— Боже праведный! — возопил г-н Джослин, а г-жа Джослин всхлипнула: «Бедный мальчик! Бедный мальчик!»

— Поскольку вы — мои ближайшие родственники, — сказал Роб, притворяясь, будто не замечает всеобщего смятения, — вам дозволяется проследовать на задний двор и наблюдать за взлётом. Тогда чуток уразумеете, насколько я разбираюсь в электричестве. Милости прошу!

Домочадцы, качая головами, двинулись вослед Робу, незаметно пристегнувшему подаренные Джинном «часы» к левому запястью.

На лужайке за домом Роб со всеми расцеловался, помахал правой рукой — чем изрядно развеселил обеих сестриц — и перевёл указатель на отметку «подъём».

И немедленно взмыл в воздух.

— Не волнуйтесь! — крикнул он сверху. — До свидания!

С воплем ужаса г-жа Джослин спрятала лицо в ладонях.

— Шею свернёшь! Свернёшь себе шею! — орал потрясённый отец, задирая голову и глядя вослед улетавшему сыну.

— Вернись! Вернись! — голосили сестры.

— Скоро вернусь! — откликнулся возносившийся в поднебесье искатель приключений.

Поднявшись выше столетних тополей и церковных колоколен, Роб отметил на компасе восточное направление и сразу же понёсся в избранную сторону.

Ощущение было упоительным. Летел Роб легко, точно пёрышко, без малейших усилий — он быстро догнал и обогнал пыхтевший внизу и спешивший туда же, к востоку, поезд.

«Вот замечательно!» — подумалось Робу. «Летишь себе в своё удовольствие, и летишь, и ни гроша никому за это не должен. А в кармане — коробочка, и в коробочке — еды на месяц вперёд. Отличная штука электричество! А Джинн-то какой молодчина! У-у-у-ухх! Люди внизу — словно букашки, дома — точно мыльницы, а деревья — будто травинки. Кажется, городок минуем? Надо бы снизиться и хорошенько всё разглядеть».

Он перевёл указатель на слово «спуск» и сразу же начал падать. Робу казалось, будто он угодил в скоростной лифт, и с последнего этажа ухнул прямиком к первому.

Над самыми городскими крышами он вернул указатель на знак нуля и повис неподвижно. Впрочем, улицы и площади города не заинтересовали Роба, и вскоре он возобновил воздушное странствие к востоку.

Около двух часов пополудни он достиг Бостона и, незаметно приземлившись на тихой улочке, побродил по городу, полюбовался видами, погадал: а что сказали бы здешние обитатели, проведай они об из ряда вон выходящих способностях Роба Джослина? Впрочем, внешностью Роб Джослин от остальных мальчишек не отличался, и никто не обратил на залётного сорванца ни малейшего внимания.

Смеркалось. Роб дошагал до морских пристаней, намереваясь полюбоваться на корабли — да не тут-то было. Откуда ни возьмись, объявился мерзейший бульдог и ринулся к мальчику с бешеным лаем.

— Пшёл вон! — беззаботно бросил Роб и хорошенько пнул бульдога.

Злобно зарычав, пёс напал на Роба по-настоящему.

При виде горящих глаз и оскаленных клыков мальчик выхватил из кармана электрическую трубку, прицелился в бульдога и надавил на кнопку. В то же мгновение раздался визг, разъярённый пёс упал, покатился по земле, неподвижно замер.

— Так тебе и надо, — засмеялся Роб, — утихомирься чуток…

Но сзади раздался гневный крик. Роб оглянулся: к нему со всех ног спешил полицейский.

— Псину мою пристукнул?! — вопил полицейский во всю глотку. — Я тебе, паршивец, покажу! Упрячу в тюрьму до утра!

В одной руке у полицейского была дубинка, в другой — устрашающий револьвер.

— Сперва поймай! — захохотал Роб, и ошарашенный «фараон» увидел, как возмутитель спокойствия взлетает над мостовой.

— Спускайся! — взревел полицейский, размахивая револьвером. — Вниз, не то стрелять буду!

«И ведь выстрелит, — с ужасом подумал Роб. — Ну тебя к лешему!»

Он поднял трубку и сызнова нажал на кнопку.

