Эта сфера жизни Романа Кнушевицкого была под грифом «секретно». Он понимал, что в нынешней ситуации он может купить себе если не любую, то каждую третью женщину, которая ему понравится. И дело было даже не в речи. Вероятно, черная собака еще наотмашь снесла в нем тот центр, который отвечал за способность ухаживать за женщиной. Чего лукавить, он не был монахом, периодически свои потребности удовлетворял, для этого зачастую вообще не надо говорить. Но, когда он видел, что у друзей родился очередной ребенок, и то, как они нежно общаются с женами и подругами, внутри, в области солнечного сплетения что-то резко сжималось и начинало ныть.

Такими самоистязаниями плюс ко всему нервной работой он и накликал себе выпученные глазки и серию «горячих» узлов на щитовидке. Заболевания щитовидной железы обычно считались по части женского пола, но из правил всегда бывают исключения. А потом он встретил ЕЁ. Она как-то за пятнадцать минут смогла «заткнуть» его и обратить в «свою религию». Обычная девчонка в белом халате. Когда она вылечила его, Роман решил положить конец своему речевому недугу, по большому счету, ради нее.

Он нашел специалиста, который сам, победив собственное заикание, выучился и теперь помогал таким, как он был раньше, бороться с логофобией. Жил это кудесник где-то далеко в Московской области. Роман сначала поехал к нему на очный сеанс, затем занимался по видеосвязи. Весь процесс занял у него порядка года. В какой-то момент, когда он зашел в офис, четко и ясно поздоровался со своими сотрудниками и что-то сказал членораздельно и ясно, люди рукоплескали, это было победой, победой Романа над собой, над своими страхами. Перед глазами Кнушевицкого стояло лицо Маргариты Николаевны, ведь, если бы не она, он бы в жизни не стал «париться» по этому поводу.

Роман не особо заморачивался по поводу семейного статуса Маргариты, ему почему-то казалось, что если он приедет к ней на «Бентли», будет посылать букеты, а еще заговорит, как диктор центрального телевидения, то она однозначно все бросит и побежит к нему. Но здесь его ждал конкретный облом. Они подъехали к метро «Проспект Большевиков».

— Роман, спасибо Вам большое. Очень рада снова видеть Вас в хорошем расположении духа, не говоря о речи, здесь вообще все прекрасно, желаю Вам радости, здоровья и процветания. И особо не хвалитесь своим здоровьем, так, потихоньку, все это на каком-то неведомом нам учете, — она взмахнула рукой куда-то вверх, — счастье любит тишину.

Кнушевицкий грустно посмотрел на Риту.

— Маргарита Николаевна, а куда Вы сейчас направляетесь? Извините за назойливость. Можно я Вас буду сопровождать? А потом просто провожу до подъезда, где живет Ваша мама? Раз уж с рестораном у нас ничего не вышло, позвольте мне побыть с Вами хотя бы в таком качестве.

— Я хочу сходить в «Перекресток» на проспекте Пятилеток. Давайте в таком случае подъедем туда поближе? Давно здесь не ходила по магазинам. Все привозила с собой. Надо маме гостинчик купить. Это за теми башнями, — и она рукой показала, куда надо ехать.

Людей в магазине набралось достаточно, все шли с работы, обязательно заглянув в супермаркет. Рита взяла продуктовую тележку, которую ловко перехватил Роман. Она хитро перехватила его взгляд.

— Прошу Вас, вперед, я буду идти следом и придерживать шлейф.

— А Вы — Роман-романтик! — Рита засмеялась, — хорошо, я согласна.

Маргарита прямиком направилась в отдел кондитерских изделий и чая-кофе. Она взяла большую коробку с конфетами, жестяную банку с каким-то хорошим чаем и пачку кофе. Не помешало бы взять еще фруктов, она пошла в фреш-зону магазина. Чего там только не было. Не страдая от любви к экзотике, Рита взяла мандаринов, яблок и хурмы, благо сейчас как раз был сезон. Взвесив все, она аккуратно сложила покупки в корзину.

— Можно ехать на кассу, — она радостно посмотрела на своего сопровождающего. Глаза Романа выражали какую-то пустоту, но вместе с тем светились и улыбались.

— Это все? А выпить? — Кнушевицкий засмеялся.

