Рита быстро переоделась в домашний костюмчик, вымыла руки, умылась и, как отличница уже сидела за столом в ожидании маминых разносолов.

— Ой, пюрешечка с котлетками! — Она закрыла глаза от удовольствия.

Мама положила дочери всего понемножку на большую тарелку салатового цвета.

— Ритка, ты мне зубы-то не заговаривай. Кто это был, который испарился также быстро, как появился? Почему он убежал? — Нине Васильевне не терпелось выяснить подробности ухажера любимой дочери.

Маргарита с удовольствием жевала домашнюю еду, как бы вкусно ни было в столовой, домашнюю мамину еду не заменит никто.

— Мам, это мой пациент. Помнишь, я тебе рассказывала, тот, типа крутой, который заикался и учил меня, как его лечить? Роман Кнушевицкий.

— Этот, вроде, нормально говорил? Не? — Мама удивленно посмотрела на Риту.

Маргарита самозабвенно продолжала жевать.

— Мамуль, прости, есть хочу, сегодня заработалась, толком не пообедала. А мозги требуют топлива. Думаю очень много. Можно еще винегретика? — Она передала матери пустую тарелку.

— Кушай на здоровье, матери-то какая радость, когда ребеночек хорошо уплетает ее готовку. — Нина Васильевна улыбнулась.

— Короче, я про него вообще забыла, пять лет назад он появился у меня в кабинете по протекции какого-то «мутного» Васи, года полтора мы лечили его, а потом он пропал и не проявлялся больше двух лет. А сегодня утром мне администратор вручает шикарный букетик с веленевым конвертиком между цветков, а там загадочное «М.Н. от Романа К.» Цирк! Я уж грешным делом подумала, что мой Ромка, бывший, решил снова подкатить, но у того фамилия была на «П», не годится. — Рита внимательно посмотрела на маму. — Ты там, кстати, сумку разобрала? Конфеты, фрукты, коньяк. Коньяк — это с барского плеча. Прокатил на «Бентли», будет что внукам рассказать. — Маргариту стал душить смех, но смеяться с полным ртом винегрета было абсолютным моветоном, пришлось срочно успокоиться.

— Пакет, точно, вернее, два. — Нина Васильевна сходила в прихожую и принесла пакеты из «Перекрестка» на кухню. — Тяжелые какие! Коньяк очень хороший. Может быть, по граммульке? — Мать подмигнула дочери.

— Давай, за встречу, заодно давление подправим. Рома мне рекомендовал держать хороший коньяк в хозяйстве для этих целей. — Маргарита снова засмеялась.

— Ты что укатываешься? Какой хозяйственный молодой человек. Заботится о тебе, надо брать. — Мама достала два красивых коньячных фужера и без труда откупорила бутылку.

Маргарита наконец-то все доела, поэтому можно было поэстетствовать. Они тоненько нарезали лимон, яблочко и хурму и красиво разложили ломтики на тарелочке. Янтарная вязкая жидкость красиво заполнила пятую часть фужера, продолжая медленно колыхаться.

— Ну, мамуля, со свиданьицем! — Рита подняла фужер, и они для порядка «чокнулись». Коньяк оказался действительно настоящим.

— Хороший, давно такого не пробовала. — Мама тоже с удовольствием сделала глоток. — Помнишь, отец из Франции из командировки еще в 90-е привозил? «Наполеон» что ли назывался? Я уж забыла.

— Мам, ну ты спросишь, мне тогда коньяк был до лампочки, как говорится. Вы с папой такие «алкаши» были, смех один, что у вас бар ломился, зато на стол поставить вообще проблем не было в те годы страшного дефицита. — Рита грустно посмотрела вперед. — Эх, папка… я скучаю…

Нина Васильевна тоже отвернулась к окну и было уже прослезилась, но хандрить — это было не её, как сказал батюшка в церкви, что не надо плакать, слезы — это грусть, надо смеяться и радоваться жизни, и тогда ушедшие близкие будут радоваться вместе с тобой. Поэтому она решила замучить дочку вопросами про ухажеров.

— Ну… и в связи с чем этот Роман появился в твоей жизни? Я что-то не припомню, чтобы он проявлял к тебе знаки внимания? — Мама села напротив и поставила локти на стол.

— Я сама в шоке. Я очень хорошо знала его изнутри, в буквальном смысле этого слова, главным образом в области шеи и в плане химического состава организма, это все, клянусь Алисой. — Рита выпятила нижнюю губу.

