Велга попятилась было, но шаги позади её остановили.

– Я… там… на меня напали.

Он покосился на своих товарищей, мотнул головой, произнёс на скренорском:

– Разберитесь.

И двое тут же направились к двери, из которой только что выбежала Велга, обошли своих мёртвых товарищей. Кто их убил?

– Не переживай, господица, с нами ты в безопасности.

– Что здесь случилось? – она оглядела людей Инглайва.

– Среди моих людей оказались предатели. Они замыслили похитить тебя, господица, – голос Инглайва был спокойным, холодным, точно зимний рассвет. – К счастью, я вовремя раскрыл их заговор.

– Похитить меня? Зачем?

– Ты дочь господина Буривоя. Разве этого мало?

В доме раздался топот. Крик. Велга дёрнула головой, подпрыгнула на месте. Скренорцы насторожились, обошли костёр стороной.

Медленно, скорчившись, на улице показался Грач. Он был по-прежнему одет в женскую одежду, лицо его скрывал платок. Он сгорбился, чтобы показаться меньше.

– Что тебе нужно, бабка? – рассердился Инглайв. – Иди спать, не мешайся.

– Это не… – Велга не успела ничего добавить, встретившись взглядом с Грачом.

Он поманил её рукой, она попятилась от него.

– Пошла прочь, старуха. Видишь, ты пугаешь господицу! – рассердился Инглайв.

Трещал костёр. Сверкали топоры в руках скренорцев, отражая пламя. И вокруг лежали мёртвые. Рослые, крепкие. Велга встречалась с ними не раз в последние дни. Они были весёлые, улыбчивые, любовались невестой своего господина. Они должны были отвезти её на север. И теперь они были мертвы.

Велга крутила головой. Слева чародей. Справа скренорец. И везде смерть.

– Велга, – позвал вкрадчиво Инглайв. – Иди ко мне.

Грач упрямо молчал. Голос выдал бы его, и потому он манил рукой. Слишком смуглой и крупной для старушки.

– Эй, – один из скренорцев обошёл Велгу и направился к чародею. – Ты! Лицо смотреть.

Грач попятился, скренорец схватил его за платок.

– Лицо!

И чародей выкинул руку, с пальцев сорвались искры, полетели прямо в лицо скринорца. Он закричал, уронил топор, закрываясь руками.

– Хи-ить![1]

Грач скинул платок. Он остался в платье нянюшки, закрутился на месте. И искры – золотые искры заклятий полетели с его пальцев.

Велга пригнулась, завизжала. И слышно стало, как в доме поднялся крик.

Она упала на землю. А над её головой засверкал огонь и полетели искры.

– Стой, сука!

Велгу схватили за ворот и, точно кутёнка, протащили мимо костра. Она визжала, вырывалась, но в чужих руках казалась лёгкой, как пушинка. Её встряхнули, вздёрнули вверх.

– Чародей! – закричал Инглайв. – Я перережу ей горло! Слышишь?

Грач взъерошенный, в огромных одеждах нянюшки, в пёстром платке, оскалился. И пламя костра придало его лицу ещё больше уродства. Глаза горели золотом. Бес. Бес.

Велга завыла от ужаса, и Инглайв ударил её по губам.

– Заткнись, сука, – прошипел он, снова встряхивая её за шиворот, приставил нож к её горлу. – А ты, чародей, вали отсюда. Не знаю, что ты на хрен задумал, но лучше не связывайся со мной.

Во дворце нарастал шум.

– Тревога! – раздалось из распахнутого окна. – Тревога! Скренорцы…

И слышно было, как десятки пар ног затопали по тёмным ступеням. Зажглись огни.

От страха трясло. Но помощь уже спешила. К ней спешила. Скорее.

Медленно Грач обходил костёр. Он остановился у скренорца с обожжённым лицом. Тот выхватил нож, замахнулся в слепой ярости.

– Убью, – зарычал он по-скренорски.

И Грач взмахнул руками. Огонь из костра поднялся, точно саван, схватил скренорца за руки и утянул к себе. Тот вырывался, выл, кричал. Но чародей даже не оглянулся. Он не отводил взгляда от Инглайва.

А нож в руке Инглайва дрогнул, и Велга пискнула, когда почувствовала, как остриё коснулось её шеи.

– Это ты, скренорец, – рот Грача растянулся в белозубой улыбке, – лучше отпусти господицу Велгу. Не тронь её.

