредоточили на лодке, пытаясь лучше рассмотреть девушку с рыжей косой.

– Рыжая и вся в веснушках, – с усмешкой сказал стоявший рядом со мной Феликс Степанов. – Рыжая бестия.

– Рыжая, но симпатичная, – возразил я ему.

Лодка всё ближе подходила к нам. Когда она оказалась на расстоянии броска гранаты, Феликс неожиданно, с криком «Лови!», бросил в её сторону пустую бутылку, которая, описав в воздухе дугу, упала не в воду, а по закону подлости ударилась о весло и разбилась. Осколком стекла поранило девушку. Она вскрикнула и закрыла левую щёку рукой. Когда девушка отняла руку, то на её щеке мы увидели кровавое пятно.

Феликс побледнел и крепко вцепился руками в леер. Мы тоже опешили, не зная, что в таких случаях надо делать. Нас выручил матрос, стоявший рядом. Он быстро поднялся на ходовой мостик и доложил о случившемся вахтенному офицеру, который приказал дежурному фельдшеру оказать девушке медицинскую помощь.

Тем временем лодка, обогнув корму крейсера, причалила к трапу.

Рана, как потом мы узнали, оказалась неглубокой. «Так себе, небольшая царапина, – успокоил фельдшер командира роты, – до свадьбы заживёт». Однако Феликсу этот дурацкий поступок чуть не стоил отчисления из училища. Слух о происшествии с курсантами на «Авроре» дошёл до нашего руководства. Начальник политотдела капитан 1 ранга Мельник распорядился тщательно разобраться и строго наказать хулигана, вплоть до отчисления. «Чтобы другим неповадно было!» – заметил он.

Феликса спас командир роты. Благодаря его решительным действиям дело удалось замять. Королёв позвонил девушке, поговорил с её родителями и извинился за необдуманный поступок своего подчинённого. Когда тучи над Феликсом окончательно рассеялись, кто-то из ребят пошутил:

– Теперь у тебя, Феликс, одна дорога – брать в жёны пострадавшую. Кстати, она хоть и рыжая, но ничего…

Конечно, Феликс сильно переживал, но все были уверены, что он не собирался бросать бутылку именно в лодку с людьми. Сработал его Величество случай!

Как у Феликса в руке оказалась пустая бутылка, для всех нас так и осталось тайной…

Поначалу курсантская жизнь, однообразная от подъёма до отбоя, показалась мне скучной, а для ребят, только что сменивших свою гражданскую одежду на военную форму, к тому же и трудной.

– Тебе хорошо, к подъёму привыкать не надо, – рассматривая на моей форменке новые погоны старшего курсанта, сказал как-то Наиль Боровиков. – А каково нам, салагам?

– Ничего, привыкнешь и ты, – успокоил я своего друга. – Говорят, человек ко всему привыкает.

И действительно, не прошло и трёх месяцев, как все курсанты нашей роты окончательно свыклись с мыслью о необходимости жить по распорядку дня, строго выполнять приказы и требования воинских уставов, соблюдать флотские традиции.

Подъём в шесть утра и ежедневная физзарядка для них уже не казалась пыткой на дыбе, а спортивные занятия и соревнования воспринимались, как праздник души и тела. «В здоровом теле – здоровый дух!» – любил повторять наш физрук майор Самохвалов. Он был среднего роста, крепыш, словно гриб-боровик. Основное внимание Самохвалов обращал на плавание. «Тонуть как топор, брошенный в воду, – позор для моряка!» – убеждал нас майор. И добился своего – к началу морской практики все курсанты первого курса успешно сдали нормативы по плаванию.

Несение внутренней, караульной и гарнизонной службы стало для нас нормой жизни. Даже большие (еженедельные) приборки, которые на первых порах для многих курсантов были в тягость, постепенно превратились в своего рода отдых. Этому способствовала и музыка, гремевшая во время приборок повсюду, даже в комнатах для чистки обуви и гальюнах.

Благодаря нашим замечательным преподавателям напряжённая учёба с её теорией, практикой и самостоятельной подготовкой быстро переросла в потребность – хотелось больше знать и уметь! Настроение с каждым днём менялось к лучшему, а курсантская жизнь становилась интересной и даже красивой, наполненной каким-то особым смыслом и романтикой…