— А что он тебе сказал? Я так поняла, что он довольно состоятельный. Я не разбираюсь в автомобилях, но слово «Бентли» слышала применительно к каким-то олигархам.

— Когда он заявился пять лет назад, он еще дико заикался и вел себя, как «браток» с Лиговки, если честно, я его тогда даже как-то опасалась, собственно, отношусь с осторожностью и сейчас. А сейчас он мне рассказал, что у него университетское образование, отличник, математик, экономист, аналитик. Выправил заикание, руководит крупным холдингом, да и выглядеть он стал гораздо презентабельнее. — Рита съела ломтик хурмы. — Он мне заявил, что понял, дескать я — редкая женщина, которых в природе не много, которую он, оказывается, искал. Фантастика. И что мне со всем этим делать? У меня же с Женей там что-то наклевывается.

Мама озадаченно посмотрела на дочь.

— Да, кстати, Женя! Ну, ты у меня роковая женщина. Что с Женей? Он где? Я уже запуталась.

— Женя уехал в Москву, через десять дней вернется обратно. Будет работать в Питере в филиале своей конторы. Жить мы договорились у меня.

— Тоже хорошо. То пусто, то густо, зато не скучно. И в какую сторону ты собираешься плыть? — Нина Васильевна сама уже почти хохотала, ситуация с дочкиными ухажерами сильно развеселила ее.

— Понимаете, мама. — Саркастически начала Рита. — По правде говоря, что одного, что второго я знаю, так, довольно поверхностно. Ну, с Женькой, конечно, в течение последней недели общение состоялось более плотное, зато Рома на машине покатал. Я собираюсь продолжить строить отношения с Евгением, то, что этот Роман вклинился, это еще ничего не значит. Мало ли он там себе напридумывал. У богатых свои причуды. Но у Ромы на данный момент есть одно преимущество, он уже вылечен, а Женьку еще только предстоит лечить. Видимо, карма у меня такая, сначала вылечить мужика, а потом уж замуж, — и Рита начала заливисто хохотать, мама подхватила, в общем, вечер удался на славу, пироги были уложены на завтра.

Москва встретила Евгения Булгакова мелким дождиком, конечно, погода отличалась от питерской, но, тем не менее, чувствовалось, что сентябрь захватывает позиции и «бабьего лета» уже, как обещали, не предвидится. Ту жизнь, которую он прожил за прошедшую неделю, Женя до сих пор крутил в голове, и не до конца осознавал, что же произошло на самом деле. Состояние было, близкое к эйфории, ему поскорее хотелось вернуться обратно в Петербург.

Встреча с Ритой, как он считал, была не случайна, отношения с Лидой фактически закончились, оставалось только оформить развод. Несмотря на то, что ему было чисто по-человечески жаль свою бывшую, это был ее выбор. Жили они хорошо, но у них не было детей. В настоящее время не особо редкая ситуация, надо было сесть рядышком, поговорить, обсудить, придумать, куда обратиться за помощью и постепенно, маленькими шажочками идти к цели. Но Лида решила махнуть шашкой и обрубить все, да, она забеременела, но как жить дальше в своей текущей ситуации она представляла плохо. Евгений решил, что заморачиваться по поводу Лиды больше не станет, конечно, если ей понадобится какая-то реальная помощь, не считая того, что ей вдруг ночью захочется понюхать галоши, он всегда окажет ей содействие, все-таки он был мужчиной, а не сволочью.

Женя родился в обычной советской семье, родители его были геологами и постоянно пропадали в партиях, искали полезные ископаемые, изучали недра Земли, дома родители Булгаковы были редкими гостями. Женю и его старшую сестру Аленку воспитывала бабушка, мама мамы, Вероника Степановна. Родители приезжали, и в доме всегда наступал праздник. Если среднестатистические дети наоборот мечтали, чтобы родители подольше были на работе, дабы не контролировать и не тиранить их, то в данной ситуации Алена и Женя очень ждали приезда родителей. В общей сложности в геологических партиях Булгаковы провели двадцать пять лет, они стали заслуженными геологами, как раз под закат СССР, успели получить новую квартиру и купить кооператив, чтобы все дети были обеспечены жильем. Вернувшись домой, они снова не сидели на месте, ездили в горы, ходили в походы, брали дочь и сына с собой.