— Ой, нет, у мамы там куча своих наливочек и настоек, здесь все дорого, а потом мы не особо любители этого дела, поехали. — Рита уже направилась к кассам. Оглянувшись, она заметила, что Роман не сдвинулся с места, самого его тоже не было рядом с коляской.

Через пару минут Кнушевицкий появился из-за стеллажей, где стоял элитный алкоголь. В руках у него была бутылка французского коньяка CAMUS в красивой подарочной упаковке.

— Маргарита Николаевна, разрешите мне сделать Вам небольшой подарочек. Я не думаю, что Вы совсем не употребляете алкоголь. А в доме обязательно должен быть хороший коньяк, мало ли что, высокое или низкое давление, опять же с кофе. Согласны? — Он аккуратно поставил коробку в коляску.

— Это совершенно не обязательно. — Рита начала отнекиваться. Хотя понимала, что спорить с Романом Валерьевичем было бесполезно. — Но спасибо. Все едем, а то я и так задержалась, а завтра у меня утренний прием.

Они добрались к кассе, Роман аккуратно выложил все покупки на ленту. Когда кассир объявила сумму, он очень осторожно отстранил Маргариту правее и оплатил все своей картой. Затем он взял два пакета с покупками, и они направились к машине. Настроение Кнушевицкого напрочь испортилось, он совсем не хотел расставаться с Ритой. С другой стороны, а что он хотел? Он же никогда не давал ей повода задуматься о себе, как о потенциальном партнере. А теперь приехал такой весь расфуфыренный. «Да, Рома, тебе еще работать и работать над собой».

Сапфировый «Бентли» подъехал к подъезду, где жила мама Маргариты Ильиной. Роман вышел из машины, открыл дверь, помог Рите выбраться из ультра-удобного кресла, взял в руки пакеты с гостинцами. Вдвоем они подошли к двери подъезда. Рита набрала код домофона. Мама ответила, после звукового сигнала железная дверь отворилась. Маргарита вошла первой, Роман последовал за ней.

— Можно я провожу Вас до двери в квартиру? Тяжелые сумки, я должен помочь, — он как бы с трудом попытался приподнять руки вверх.

— Пожалуйста, никаких противопоказаний, — сказала Рита и вызвала лифт.

Приехал лифт, предстояло подняться на 8-й этаж, они оба молчали. Роман не сводил глаз со своей спутницы. Несмотря на то, что сегодня он ничего не добился, он получил огромное наслаждение просто быть рядом с НЕЙ. Лифт остановился. Рита вышла первая и направилась к квартире.

— Роман Валерьевич, еще раз спасибо за приятный вечер и подарки. — Маргарита с улыбкой смотрела на своего бывшего пациента.

Кнушевицкий поставил пакеты на коврик у двери, взял в свою руку кисть Маргариты и поцеловал ее. Дверь внезапно открылась, на пороге стояла мама.

— Ой, Ритуля, ты не одна? Что ж ты человека на пороге держишь?

Роман, нехотя, отпустил Ритину руку.

— Здравствуйте. Я проводил Вашу дочь, передаю Вам ее с рук на руки, теперь я спокоен. Я уже ухожу, извините, — он грустно улыбнулся и сделал шаг назад.

Мама стояла и не знала, что говорить. Рита посмотрела сначала на мать, потом на Кнушевицкого.

— Да, Роман Валерьевич, совсем забыла сказать. Вы уже два года не проходили контрольного обследования. Обязательно запишитесь, и жду Вас у себя в ближайшее время. Это очень важно, нельзя этим пренебрегать. До свидания! — На прощание Маргарита еще раз улыбнулась Роману, взяла пакеты и скрылась за дверью маминой квартиры.

— Привет, доченька. Я так соскучилась! — Мама обняла Риту. — Раздевайся, девочка моя. Устала?

Рита скинула обувь, впрыгнула в свои тапочки и повесила куртку в шкаф.

— А как я соскучилась! А как же вкусно пахнет пирогами! Это что-то! Мамуль, скажи мне, вот когда я тоже начну печь пироги? Мне же уже столько лет! И что главное, я понимаю теорию процесса, но до практики не дошло ни разу. — Маргарита звонко рассмеялась, также задорно, как в детстве.

— Солнце мое! Наверное, когда найдешь или сотворишь того, для кого будет хотеться их печь. Тебе пеку я, сама ты покупаешь в своей столовке, для себя любимой ты печь не будешь точно никогда. — Мама пошла на кухню. — Мой руки и быстренько за стол.