Рыжеусый страж порядка завертелся, точно балетный танцор, и шлёпнулся поперёк бульдожьего тела. А Роб решил подниматься до тех пор, пока не сделается неразличим для пешеходов.

«Еле ноги унёс, — подумал он и перевёл дух. — Жаль было глушить полицейского, но пулю схлопотать ещё хуже. А через час он очнётся жив-здоров, так что и волноваться ни к чему».

Делалось по-настоящему темно, и Роб задумался о дальнейших своих действиях. Имея деньги, он опять приземлился бы и переночевал в гостинице, но мальчик улетел из дому без единого гроша. По счастью, ночи в это время года стояли тёплые, и Роб почёл за благо продолжить полёт до самого утра. Авось, решил он, доберусь до мест, в которых ещё никогда не бывал.

Мальчику давно хотелось повидать Кубу. По расчётам Роба, остров лежал на юго-восток от Бостона и, переместив компасный указатель, Роб устремился в избранном направлении.

Двадцать четыре часа миновало с тех пор, как воздушный странник проглотил первую из подаренных Джинном таблеток. Прямо на лету Роб достал другую. Голод немедля отступил, мальчик ощутил тот же прилив свежих сил, что и в прошлый раз.

Скоро взошла луна, и в небе, на радость Робу, зажглись несчётные звезды. Любопытно, подумал Роб, а верно ли Джинн сказал, будто наша планета — наиважнейшая?

Но тут мальчика одолела дремота и, сам того не заметив, он мирно и крепко уснул. А летательная машинка, подчиняясь указателю, по-прежнему смотревшему на юго-восток, стремительно увлекала Роба сквозь тёплый ночной воздух.

Можно не сомневаться, что дневные приключения утомили Роба: мальчик проспал до утра, безмятежно и крепко, точно в собственной постели. Когда, наконец, он открыл глаза и сонно огляделся, внизу расстилалось огромное водное пространство.

«Конечно, — подумал Роб, — это океан. До Кубы я ещё не добрался».

Остаётся лишь пожалеть о том, что в географии Роб разбирался поверхностно. Собираясь достичь Кубы, он должен был бы править полёт не на юго-восток, а почти прямо на юго-запад от Бостона. О прискорбных итогах такого невежества мы узнаем чуток попозже, ибо целый Божий день Роб летел над безбрежной океанской пустыней и даже малого островка не обнаружил. Мальчику становилось невесело.

Солнце жгло немилосердно, Роб горько сожалел, что не догадался прихватить с собой зонтик. Но широкополая соломенная шляпа худо-бедно хранила мальчика от палящего зноя, а затем обнаружилось: ежели взлететь повыше, то и отражённые водой лучи не страшны, и ветер свежеет.

Нечего было и мечтать об отдыхе: ни единого клочка суши в виду не замечалось. Поневоле наберёшься терпения и самообладания!

«Должно быть, я промахнулся, промчал мимо Кубы, — решил Роб. — Но теперь уж курс менять поздновато: чего доброго, совсем заплутаешь в небе и нескоро доберёшься до земли. Нужно лететь по-прежнему — авось, где-нибудь и приземлюсь. А нет — переставлю указатель на северо-запад и прямиком возвращусь в Бостон».

Рассуждал-то он верно, да на беду не учёл, что уже почти пересёк Атлантический океан и вскорости очутится на дикарском острове Брава, невдалеке от африканского побережья. Но так оно и вышло.

Когда солнце уже погружалось в океанские волны, Роб, к огромному своему облегчению, различил прямо впереди внушительный остров.

Мальчик снизился, достиг примерно середины острова, переставил указатель на нуль и недвижно повис в воздухе.

Незнакомый край был отменно лесист; весёлые ручейки сверкали там и сям сквозь пышную зелёную листву. От кромки прибоя островная почва повсеместно подымалась вверх, образуя посередине холм, почти настоящую гору. По двум противоположным берегам виднелись обширные вырубки, усеянные странными хижинами, плетёными из хвороста и крытыми листвой.

Остров был обитаем — но Роб, понятия не имея, куда именно угодил, почёл за благо не сталкиваться с туземцами, покуда не разузнает, каковы их нравы. Наткнуться на свирепых, плотоядных и татуированных дикарей, подобных тем, которые полутора веками раньше с аппетитом съели капитана Джеймса Кука, мальчику хотелось не шибко.