– С этой сукой я могу делать что пожелаю. Ты мне не указ. Уходи, если хочешь жить. Даже прощу тебе его, – он мотнул головой в сторону сожжённого заживо.

Тот откатился от костра, и головешки разлетелись по земле.

Тёмные глаза чародея бегали из стороны в сторону.

Он не решался, гадал, как лучше поступить, когда дверь снова распахнулась и на крыльцо вылетел Данилко. В руках кухонный топорик. Лицо испуганное, как у ребёнка.

– Велга!

А за ним – гридни отца. Они вывались толпой, и Инглайв с Велгой в руках попятился.

– Тревога! – заорал гридень.

– В бой! – прямо на ухо Велге по-скренорски выкрикнул Инглайв.

И тогда чародей снова вскинул руки. А пламя костра взмыло в воздух, словно птица. И накрыло всё вокруг. Они ослепли от искр, а пламя стреляло, взрывалось, вихрем кружило вокруг.

Велга завизжала. И её вдруг вырвали из рук Инглайва.

– Сюда.

Она споткнулась, упала. Под ней оказался Данила. Он кашлял, изо рта кровь.

– А-а-а!

Велга отпрянула, поползла в сторону по земле. Её схватили снова за волосы, дёрнули. Она даже не успела понять, кто схватил её, как налетел кто-то другой. И Велгу снова отпустили.

Она упала, откатилась в сторону, сжалась в комочек и посмотрела осторожно сквозь пальцы.

Вокруг творился ужас. Пламя, крики. Она видела Данилу, захлёбывавшегося собственной кровью. Она видела скренорцев и гридней, рубивших друг друга. И не узнавала никого.

А рядом, совсем рядом оказалась дверь.

Через неё можно было попасть обратно в дом, к другой лестнице, что вела сразу на мужскую половину. Там был отец. Он мог её защитить: от чародея, от скренорцев, ото всех, кто потерял разум в эту ночь.

И она бросилась внутрь, дальше наверх по ступеням. На мужской стороне горел свет.

– Отец! – распахнув дверь, она вдруг поняла, что руки её тоже в крови.

Но там пусто. Одна клеть, другая. Никого. Только холоп, дрожавший в углу.

– Господ-диц-ца, – заикаясь, проговорил он. – Вс-се… там…

Он вскинул руку, ткнул куда-то в стену. Велга обернулась.

И раздался крик – дальше, там, где находились покои матери.

Ей нужно было бежать. Ей нужно было спрятаться. Но Велга кинулась вперёд.

– Отец! – она пыталась позвать на помощь, но не могла вспомнить ни одного слова. Ничего. Где все слова?

Где все люди?

Внизу, с улицы, раздался дребезг.

Велга споткнулась на ровном месте, упала, поднялась, не раздумывая, не медля. И выглянула в распахнутое окно. Внизу горели огни. Внизу горели конюшни. И крыльцо дворца. И люди. Столько людей.

Кто это начал? Как это вообще произошло?

Хлопнула дверь. Велга взвизгнула, обернулась. Оборотень стоял позади. В женской одежде. Разъярённый. Взлохмаченный.

– Где мальчишка?

Она замотала головой. Он проскочил мимо. Туда, откуда больше не раздавались крики.

В груди похолодело. Почему никто не кричал?

Чародей скрылся за поворотом. Но Велга больше не могла бежать. Шатаясь, словно пьяная, она побрела дальше.

Стены дворца кружили вокруг Велги, и она пыталась хвататься за них окровавленными руками, но они ускользали из-под пальцев. В ушах звенело. Или и вправду звенели клинки?

Она снова споткнулась, упала, села на пол, хватаясь за голову. Пахло дурно. Дымом пахло.

Велга попыталась встать, но рукой оперлась о что-то мягкое и взвизгнула.

– Н-нянюшка, – вдруг и она начала заикаться.

Старуха лежала неподвижно. Из распахнутого, точно ларец, горла текла кровь.

Даже закричать не получилось. Вместо крика изо рта вылилась жидкость. Велга утёрла рот, закашлялась, выплёвывая остатки рвоты. Слюна и слёзы потекли по подбородку.

Нянюшка. Данила. Мама…

Сознание вернулось точно по щелчку. И Велга подскочила, снова приходя в себя. В покоях матушки кричали. Туда побежал чародей.

Она пошла быстрее, путаясь в подоле рубахи. Звенели височные кольца в ушах.

– Матушка!

Дверь распахнута. Внутри темно. И у окна двое. Обнявшись.